Лев Мышык - Ночь святого Кондратия [СИ]

— Я спасу тебя даром!

Герой обнял девушку, ударив по веревке огненным мечом. Веревка упала, девушка и герой слились в поцелуе. По толпе покатилось оглушающее “А-ах”, превосходящее все ахи, звучавшие на представлении до сих пор.

Чудовище робко поскрипело, обращая на себя внимание. Герой снова презрительно брызнул водой из штанов в его сторону. Песчаный отшатнулся, зрители засмеялись. Директор труппы провозгласил:

— Вот так люди узнали, что Песчаные пуще всего боятся воды!

Отлепившись друг от друга (куклы запутались, что вызвало еще несколько смешков), герой и дева вернулись к чудовищу, жадно смотревшему на стену.

— Сколько бы ты сегодня ни убил чудовищ, завтра придут еще! — всхлипнула девушка. — Ибо пески неизмеримы! А сила твоего меча иссякнет.

— Ночь святого Кондратия, — заорала толпа, уже участвуя в действе.

— Увы, ночь святого Кондратия, — повторил и градоначальник.

— Нам хана! — прорыдали дудочники.

— Э! — крикнула Константа, — у тебя же меч плавит камень!

— Точно, — раздалось рядом. — Пусть заплавит швы!

— И лизать будет нечего!

— Благодарю вас, славные жители Бомона, — вскричал герой. — Подобно храбрым предкам, вы нашли выход, отринув замшелую брехню злоумных заносчивых чернокнижников!

Герой решительно воздел меч:

— Я последую доброму совету!

Еще раз сорвал поцелуй у девушки и решительно ткнул мечом в стену.

Ничем не закрепленная ткань прогнулась — кукла провалилась в город.

На чудовище никто и не взглянул: все зрители катались от хохота. Увидев, как директор, ласково улыбаясь, растягивает знакомый шерстяной колпак, Юрий решительно направил осла назад, потянув за поводья белого Константы и вороного Зафиры:

— Поехали, а то все деньги на них спустим.

Услышав про деньги, Константа опамятовалась:

— И правда. Поехали!

— Нам еще ослами торговать, — прибавил Юрий. — И тележку покупать.

— Да подожди ты с тележкой, — заворчала Константа. — Нам бы отдохнуть, поесть… Стену бы съела, как тот песчаный. Особенно, если раствор на яичных белках, как полагается.

Живот Константы громко согласился с высказыванием. Зафира прибавила:

— И вымыться надо теплой водой! С мылом! А то от речных купаний у меня в волосах скоро камыш вырастет!

— С картошкой, — облизнулась Константа, тряхнув узлом волос не хуже, чем у баронской дочери. Только каштановых.

— Ладно, все понял, — сказал Дьявол. — Ищем постоялый двор. А где вы в тот раз останавливались?

— В “Высоком замке”, — Зафира показала рукой вдоль улицы, на возвышающуюся громаду. — Там, возле городской цитадели, на главной площади, где живые картины…

— Стой! — Константа придержала повод вороного. — Вот как раз к благородным нам сейчас никак нельзя! Там-то наверняка от батюшки вашего люди есть.

Константа задумалась. Юрий обвел глазами окрестности. Путешественники ехали по улице — не узкой, но и не широкой. Пара всадников разъехалась бы легко, а вот пара повозок уже скребла бы по штукатурке. Под ногами лежал булыжник, за долгую историю города выглаженный как стекло. По обе стороны улицы тянулись неглубокие канавы, выложенные камнем — без решеток, но чистые. К домам вели горбатые мостики. Юрий обратил внимание, что на улицу выходили не двери домов, а только калитки в глухих толстых каменных же оградах. И сами калитки выглядели основательно: из толстых досок, с мощными ухватистыми ручками. А в замочную скважину, пожалуй, влезла бы ручка лопаты. Первые этажи домов продолжали собой ограды: ни окошка, ни щелочки, глухие стены, оштукатуренные кто во что горазд. Зато вторые этажи выглядели празднично: темное дерево каркаса, белые клетки стен, кованые решеточки под окнами, искусной лепки цветочные горшки, из которых во все стороны лезла зелень. Над окнами в пастях диковинных кованых чудовищ раскачивались фонарики из прорезной жести — до вечера было еще далеко, и фонари не зажигали. Зато над улицей реяли разнообразные флаги, вымпелы — даже чьи-то штаны сперва показались двухвостым бунчуком, потому как были из яркого шелка в красно-синюю полоску.

— Я придумала! — сообщила, наконец, Константа. — Нам надо вот так объехать цитадель… Вообще, все гору с цитаделью. Затем в сторону реки, где большой мост.

— Купеческий квартал!

— Да, госпожа. Там есть очень, очень достойная таверна “Лиса и цапля”. Шаромыжников туда не пускают. Да среди меховщиков их и нет.

Юрий припомнил необозримые окрестные леса, и согласился: меховой промысел здесь, наверняка, выгоден.

— И еще, госпожа, — Константа посмотрела выразительно:

— Там есть баня!

Зафира просияла, и кавалькада решительно двинулась в путь.

Улица скоро привела к огромной площади перед холмом с цитаделью. На другом конце площади маячили громадные здания. Строгие фасады с колоннами, лепниной. Большие окна, блестящие дорогим стеклом, которое даже в ярмарочном городе в таких количествах показалось впервые. И множество вооруженных людей — кто верхом, кто пеший — все в мехах, из-под которых редко выглядывало вороненое железо.

— Не, — сказала Константа, решительно забирая вправо, по краю площади, — на господскую половину мы точно не сунемся. Неровен час, узнает какой услужливый приказчик или там десятник стражи.

Так что широкую площадь, заполненную разноцветно одетым людом, путники обошли краем, и саму цитадель толком не разглядели. Сказать по правде, они и глядеть в ее сторону боялись.

Зато башни знаменитого Бомонского моста увидели издалека. Даже раньше, чем саму реку Немайн: здесь ее уже и камнем было не перебросить. На серой воде в мелких волнах яблоку некуда было упасть от всевозможных лодочек, лодок, ладей, суденышек, судов побольше, попузатее, и совсем огромных паромов, плавучих домов, даже плавучих дворцов.

Казалось бы, зачем тут мост?

Широкая серая лента на массивных опорах — не то что две, четыре телеги разъехались бы, еще и место останется. Над каждой опорой моста — башня с аркой и опускной решеткой. А между башнями еще и галереи — как бы второй мост — с отсюда видными товарами, лавками, столь же нарядной толпой. Пожалуй, не будь женщины так вымотаны недельным походом по лесу, они бы уже сбежали наверх, в царство тканей, притираний и угощений.

Но сейчас путешественники просто перешли мост, увлекаемые потоком людей и тележек, оставив за спиной тревожащую хмурую цитадель. Свернули налево — в улицу, хоть и не узкую, но после моста показавшуюся тесной. Да еще и пришлось подниматься в гору. Сама гостиница выглядела кремовым тортом в три этажа: ну столько завитушечек, резьбы каменной, лепнины. Казалось, здание составлено из устремленных в небо пик, между которыми робко щурились узенькие высоченные окна.