Елена Кисель - Источник пустого мира

— Я сама не знаю, как это случилось. Разве ты скажешь, что мы были друзьями, разве у алхимиков бывают друзья? Мы с тобой просто цапались меньше, чем вы с Йехаром — вот и все, а иногда ты меня бесил до ужаса, так что я вообще не понимаю, как такое может быть, мне даже обидно, правда. Я ходила к психологу Отдела, и он сказал…

Веслав, все такой же багровый, изумленно повернулся ко мне, и я почувствовала, что… ой, нет-нет, не было такого! Краска залила щеки.

— …что это временно, что светлых и неопытных часто тянет к прожженным темным интриганам… — жарко стало даже кончикам волос, — что это влечение и оно пройдет. Но я чувствую, что это не так. Веслав, я видела тебя настоящим, это зрелище убило бы любую иллюзию и любое влечение. Помнишь, Эдмус говорил? Есть то, что нельзя отнять, вычерпать и убить… Все эти два месяца я думала о том, суждено мне или нет опять тебя увидеть. То есть, не как ты въезжаешь в наш подъезд на белом коне и делаешь мне предложение, а просто увидеть тебя, такого как раньше… и…

У нее начал ломаться голос. Я почувствовала, что мне самой сейчас понадобится чья-то помощь — если, конечно, мой пепел после того, как я сгорю от стыда, будет подлежать реанимации.

— Только видеть тебя, — подключился суккуб-алхимик, — только знать, что ты ходишь по этой земле, если бы я мог, я превратился бы в твою тень навеки, пожалуйста, я не прошу о многом, только шаг навстречу…

— Один шаг навстречу, — теперь их голоса сливались в унисон.

— Знаешь, как это? Быть рядом с тобой и не иметь права говорить, и быть готовым что угодно отдать за то, чтобы взять тебя за руку… почувствовать вкус твоих губ…

Алхимик, не пикнув, снес и это, хотя его багровость разом сменилась смертельной сиреневой бледностью.

— Пожалуйста… один шаг…

Мы переглянулись, тут же отведя взгляды. Кивнули друг другу.

Потом каждый сделал шаг.

Суккубы еще не успели обрадоваться, как и я, и Веслав, выбросили вперед руки, я — с призывом холода, алхимик… ну, у него всегда находилось, что выбросить.

Стены туннеля качнулись разом от магического и алхимического удара. Заморозка неожиданно сработала — видно, ярость помогла, и «неубиваемый» суккуб просто расселся ледяной крошкой. Слева донесся миниатюрный взрыв, и бренные останки второго «неубиваемого» влажной кляксой размазались по потолку.

Остальные два куда-то делись. Наверное, решили не попадать под горячую руку.

Еще секунд пятнадцать мы не говорили и не смотрели друг на друга. Потом я выдавила:

— Слушай, а правда мерзкие твари.

— Отвратные, — поддакнул алхимик. — Просто наизнанку выворачивает.

Он дышал так, будто только что бежал стометровку в рыцарских латах на время. У меня тоже сердце прыгало в горле.

— Главное, лживые, аж жуть, да?

— Да просто… хуже алхимиков!

— А со стороны все смотрелось так… правдоподобно, — на полном серьезе заметил Джипс. В общем-то, на лице его застыло сочувствие, но оно быстро испарилось, сменившись выражением ужаса, как только мы к нему повернулись. — Впрочем, я хотел сказать, они всегда выглядят правдоподобно, они же телепаты и умеют улавливать потаенное, но они не всегда…

Наверное, ему все же грозила участь наших суккубов, но тут спасение явилось в виде Йехара. Йехар бесшумно появился из того же бокового коридора, что и суккуб Веслава — клинок тускл, но в одной ладони горит довольно яркий огонек. Рыцарь не очень удивился, увидев ледяную крошку, пятно на потолке, разъяренных нас и библиотекаря, который смиренно вознес глаза к небу, чтобы попрощаться с бренной жизнью.

— Суккубы, — утвердительно изрек Йехар. — Мне тоже встретился один.

На него поглядели со слабым интересом.

— Он принял вид некой девы, с бледным и грустным лицом, — рыцарь с несколько истеричной усмешкой похлопал по ножнам верного клинка. — Не знаем, почему, но Глэрион запылал на этом ударе, как должно.

Неудивительно. Йехар не помнил свою Даму, а вот его клинок, наверное, не забыл, что Чума Миров его как-то разрубила.

— Вы убили суккубов, — до Джипса только что дошел сей очевидный факт. Он смотрел на нас, как на браконьеров, пристреливших последнего в мире редчайшего зверя в его же заповеднике. — Но ведь они… их ведь… нельзя убивать.

— Мы скитались по стольким мирам, и никто доселе не обижался, — все с той же невеселой усмешкой ответил на это Йехар. — В том числе сами суккубы.

Библиотекарь смешался, и смысл следующей фразы до нас дошел с трудом: он проглотил ее почти целиком:

— Наверное, наши очень обидчивые…

Как бы в ответ на это со всех сторон послышался шум и топот — не менее десятка каких-то тварей бегом неслись к нам, судя по звукам, из разных проходов.

— А что они делают, когда обижаются?

— Ну… п-противоположное своему обычному состоянию, — туманно пояснил Тео. — Они преображаются в тех, кого вы… хм… никогда не мыслили себе в подобном смысле… то есть, мыслили, но не совсем в подобном смысле… или, скорее, совсем не в подобном?

— В каком смысле?!

— В том самом, — зардевшись, как девушка, просветил нас Теодор.

Прояснять эту в высшей степени непонятную фразу у нас времени не было: суккубы нагрянули всем скопом, и к тому же они благоразумно захватили с собой очень неплохую подсветку — в стенах вспыхнули два каких-то сделанных в незапамятные времена прожектора. Увитых страшновато-хакерскими вида проводами — видать, наследие подполья, с которым нежить хорошо освоилась.

Так что в результате по полу протянулась светлая полоса вроде подиума — наверное, по ней должны были маршировать суккубы, доводя нас своим видом до смерти в том самом смысле, который мы пока что не очень-то понимали.

Но стоило мне увидеть Игнатского в семейничках, патриотично расшитых цветами Светлого Отдела — синим, зеленым и желтым, а вслед за ним — огненного мага Серафима в красно-стальном халатике, как понимание на меня снизошло само собой, без всяких дополнительных раздумий.

Суккубы действовали по обратному принципу, надеясь, что в обществе тех, кого мы совсем не хотели видеть рядом с собой «в этом самом смысле», мы потеряемся, и они смогут убить нас беспрепятственно. Пока мы будем медленно выходить из состояния эстетического шока…

— Наверное, им нужно, чтобы мы сделали шаг назад, — поделилась я предположениями, глядя, как среди и без того тошнотворных видений возникает еще и шеф Темного Отдела Макаренко, в самом минимуме одежды. — Господи! Это точно не мой эротический кошмар! Что… Весл?!

Я почти попятилась, но меня предупреждающе удержал Йехар, а алхимик огрызнулся привычно:

— Не понимаю, почему такой тон? На своих посмотри, и… откуда, хаос вас всех забери, тут я?!

Действительно, среди суккубов замаячило что-то, напоминающее Веслава. И тоже в чудовищном минимуме: всего лишь брюки и фуфайка. Насколько я знала алхимика, такой гардероб для него был равносилен понятию «нагишом».