Кристина Юраш - Венец Безбрачия, или А можно всех посмотреть?

Два часа я отжималась от пола, прыгала резвой ланью, садилась на пол и тут же вскакивала. В следующий раз, когда захочу записаться на фитнес, я задам очень важный вопрос: «Умеет ли тренер считать?». Поверьте моему опыту, это очень важно…

Потная, растрепанная и уже уставшая я побрела к холодильнику, которым побрезговала даже мышь с суицидальными наклонностями, чтобы свести счеты со своей мышиной жизнью.

– Кушать нечего, – вздохнула я, глядя на пустой тазик и пустые полки.

– Значит, я пойду в набег! – заорал воинственный орк, демонстрируя свои руки, которые были толщиной с мою талию. – Неси топор! Моя семья не должна голодать! Это сказал Имхо из племени Тотеб!

Я молча взяла кошелек, проверила карточку и двинулась в сторону магазина. Заморозки не было, зато была охлажденка. Накупив макарон и мяса, я выстояла мучительную очередь в кассу, негласно подписала договор с одним очень мутным банком, расплатившись кредиткой.

Дома меня ждал ремонт. Сразу видно, что в доме завелся мужик. Жаль, что не тараканы. Причем завелся мужик не на шутку. Вместо дверей висели мои одеяла, а мне оставалось только повеситься рядом, ибо маленькое одеяльце для ног, прикрывающее вход в санузел, не доставало до пола. Оно прикрывало лицо сидящего, но не сам увлекательный процесс, ради которого умные люди придумали дверь и щеколду. Так и хотелось, проходя мимо спросить: «И кто у нас тут спрятался? Кто у нас тут партизанит?». Понимаю, что изобретение очень удобное, но я бы хотела знать домочадцев в лицо. Я представляю, как ко мне подкрадываются с кокетливой просьбой: «Гюльчатай, открой личико!».

Я потянула носом, чуя запах горелого. Я пробилась в комнату и увидела, как на полу валяются разбитые фанерные двери, и мирно потрескивает дровишками из мебели костер. Я так понимаю, что кроме барда – комариной столовой, которого тянет к костру и приключениями, в доме завелся художник, который сосредоточенно рисовал на светлых обоях какие-то первобытные каракули. Один рисунок поверг мою врожденную интеллигентность в животный ужас. Огромное мужское достоинство удостоилось чести украсить половину стены. Прорисованное тщательно, словно за натурой далеко ходить не пришлось, оно радостно приветствовало всех с порога. Донести мысль до гения о том, что портить чужие обои – не самая лучшая идея, совпадала с мыслью о том, как донести содержимое мочевого пузыря до туалета, ибо взгляд творческой личности убедительно свидетельствовал, что он еще та тварь.

– Ты что творишь! – икнула я, глядя на эту постыдную наскальную живопись и обугленную головешку в руках гения.

– Это символ плодородия! – рявкнул Имхо, почесав натурщика. – Я защитил твое жилище и пожелал тебе плодородия…

– А это что? – сглотнула я, видя рядом с символом плодородия причину для символической радости, весом под двести кило и напоминающую очень отъевшуюся Венеру Милосскую.

– Это символ материнства! – огрызнулся орк, напряженно сопя от тяжелого творческого процесса. – Ты же хочешь двадцать детей?

Сорок шесть! И новую квартиру, пожалуйста! Не успела убежать? Не отвертишься рожать! Пока я медленно оседала на пол, кашляя дымом и глядя на то, чему обрадуется тематическая программа «Ремонты», чтобы показать «было» и «стало», художник продолжал рисовать. У меня как-то в горле пересохло выразить свой восторг этой арт галереей. Это был тот самый случай, когда спорить с двухметровым гением было чревато для критика сменой мировоззрения в результате черепно-мозговой травмы.

Теперь я понимаю, что на местных заборах красовалось не «Фу! Какая гадость!», а пожелание «хорошего урожая» владельцам заборов. И безвестный художник просто желал людям добра, посредством великой силы искусства, а статью за хулиганство получил лишь потому, что хозяева были не в курсе, насколько важен этот символ в жизни каждого.

Я поплелась ставить чайник, отмахиваясь от стеганной «шкуры», которая украсила вход на кухню. Имхо шел следом, доказывая мне, что с такой защитой мне можно вообще не закрывать входную дверь! Ни один злой дух не посмеет проникнуть на нашу вставку без билета. Что уж говорить про обычных впечатлительных и высокоморальных людей!

Вся стена на кухне как бы намекала на то, что дом мой будет весьма плодородным! Вон тот, большой символ, который смотрел в сторону холодильника, игриво приподнимаясь, точно знал, что в холодильнике царит диетическое изобилие. А вот этот, поменьше, намекал на то, что в шкафчиках не все так пусто. Нет, что вы! Мой дом вовсе не стал напоминать подъезд! Подъезду до моей квартиры очень далеко! Мы не просто обогнали, мы четко дали понять подъезду в самом неблагополучном районе, что он нам – не конкурент!

Я посмотрела на художника, понимая, что с удовольствием наставила бы ему рога изобилия!

Пока я раскладывала мясо, мне на хрупкое плечо тяжело обрушилась огромная зеленая лапища. Где-то погрустнел районный травматолог и поинтересовался, когда меня лучше записать на прием?

– Ничего себе! – восхитился Имхо, разглядывая пакеты и их содержимое. – Вот это добыча! Молодец! Поохотилась! И даже освежевать успела!

Ага, за курочками-бройлерами в упаковке. Прямо вижу, как выслеживаю ее на полке, а потом бегаю за ней с топором по всему супермаркету! А это от меня убегала и пряталась какая-то хрюшка. Не вся, конечно. Но одна нога точно не хотела на холодец! Да ладно, я еще иногда и рыбак, и земледелец и скотовод. Корова не хотела доиться на литр пастеризованного молока, но пришлось! Куда она денется!

– Завтра пойдешь в то же место! – поучал орк. – Хорошая дичь… Да, пусть ты мелкая, зато проворная! Достойна быть женой орка из племени Тотеб!

– А ты что? Мужчины на охоту не ходят? – поинтересовалась я, глядя на явную «неохоту», промелькнувшую в глазах любителя дичи.

– Это – не мужское занятие! Мужское занятие – воевать с соседями! – гордо ответил представитель зеленого от зависти к соседским благам народа.

Я поставила таз, сварила макароны и мясо, выставляя перед «женихом», который посмотрел на меня с таким ужасом и отвращением, с которым умеют смотреть только детсадовцы на серый комок манной каши.

– Червивое мясо! Да как ты смеешь, женщина! – заорал Имхо, ударяя кулаком по столу так, что тазик подпрыгнул и упал на пол. – Воину! Мясо! С червями!

– Это – макароны! – заорала я в ответ, радуя соседей тем, чем не радовала никогда – семейным скандалом. – Они из теста! Это – не черви! Как хлеб!

– Дичь испортилась! Значит, в твоем шатре обитает злой дух Болижоп! Его надо срочно изгнать! – воинственно заявил зеленый экзорцист, осматривая свои художества в поисках свободного места. – Где здесь жертвенный алтарь?

Скорость, с которой этот Халк собирается тащить меня под венец, порадовала бы любую старую деву. Я назвала адрес местного ЗАГСа.