Кристина Юраш - Венец безбрачия

— Твар-р-рь, — прорычал оборотень, но его тут же отмело невидимой волной. — Р-р-разорву! Загр-р-рызу! Р-р-растер-р-рзаю!

Еще один рывок, и я почувствовала, как меня со всей силой прижимают к себе, отбивая удар и отбрасывая ревнивца в сторону.

— Послушай, контрацептив, — раздосадованно заметил демон, а я понимала, что в чем-то он, несомненно, прав. — Сдуйся отсюда! Повторяю первый и последний раз. Больше повторять не буду! Не твое собачье дело, чем мы тут заняты!

— Она — моя! — мчался на нас оборотень, пока все одинокие девушки скрещивали пальцы и мечтали, чтобы именно с таким усердием их тащили в сторону узаконенной бытовухи. — Р-р-руки пр-р-рочь!

— Тут вообще-то не руками, ну да ладно! — усмехнулся демон, отбрасывая локоны за спину и натягивая рубашку. — В сторону. Достал. Наказанье мое! В сторону! Стоять позади меня!

— Р-р-разлучник! — рычал оборотень, прыгая на демона и отлетая в гости к графу Дракуле. — Р-р-разор-р-рву!

Демон стоял на рельсах, а на него на всех парах неслось чудовище. Шаг вперед, взмах руки, и в сторону ревнивца отлетела вагонетка, завалившись на семейку зомби. Осиротели сразу два зомбиренка. Каждый шаг демона сопровождался такими разрушениями, от которых хотелось застраховать не только имущество, но и жизнь. Невидимая сила корежила рельсы, швыряла вагонетку и антураж, отбрасывала оборотня при каждом его рывке, но тот упрямо вставал и снова мчался разбираться с разлучником.

— Наказанье мое, мы тут поиграем с собачкой, — процедил демон, но оборотень не унимался. Одна стена вылетела, оставив просвет, через который выскользнул блохастый собственник. Раздался скрип искореженного металла, в проеме мелькнула спина демона в развевающейся на ветру рубашке.

Я бросилась за ними, понимая, что в последний раз за меня дрались в школе. Ну, не конкретно за меня как за девушку, а за право сидеть рядом со мной из соображений практичных и отнюдь не романтичных.

Снова раздался грохот, пронзительный рев, перерастающий в визг. Посреди огромной воронки разрушений стоял демон. Его волосы неестественно поднимались вверх, рубашка трепетала парусом в невидимом порыве ветра, который шел откуда-то из-под земли. Земля вокруг него потрескалась, а в трещинах загорались магматические сполохи. Трещины разрастались, превращаясь в разломы, искореженные аттракционы, сорванные крыши торгового ряда дополняли антураж того самого филиала ада. С грохотом в огромный разлом проседало колесо обозрения, поперек разлома застряла карусель с той самой милой лошадкой, которая недавно меня катала. Черт, а мы с ним обои клеили… Вспомнились конфетки, обои, отчеты, и мне стало не то чтобы неловко, но и как-то страшновато.

Оборотень выбрался из груды обломков, отряхнулся, раздирая когтями лохмотья навеса, и пронзительно завыл, раскидывая вокруг себя остатки цветного дерева, скалясь и прижимая уши.

— Сидеть! — приказал демон, и оборотня ударило о землю. — Я кому сказал! Сидеть!

Оборотня снова шмякнуло о землю, а я чувствовала, что на этом поле чудес мне уже все по барабану!

— А теперь лежать! — оборотня вдавило в землю, и как ни пытался лохматый подняться, у него не получалось. — Лежать! Голос будешь подавать тогда, когда я тебе скажу!

Но оборотень сдаваться не собирался. Один рывок, и он уже был на ногах. В него тут же полетела металлическая балка.

— Ой, промахнулся, извини, — нехорошим голосом заметил демон, одним движением отправляя еще одну по тому же адресу. Оборотень, видя преимущество на стороне соперника, тут же поменял точку зрения на мужскую солидарность. Дескать, не виноват демон. Это не он — коварный соблазнитель, а я — еще та почетная лямбда.

— Р-р-разорву! — чудовище понеслось в мою сторону со скоростью хорошего автомобиля.

Демон попытался отбросить зверя, но тот уже понял принцип «шерше ля фам». И пока «ля фам» шуршала в сторону, пытаясь укрыться, тварь в четыре прыжка, уворачиваясь от металлических осколков, способных остановить не только танк на полном ходу, но и ракету на взлете, настигла меня и бросила на землю. Кольцо с руки соскользнуло и отлетело в сторону.

— А вот за это я тебе ноги повыдергиваю! — послышался голос, пока на меня раскрывали слюнявую и зубастую пасть с горячим желанием заполучить в гастрономическое пользование и руку, и сердце.

Оборотня с меня снесло мощным порывом, оставив на мне слюни и несколько царапин. Пока я пыталась нашарить кольцо среди сухой травы и листьев, меня резко поставила на ноги и схватила за горло мохнатая лапа.

— Гер-р-ройствуешь? — прорычал голос, а возле моего уха клацнули внушительные челюсти, пуская прямо мне на плечо порцию слюны. — Попр-р-робуй тр-р-ронь! А ты не р-р-рыпайся, р-р-развратница! И не вздумай ор-р-рать, как в тот р-р-раз!

Зайчонок, если тебе интересно, идея сбежать была правильная, но выбор я не одобряю.

— И что ты мне сделаешь? — на меня капнула еще порция слюны. Лохматая и когтистая ручища держала меня за горло. — Мы — истинная пар-р-ра! И умр-р-рем в один день!

Что-то я пересмотрела свое видение детских сказок, особенно оптимистичный финал «умрем в один день». Есть у меня подозрение, что красавицы могли бы пожить слегка подольше… И не просто могли, а очень хотели.

— Дур-р-рак! — рассмеялся хриплым смехом оборотень, еще сильней сжимая мое горло. — Слабак! Тр-р-рус! Ну? Удар-р-рь меня!

— Любимой женщиной нужно не прикрываться, а укрываться, — со вздохом заметил демон, глядя на нашу «любовь до гроба». — Странное у вас понятие «истинная пара». Ладно, мохнатый, постараюсь запомнить твою морду такой, как сейчас.

— Она сама р-р-рада отдать за меня свою жизнь! — прорычал оборотень, а я случайно вычислила того, кто расписывается за меня при получении почты. — Потому что мы — истинная пар-р-ра!

Меня схватили, как котенка, закинули на плечо, скалясь и хрипло смеясь, а потом я почувствовала, как мы несемся с огромной скоростью. Если бы деревья или кусты просто мелькали — было бы здорово, но они цеплялись за меня, расцарапывая руки и лицо. В кармане платья зазвонил телефон: «Моя мама — лучшая на свете…» — и я поняла, что есть у мамы предчувствие, что любимая дочурка забыла пригласить ее на свадьбу. Нет, судя по тому, что меня нещадно кусают блохи, гостей со стороны жениха будет много!

— Все! Тормози! — взмолилась я, телепаясь оторванным ранцем на плече у пушистого соискателя моей конечности. — Хватит! Прекрати!

Но мы неслись сквозь туман и ветки, каждая из которых считала своим долгом оставить на мне след. Через полчаса меня сгрузили на какой-то камень и пронзительно завыли. Вой разносился по окрестностям, а ему эхом вторили чужие голоса. Оборотень снова завыл, а кусты вокруг зашуршали. На меня из темноты смотрели горящие глаза.