Кристина Юраш - Венец безбрачия

Эльф явно возомнил себя солнышком, вокруг которого должны вращаться все другие планеты. Но опыт подсказывал, что как только мужчина решает, что он — солнышко, заставляя вращаться вокруг себя с тарелкой, носками, трусами, полотенчиками, его спутнице лучше поискать другую галактику.

— Я что-то не могу понять, где тебя угораздило простудиться? — вздохнула я, жалея, что выбросила коробку из-под холодильника. Мало ли, вдруг пригодилась бы? Судя по тому, как тут страдают, мне придется идти на помойку и искать еще какую-нибудь коробочку, ибо денег на достойные похороны нет. Я прикинула, поместится ли эльфик в коробочку из-под микроволновки? Сомневаюсь, но попробовать можно.

— Не знаю… Там дуло… Ты ушла, а мне дуло… — жалобно всхлипнул эльф.

— А ты что? Не мог окно закрыть? — поинтересовалась я, готовя медаль «За самостоятельность», которая вручается павшим смертью храбрых возле кастрюли с холодным супом, истекшим слюнями рядом с сухими макаронами и погибшим от холода без одеяла, которым их вовремя не накрыли заботливые руки.

— Я думал, что ты обо мне позаботишься, — вздохнул Ипохондриэль, глядя на меня с немым укором. — А ты не позаботилась… Вот я и заболел… И теперь мне очень-очень плохо…

Эй, совесть! Тут к тебе взрослый, половозрелый, дееспособный мужик взывает. О нем заботиться надо, с котлетой за ним бегать, окна прикрывать, чайник ему кипятить, попу подтирать. Совесть подавилась, высказывая свое «фе». Она прекрасно понимала, что в мужчинах, как и в женщинах, должна быть изюминка. Но некоторые изюминки шевелят усами и прячутся под плинтусом, стоит включить свет здравого смысла.

— Заболел… — прошептал эльф, намекая на то, что это я во всем виновата. Не позаботилась о бедненьком… А поскольку я виновата, то и последствия разгребать мне. Так что срочно требуется КамАз ласки, любви и заботы, приправленный комплексом вины.

— Послушай, милый, — усмехнулась я, глядя на Умриэля. — Мне мужик нужен! Сильное плечо! За которого я бы могла спрятаться, к которому можно прислониться! Я не имею в виду того, кто рояль одной рукой на восемнадцатый этаж затащит! Нет! Я говорю о мужике, а не о ребенке!

— Я тут болею, а ты ругаешься, — всхлипнул Ипохондриэль, обиженно поворачиваясь на другой бок. — Как ты можешь? Ты говоришь, как они!

Он еще долго стонал, кряхтел, скулил, поджимая под себя ноги и зябко кутаясь в одеяло. Совесть осторожно кольнула меня, но я тут же забила ее вескими аргументами.

— Кто «они»? — поинтересовалась я, подозрительно глядя на страдальца, который снова решил повернуться ко мне своим ангельским лицом.

— Меня в лесу все не любили, — сознался эльф. — Постоянно издевались… Я им говорю, что природу нужно беречь, что есть мясо — это ужасно…

— Погоди, — я сразу заинтересовалась, подозрительно прищуриваясь. — А что? Другие эльфы едят мясо?

— Они — трупоеды! Они охотятся на бедных, несчастных зверюшек! Но я выше их! Я столько раз убеждал охотников, чтобы они прекратили! Андон говорил, что я просто стрелять не умею, поэтому не охочусь, — всхлипнул самый сильный мужчина в моей жизни. То самое крепкое мужественное плечо, на которое так и хочется положиться, дрогнуло в беззвучных рыданиях. — Знаешь, мы с тобой обязательно поженимся. Я не хочу тебя упускать… Не бросай меня… Ты для меня — единственная…

Мне стало даже как-то неловко за мысли про эвтаназию. В душе стало тепло от той самой женской гордости. Мне тут, считай, в любви признаются… Вот видите, женская забота творит чудеса! В меня тут влюбился эльф по самые уши!

