Владимир Ильин - Напряжение сходится

А еще Виктор Александрович вполне обоснованно полагал, что если бы не эти полицейские, то на красной площади мог запросто состояться последний бой Зубовых в истории страны. Изменения в реестре благородных уже произошли, и огромное количество недоброжелателей уже было осведомлено о том, что род более никто не защищает. Месть — это дело, в котором надо бы обязательно успеть первым, особенно когда мстить можно только двоим. Вряд ли кого из мстителей смутило бы многочисленное число зевак и прохожих, равно как и случайные жертвы. Откупились бы.

В общем, в полицейском «уазике» Зубовы разместились безо всякого конфликта, заняв отделение машины по ту сторону решетки, на сиденьях, расположенных лицо к лицу. И некоторую тряску по брусчатке пережили вполне стоически.

Но когда машина резко вильнула, отчаянно кому-то просигналив, а потом и вовсе экстренно затормозила, «клюнув» на амортизаторах и бросив пассажиров вперед, у Зубовых проявилось некоторое недоумение, которое не отменило поднятые щиты Силы и готовность к неприятностям.

Попросту — даже из-за мести, никто из высокородных не стал бы нападать на машину полиции посреди города. Рискнувших такое предпринимать быстро осадили в свое время, вырезав на всякий случай вплоть до тех, кто мог такую вредную привычку унаследовать, популярно объяснив общественности, что внутри спецавтомобиля — личная территория Императора. Более никто такую наглость не практиковал.

Словом, надо просто в край охаметь, чтобы нападать на служебную машину. Или иметь весомые для того основания.

— Сдурел?! Освободи дорогу! — Не сдержался водитель «уазика», сигналя машине впереди.

Зубов-старший присмотрелся через решетку и лобовое стекло — дорогу загораживал роскошный внедорожник белого цвета, внаглую занявший встречную полосу.

Вокруг была Ильинка в четыре полосы движения, крайние из которых уже давно стали парковочными местами для клиентов бутиков и ресторанов Верхних и Средних торговых рядов, оттого разъехаться без потерь не удалось бы при всем желании — справа доступ к широкому тротуару перекрывал серый опель.

Но вместо конструктивных действий, с ума сошла еще одна машина, что ехала позади обнаглевшего внедорожника — той же расцветки и модели, она, ускорившись и резко сманеврировав, притерла «уазик» сзади, не давая отъехать назад.

Пока служивый за рулем набирал в легкие новую порцию воздуха для матерного возгласа, задняя дверь стоявшего перед ними внедорожника открылась, выпуская статную женщину пятого десятка лет, с высокой прической, собранной шпильками с алмазными оголовками, вспыхивающими золотыми искрами в свете заходящего солнца. Госпожа, одетая в длинное платье цвета морской волны, неспешно прошествовала им навстречу, касаясь пальцами правой руки перстней с крупными ярко-алыми гранатами, надетых на левой — слишком броскими и алыми для мирного наряда, оттого завораживающими в своей пугающем сходстве с цветом крови.

— Женщина! — Вышагнул ей на встречу водитель полицейской машины и спотыкнулся о величественный взгляд. — Гражданка… Леди…

— Ваше сиятельство, — поправила его дама, пройдя мимо опешившего служивого и остановилась сбоку от «уазика», с интересом посмотрев на тонированное окно, за которым сидели задержанные.

— Ваше сиятельство, никак нельзя препятствовать правосудию! — Хоть и оробев, но вполне уверенно произнес водитель.

Все же, не абы где служат, а в Кремле — и князей видали, хорохорился он про себя.

А там из другой двери «бобика» вышел и его коллега, перевешивая укороченный автомат на грудь — не помочь, так поддержать морально.

— Не имею желания препятствовать, — низкий грудной голос леди очаровывал и заставлял к нему прислушиваться. — Свидетельствую, что двое на заднем сидении машины — это Зубов Виктор Александрович и Зубов Павел Викторович, гербовые аристократы, неподсудные вашему ведомству.

— А вы, ваше сиятельство, из каких земель? — Отчего-то занервничал напарник, положив руку на рацию у нагрудного кармана.

— Князья Борецкие мы, — с ироничным прищуром посмотрела на него леди.

— Так их поди двадцать лет, как нет, — ляпнул водитель.

— Девятнадцать, — охладел голос княгини. — Двадцатый следующим годом будет. Будьте любезны, откройте дверь машины.

— А мы, ваше сиятельство, никак этого не можем. — Уверенно ответили ей, загораживаясь начальственной волей. — У нас приказ их до отделения доставить.

Княгиня пожала плечиком и повела ладонью перед собой. Дверь машины на глазах обрела коричневатый оттенок, пробившийся сквозь облупившуюся краску, и рыхлым ржавым порошком осыпалась комьями на асфальт и порог автомобиля. Сквозь проем, повернувшись, на княгиню с любопытством смотрел Зубов-старший. И напряженно — словно узнавая и не веря — его сын.

— Непорядок творите! Перед нашим господином ответите! — Сорвался голос автоматчика, вцепившегося в рацию и, отступая назад, громким шепотом вызывавшего подкрепление.

Водитель же просто смотрел в ступоре, как стекает вниз грязной лужицей то, что было стеклом и металлом. Желание возражать исчезло, будто не было.

— В самом деле, не оставят вам этого просто так, — посетовал Зубов-старший, не торопясь выходить из машины.

Он не помнил княгини, и он точно знал, что всех Борецких вырезали до последнего человека. А значит, повода выходить из безопасного места не было ни малейшего.

— Это вы? — Как-то неуверенно, но с огромной надеждой спросил у него из-за плеча сын.

Виктор Александрович с удивлением посмотрел на Пашу.

— Я. — лукаво улыбнувшись, чуть наклонила голову леди. — Пойдешь со мной?

— Пойду! — Радостью отозвался Пашка, подавшись вперед.

— Сын! — Строго осадил его отец. — Ты знаешь… Ее сиятельство?

— Знаю, — в полный голос произнес сын.

— Ваше сиятельство, — обратился Зубов к леди. — Наше общество может вас изрядно стеснить.

— Еще минут пять — вряд ли. Потом придется пробиваться из города силой.

— Какие условия нашей эвакуации? — Сосредоточился Зубов.

Пусть помощь пришла неожиданно, но он уже был в условиях стесненного времени, и помнил цену поспешным поступкам.

Тем более, если это обманка, благодаря которой их должны выманить из машины, соблазнив легким решением их бед и знакомством с сыном — пусть длинные разговоры дадут шанс подкреплению до них добраться.

— Я предлагаю вам чистую одежду, душ и безопасное место, чтобы спокойно принимать решения. — Смотрела на него княгиня, что возрастом должна была быть его ровесницей, но во взгляде прорывалось нечто настолько покровительственное, что казалось — вернулись школьные годы, и за его попытками выглядеть взрослым наблюдала строгая, но добрая учительница.