Виктор Эрленеков - Зародыш мира. Начало

Я закрыл бочку, и рывком встал с пола. Ноги не шли на улицу, мне очень не хотелось встречаться ни с Урсулой, ни с Гаврилой. Ну вот совсем не хотел. Перед Урсулой мне было стыдно, а Гаврилу я просто не хотел видеть. Но тем не менее выйти придётся. Проходя мимо большой комнаты, я увидел, что дверь приоткрыта. Заглянув в залитую светом комнату, я никого там не увидел, только пятна на розовом, матовом полу. Жаль, что всё это правда, я хотел бы, чтобы всё было сном или пьяной фантазией. Но нет, надо идти дальше.

Уже подходя к выходу из дома, я услышал какие-то громкие голоса. В основном один голос. Я подошёл с двери, и не выходя на улицу, прислушался к разговору через приоткрытую дверь.

— Ты посмела разгневать хозяина! Ты смеялась над ним! — напрягался Гаврила

— Я покаялась, но он не хотел слушать меня! — Это уже Урсула.

— Замолчи, несчастная, или я заставлю тебя заткнуться! — послышался звонкий шлепок, сопровождающийся коротким вскриком. Он её бьёт, что ли?

— Я не сделал ни чего плохого! — опять Урсула.

— Я сказал тебе молчать, — послышался глухой удар, и какой-то нехороший вскрик женщины.

— Братья и сестры! Внемлите мне! Эта недостойная сестра наша унизила и расстроила нашего господина, великого, могучего и достойнейшего из господ, нашего господина Тора! — послышались приглушённые голоса небольшой толпы.

— Именем Господина нашего, приговариваю эту мерзкую тварь к поруганию и смерти! — послышался измождённый голос Урсулы — не надо! Я ничего не сделала!

Всё, хватит! Я решительно вышел из дверей. Мне предстала жуткая картина: между купелью и входом в дом, на ровной площадке лежала, опираясь на локоть, избитая, вся в крови и синяках Урсула. Дудя по запёкшейся крови на бёдрах — до купели она так и не дошла, а перед ней, с моим церемониальным топором, поднятым над головой, стоял Гаврила. И судя по всему, сейчас он её прибьёт.

— Стоять, урод! — заорал я не своим голосом, Гаврила вздрогнул, и не опуская топор, повернулся ко мне.

— Хозяин, она согрешила, и я приговорил её твоим именем! — решительным голосом прокричал Гаврила.

— Никто не смеет говорить от моего имени, кроме меня, падаль! — я перешёл на рык, я буквально почувствовал, как ярость захлёстывает меня.

— Но это уже свершилось, и я закончу казнь непотребной девки! — не слушая меня прокричал Гаврила.

Он снова повернулся к Урсуле, и ещё выше поднял топор.

— Так значит я остановлю тебя! — в моей руке материализовалось копьё, и я, не раздумывая ни секунды, метнул его в ненавистного мне раба. Копьё подлетело вверх, и по параболе устремилось к цели. Топор палача уже пошёл вниз, когда копьё вонзилось в грудь Гаврилы, пробив его насквозь. Руки палача обмякли, и он уронил топор, едва не задев несчастную, поруганную девушку. И в это момент молния ударила прямо в голову, изумлённо смотрящего на меня, Гаврилы. Раздался оглушительный грохот, и все зрители в ужасе попадали на землю, а вместо головы бывшего верховного жреца теперь красовалась разорванная, обугленная головешка. С глухим звуком тело мужчины упало на землю.

— Я тебя породил, я тебя и уничтожил! — я поднял руку, и копьё мгновенно оказалось в ней. Я сжал вибрирующее древко, и произнёс жутким, даже для меня самого, голосом:

— Есть ещё желающие говорить от моего имени? — я оглядел прижавшихся к земле людей, в лицах и глазах который читались только ужас и повиновение.

— Спасибо, что остановил его, Мастер. — проговорил вдруг Кок, — теперь возьми и съешь его сердце. По нашим традициям ты станешь вождём нашего племени, и никто больше не будет перечить тебе!

— Кок, ты ещё не понял? Нет больше ни каких ваших традиций! Теперь я в этом мире закон и традиция! Только я буду решать, что правильно, а что неправильно! Вы меня поняли? Вы все меня поняли?

— Да, Мастер, — ответил за всех Кок, и встав на колени приклонил голову, его примеру последовали все остальные.

Я подошёл к телу жреца, и копьём рассёк его грудь, откуда тут же пошёл пар — на улице было прохладно. Я засунул руку в грудную клетку, нащупал там сердце и резким рывком вырвал его из груди, крепко сжав в руке. Я смотрел на противный мне кусок плоти, и чувствовал, как под давлением пальцев, сердце становится всё твёрже и меньше, пока оно не превратилось в крупный, примерно с голубиное яйцо, кристалл. Чёрный, прозрачный кристалл, с золотыми проблесками внутри… Я внимательно посмотрел на камень и увидел: «Кристалл чистейшей воды. Лесть раба» позволяет разоблачить лесть, предугадать помыслы. Я залез в сумку, и достал оттуда корону. Кристалл удобно лёг в один из зубьев, и оплыл золотом. Теперь остался только один пустой слот. Я взглянул на корону:

«Незавершённая корона молодого бога Тора. Символ его власти и могущества. Трепещите неверные!»

Будучи одетой на голову Тора, заставляет всех разумных планеты испытывать благоговейный ужас и желания подчиняться.

Улучшает взаимодействие со всеми формами жизни.

Инкрустированные камни:

«Камень души Маатхи» позволяет мгновенно пополнить запас энергии в случае её критического падения.

«Кристалл чистейшей воды. Благодарность Маатхи», позволяет воспользоваться силой Маатхи в критической ситуации.

«Кристалл чистейшей воды. Благодарность Маатхи за приношение» позволяет видеть сокрытое, различать истину.

«Кристалл чистейшей воды. Лесть раба» позволяет разоблачить лесть, предугадать помыслы»

«

Возможно пополнение только камнями божественного уровня Непередаваемая, невозможно потерять.

Я ещё раз посмотрел на корону, и одел её на голову. Больше я не буду снимать её с головы. Не хочу снова попасть в сети льстецов.

— Про, объясни мне, что это сейчас было?

— Конкретизируйте вопрос.

— Почему Гаврила решил убить Урсулу?

— Тор, вам должно быть виднее. Это же ваше альтер-эго. Подумайте сами — ваши страхи, то есть Маатхи, разорвали ваше альтер-эго, всё, что было плохого — зависть, злоба, подхалимаж, желание услужить, ревность, порочные желания. Не так ли? Ведь ни чего такого в вас не было, и Гаврила воплотил в себе весь ваш негатив. Вы уничтожили свои страхи, но по доброте вернули жизнь разумному, но вы не знали его истинную суть. Теперь вам придётся бороть в себе эти проявления, так как накопитель негатива вы только что уничтожили.

— Ты хочешь сказать, что Гаврила хотел убить Урсулу из ревности? Но он же сам подталкивал её ко мне?

— Он сам хотел поступить так с ней, но не смел из страха перед вами. А когда вы не вышли вместе с ней и не заступились за униженную женщину — то он решил отыграться на ней, заодно убрав источник раздражения своего господина.

— То есть он был верным слугой, но слишком порочным?

— Да.

— Это печально. Спасибо Про.