— Единственная, — повторил Ипохондриэль, беря меня за руку. — Единственная, кто согласен… Остальные девушки мне отказали… Так что ты — мой последний шанс…

Улыбка польщенной женщины медленно сползала с моего лица. Глядя на некоторых мужчин, ты сразу знаешь, что будешь для него единственной. А все почему? Потому что другая на него просто не позарится. Какая любовница? О чем вы? Да с таким мужиком ты никогда не будешь бегать по гадалкам с просьбой: «Увела любовница. Приворожить обратно!» Любовница сама его вернет с глубочайшими извинениями, если вдруг он все-таки решится на измену.

Ближе к ночи эльф уснул, оставив меня в глубоких раздумьях, наедине с кружкой чая и мыслями о том, что я и есть тот уходящий поезд, в чей последний вагон собирается заскочить ушастый безбилетный пассажир.

«Билет в один капец» проснулся и начал стонать, как раненый, срочно требуя водички и мокрое полотенце. Я закатила глаза, понимая, что вставать совсем не хочется, а уж тем более бежать сломя голову в ванную и мочить полотенце. Хорошее слово «мочить».

— Умираю… — всхлипнул Ипохондриэль, понимая, что я как-то не тороплюсь в рамках генеральной репетиции чего-то маловероятного скакать на кухню за водой.

— Умираю! — нарочито громко застонал эльф, явно недоумевая, почему это я, бессердечная, все еще бессовестно сплю в такой ответственный момент очередной попытки «умирания».

Не выдержав стонов и охов, я поплелась на кухню, плеснула воды из чайника в кружку и протянула тому, кто уже собирался протягивать ноги, предварительно прикрыв их моим одеялом.

— Теплая… — захныкал Ипохондриэль, который все никак не Умриэль. — А я хотел прохладную… Я не буду пить теплую воду…

На меня смотрели такими глазами, словно в чайнике я завариваю крысиный яд, а теперь с улыбкой предлагаю всем чая.

— Слушай, — не выдержала я, глядя на эльфа. — Ты мужик или Как? Мне кажется, что ты — Как! Именно Как! Даже не Пис!

— Я кушать хочу, — уныло заметил Ипохондриэль, пока я смотрела на часы. Два часа ночи. Аппетит только разыгрался, как наша сборная по футболу, в связи с чем меня отфутболили на кухню строгать салат. Я принесла к постели умирающего салат и хлебушек, но эльф повертел носом.

— Яне хочу такое… Это было в прошлый раз… — надулся Ипохондриэль, отодвигая от себя подальше свою траву. — А что-то другое есть?

— Есть мясо! — заметила я, понимая, что однажды Бог сказал: «Плодитесь и размножайтесь», но это услышали только придурки. Они почесали свои «плодильники» и «размножальники» и тут же приступили к решительным действиям.

— Нет! — гордо ответил эльф. — Что-то другое, но не мясо и не это… А есть грибы? Или, например, салат из молодых побегов…

Люблю мужиков, которые считают, что хорошая хозяйка из яиц и картошки слепит бульон, щи, окрошку, креветок, лобстеров, омаров, салат из мидий и кальмаров, пирог, десерт и фуа-гра, и все, что не было вчера!

— Послушай, — вспылил повар-полуночник в моем лице. — Я даже не знаю, как тебя назвать: эльфом или придурком? Придурком, мне кажется, не так обидно! Хватит себя вести как маленький ребенок!

— Ну вот опять ты кричишь на меня. Что я тебе плохого сделал? — обиделся Ипохондриэль, натягивая одеяло себе на грудь. — Я же не кричал на тебя, я просто спросил… А ты кричишь… Ты даже не спросила, как я себя чувствую… А вот это обидно!