Кристина Юраш - Венец Безбрачия, или А можно всех посмотреть?

– Да что ж такое! – хныкала я, понимая, что кабинка раскачивается на ветру. Пальцы побелели от напряжения.

– Погоди-погоди! Сейчас-сейчас! – с придыханием заметил демон, закусив губу, а потом тут же расцветая похлеще яблонь и груш. – Я бы нежно тебя целовал, обнимал и прощал прегрешения, только есть между нами провал и … давай хором! Возвышенные отношения.

– Прекрати издеваться, – стонала я, снова ловя себя на мысли, что смотреть вниз было очень плохой идеей. Я пыталась закрыть глаза и расслабиться, представляя, что никакой высоты нет.

– Но она, увы, не поцелует, не обнимет, не вопьется в грудь, – продолжал раскачивать кабинку демон, улыбаясь так сладко, что вся сгущенка ему завидовала. – Потому что…

Короче, рифмы мне узнать не удалось, ибо нервы не выдержали раскачивания и зловещих скрипов, а я метнулась к нему, вжимаясь изо всех сил.

– Ты вовремя! – порадовали меня, нежно приспуская мою куртку и целуя шею и плечи. – Я просто дальше не придумал!

Кабинка медленно двинулась дальше по кругу, пока я вплетала пальцы в его волосы, сидя на коленях и боясь оторваться от губ. Стоило мне только оторваться, как колесо замирало, и кабинка начинала угрожающе раскачиваться.

– Ну почему ты дрожишь, а? – целовали меня. – Не переживай, я держу тебя. Так что если упадем, то вместе…

Спустившись на землю, я недовольно засопела и пошла в сторону машины, слыша, как позади меня смеется очаровательная нечистая сила.

– Я бы тебя пристрелила! – буркнула я, снова надевая куртку на плечи и откидывая волосы назад.

– Здесь есть тир! – порадовали меня, показывая направление. Нет, ну тир – это интересно! Я когда-то неплохо кидала дротики, да и вообще на меткость не жаловалась!

– Давай пари! – меня обняли рядом со старинным ружьем, которое было нацелено на картонных зайчиков. – Промахнешься – придется целовать меня. Ну как?

– Так, – я потерла руки, чувствуя азарт. – А если попаду, то… То… Я загадываю желание! Идет? По рукам?

– Наказание мое! Я, между прочим, не добрый джин с тоником, не старик Хоттабыч и так далее… И даже не золотая рыбка… – усмехнулся демон моей наглости. – Хотя… Давай! По рукам!

Мы звонко сцепили руки, а я с коварной улыбкой разбила нашу договоренность, тут же схватившись за ружье, прицелившись, чувствуя тяжесть игрушечного оружия. Маленькие картонные кролики зашевелились, забегали, как живые…

– Так нечестно!!! – возмутилась я, прищуриваясь в прицел и пытаясь уследить хотя бы за одним. – Требую три выстрела!

– Ай-я-яй! – заметил демон, стоя позади меня. Зайчики замельтешили так, что проще было бы накрыть их гранатой.

Первый выстрел удивил своей отдачей, едва ли не заставив меня бросить ружье.

– Мимо, – меня обняли, коварно шепча на ухо, что у меня тут вырисовывается кредиторская задолженность в целовательном эквиваленте. Мне даже вручили огромный леденец – сердечко. – Следующая попытка!

Я долго выслеживала розовую заразу, которая пряталась в деревянных кустах, а потом спустила курок, снова шарахаясь от отдачи.

– Ой, не расплатишься, наказание мое, – снова прошептали мне на ухо. – Два поцелуя могут быть равны одному…

Я азартно повела плечом, выстрелила еще раз и…

– Попала! – я сама удивилась, присматриваясь к пробитому насквозь кролику, к которому подбегали картонные собратья, заставив меня почувствовать себя настоящей живодеркой. Ага, еще и снежинки мне припомните, которые я с усердием маньяка вырезала в детском саду!

– Ну-ну, – усмехнулся демон, обнимая меня. – Что загадываешь?

– Хм… Я приберегу желание! – ответила я, понимая, что поцелуи я все равно проспорила и долг платежом, не только красен, но и вкусен. Аттракционы менялись, мой долг рос как на дрожжах, курс поцелуя переплюнул курс доллара, едва ли не заставив меня объявить целовальный дефолт. Судя по всему, я все губы сотру, пытаясь вернуть хотя бы часть долга, а те, кто пишут цитаты про «миллионы поцелуев», обречены гореть в аду. Оставался последний аттракцион. Перед нами стояла каретка с широким, оббитым красным бархатом диваном, а рельсы уходили в зияющую оскаленную пастью комнаты страха и ужаса.

– Ха! Скелеты из пластмассы и куклы-убийцы меня не напугают, – заметила я, чувствуя, как каретка тронулась по рельсам. – Но вот если мне покажут договор с фирмой однодневкой, на которую перевели пару лямов, то тогда я еще подумаю. Или на меня вместо вампиров на меня выскочит камеральная проверка уполномоченных органов и мне придется есть все документы?

– Документов нет, придется есть меня! – скромно заметил демон, обнимая меня в тот момент, когда мы въезжали в темноту, щедро и густо обвешанную искусственной паутиной. На нас вылез вампир, смахивающий на моего генерального после новогодних праздников, вылетела стая летучих мышей, раскатала губу и бинты игрушечная мумия трудоголика, которому не дают больничный, вставая из красивого саркофага. Но нам было уже совсем не страшно, потому, что рубашка расстегнута, куртка валялась в ногах, а платье собралось гармошкой на талии. В абсолютной темноте, я целовала обжигающие губы, а мне отвечали с таким же дьявольским порывом. Мне организовали камеральную проверку, заставив меня обрадоваться тому, что у меня с бухгалтерией все абсолютно гладко. Но я в долгу не оставалась, требуя показать удостоверение личности и уверяя, что красивый пиджак и белая рубашка не дают ему право вот так вот просто проверять мою бухгалтерию! Я отодвинула ногой сброшенный на пол пиджак, пока юрист не успокаивался, изымая у меня по очереди все кружевные активы. Мой долг существенно сокращался, а в тот момент, когда его рука потянулась лишить меня последних активов и удовлетворить требования проверяющего органа, даря сладкий и глубокий поцелуй, в кромешной темноте раздался жуткий вой.

Нет, все понимаю, что для бешеной собаки восемьсот километров – не крюк, но как он здесь очутился?

– Тихо-,тихо, – прошептал демон, прижимая меня к обнаженной и исцелованной мною же груди, пока у меня колотилось сердце. Его рука легла мне на голову и провела по волосам. – Я тебя отобью. Если не всю, то хотя бы по частям! Ладно, шучу… Помни, у нас контракт.

Вой снова разорвал тишину, заканчиваясь разъяренным рыком ревнивого чудовища. Не знаю, как на счет любовников в шкаф, но я бы сама орала «Подвинься», если бы вышла замуж за оборотня. Витязь на распутье с ужасом включил правый поворотник.

– О – оборотень. Р – ревность, – сардонически заметил демон, пока я терлась об его грудь, замирая и сглатывая. – И ведь нашел же все-таки. Не люблю, когда мне мешают.

Голос в этот момент стал очень зловещим, а я почувствовала, что самое страшное в этой комнате страха сейчас обнимает меня одной рукой, а собачка просто, прибежала, обнюхала, вильнула хвостом и пошла по своим собачьим делам. Внезапно на вагонетку что-то прыгнуло, пронзительно воя и злобно рыча. Рядом со мной мелькнула лапа с когтями, которые оцарапали бы меня, если бы меня не прикрыли.