Гарри Гаррисон - Герой Галактики возвращается

Бум!

— Математический факультет, — проговорила Калифигия и посмотрела на часы. — Еще же рано! Твои придурки-приятели снова изменили расписание!

Билл принялся было объяснять, что солдаты вообще и те, кто составляет расписания бомбежек, в частности, вовсе не его приятели, скорее наоборот, однако Калифигия не желала ничего слушать.

— Нам надо куда-нибудь спрятаться. Только вот куда? — Она огляделась по сторонам в поисках укрытия.

Бум!

— Оздоровительный центр.

Билл отметил про себя, что оздоровительный центр располагался ближе к тому месту, где они стояли, чем математический факультет.

— Геологический! — радостно воскликнула Калифигия.

— Я не слышал взрыва, — пробормотал Билл.

— Его и не было. Это ближайшее укрытие. Побежали!

В отличие от Сэма и Сида, Калифигию не надо было учить перебежкам зигзагом. Она двигалась по ломаной линии даже тогда, когда с неба ничего не падало. Билл мысленно похвалил девушку за профессионализм и последовал ее примеру.

Он вовремя услышал свист падающей бомбы и успел толкнуть Калифигию на землю раньше, чем здание геологического факультета взлетело на воздух и превратилось в груду развалин.

Судя по всему, прятаться под крышей было несколько опасно.

Билл и Калифигия некоторое время лежали на земле, стараясь слиться с ней воедино. Билл заодно попробовал слиться с Калифигией, но не слишком решительно, ибо его отвлекали проносившиеся над головой осколки бомб, комья земли, камни и прочие довольно-таки увесистые предметы.

Но рано или поздно все кончается. Бомбежка прекратилась, земля перестала дрожать, а следом за ней кончил трястись как в лихорадке и Билл. Он поднялся и посмотрел на Калифигию, которая отряхивала одежду.

— Сдается мне, семестр закончился, — сказала девушка.

— А?

— Обернись.

Билл подчинился. Калифигия ничуть не преувеличивала. В занятиях наступил перерыв, если только не найдутся энтузиасты, которые пожелают продолжать учебу на открытом воздухе, живя притом в палатках. В общем и целом территория университета представляла собой перепаханное вдоль и поперек поле, вполне готовое для сева. Огромные воронки перемежались развалинами, в которых копошились люди, разыскивая то ли друзей, то ли вещи, то ли просто что-нибудь, что может пригодиться в хозяйстве.

По шоссе, что вело мимо университета за городские пределы, тянулись нескончаемой вереницей горожане.

Так начался исход из Главной Площади.

К тому времени, когда они отыскали уцелевшие принадлежности Калифигии — карандаш, кружевную ночнушку, три пары носков и весьма тяжелую косметичку — и присоединились к веренице беженцев, дорога оказалась запруженной настолько, что даже те, кто ехал на машинах, передвигались не быстрее пешеходов.

Билл вызвался помочь Калифигии, однако девушка справедливо заподозрила, что ему всего-навсего хочется пощупать ее белье, а потому высокомерно отказалась от помощи. Вдобавок она вскоре обнаружила, что преспокойно может рассовать вещи по карманам. Что касается немногочисленных пожитков Билла, те укатили на бронированном лимузине вместе с Сидом и Сэмом выручать президента Гротски. Впрочем, Билл привык путешествовать налегке.

Кроме того, он привык к протяженным марш-броскам, так что пеший переход без полной выкладки весом в сотню фунтов — в большинстве частей хранились специальные запасы камней на случай, если ранец десантника окажется вдруг легче положенного, — ни капельки его не пугал; скорее, наоборот — доставлял удовольствие.

По мере того как мало-помалу подстраивался под ритм движения, Билл начал даже радоваться жизни. Рядом с ним шагала симпатичная девушка; хотя он пришелся ей не совсем по душе, все же она до сих пор не огрела его своей косметичкой, что внушало определенную надежду. Погода стояла отличная, солнце нет-нет да просвечивало сквозь клубы дыма и пелену шрапнели; под вечер ожидалась, с вероятностью около семидесяти процентов, очередная массированная бомбардировка. Башмаки — вырви-глазнийский вариант стандартных армейских, сшитыe на заказ по описанию Билла, — ничуть не жали.

Словом, все было на мази. Поэтому Билл слегка удивился тому, что Калифигия пребывала в мрачном настроении. Ну да, конечно, ее дом разбомбили, университет разрушили, все, чем она владела, сгинуло без следа, большинство друзей погибло или пропало без вести, однако Билл знал на собственном опыте, что человек может притерпеться и не к такому. Сколько раз он сам оказывался в подобном, если не худшем положении! Он попытался развеселить девушку, сообщил ей, что: а) они до сих пор живы и б) останутся в живых, по крайней мере, в течение нескольких часов. Но Калифигия, несмотря на все ухищрения Билла, выказывала завидное упрямство.

— Это ты во всем виноват! — воскликнула она наконец.

— Я? — ошарашенно переспросил Билл. — Что я такого сделал?

— На тебе ведь мундир, так? — осведомилась девушка, ткнув пальчиком в живот Героя Галактики. — Значит, ты солдат, правильно?

— Правильно, солдат, но не ваш.

— Где-то я тебя видела, — проговорила Калифигия, окидывая Билла пристальным взглядом.

— Я тот парень, который взобрался на танк. Помнишь, на площади? Я произносил речь. Ну, вспомнила?

— Да нет, чурбан, я видела тебя раньше! Говоришь, не наш? Подожди, это же форма имперской армии!

Билл с неохотой подтвердил, что да. Кстати сказать, его нынешний мундир немного отличался от стандартного образца, поскольку был пошит на Вырви-глазе из настоящей ткани, а не из переработанной бумаги.

— Так ты Билл? — справилась Калифигия, тщательно изучив с близкого расстояния армейскую стопу.

— Он самый. Разве я не представился? — Билл протянул руку.

— Знаменитый военнопленный? — Калифигия притворилась, будто не заметила его жеста.

— Между нами, — проговорил Билл, встревоженно озираясь по сторонам, — сейчас я знаменитый беглец. Потому-то и не сбриваю бороду.

— Выходит, это ты постарался?! — Девушка смерила Билла свирепым взглядом и повела рукой, подразумевая, очевидно, что он виноват в бомбежках, потоках беженцев, войне вообще, заговоре генералов и гибели ее головидеотеки.

Билл прикинул, стоит ли ему ставить себе в заслугу все, что творится вокруг, и решил, что так будет нечестно; однако в глубине души он подозревал, что Калифигии на его доводы наплевать.

— Я тут ни при чем, — пролепетал он жалобно. — Я всегда был против войны, но с офицерами не спорят, им подчиняются.

— Ах да, солдат не рассуждает, солдат повинуется! Эх ты, прутик в армейском венике!

— А чем плохо быть прутиком?

Теперь изумилась Калифигия. Ответ Билла рассердил ее настолько, что она чуть ли не милю хранила гробовое молчание.