Яна Филин - Академия телохранителей [СИ]

Всё, я больше не могу. Чувствовать бедром, это одно, но видеть, совсем другое, а это нечто ещё и дёрнулось в мою сторону. Сознание благоразумно меня покинуло, решив устроить психологическую разгрузку, либо же пришло к выводу, что видеть такое мне не положенно.

В себя приходила тяжело, немного мутило и жутко хотелось пить.

— Очнулась, нарушительница личных границ? — Злости в голосе не было, но зато весёлости, хоть отбавляй.

— Вроде… Пить. — Разлепила глаза и схватила вожделенный бокал с водой, вот только вернулись воспоминания, и я подавилась.

— Тише, никто её у тебя не отберёт. — Лицо вновь начало гореть, хотелось с разбегу спрыгнуть в море и утопиться, чтоб не ощущать этого стыда.

— Я не хочу за вас замуж! — Даже не заметила, как вновь перешла на «вы», и меня посетило ощущение дежавю.

— Вот как? А какова причина? — Вновь никакой злости, или разочарования. — Если ты о самоудовлетворении, то не вижу проблем, после свадьбы у меня не будет нужды этим заниматься. — И улыбка хитрющая. Ну зачем он говорит эти непристойности? Мне уже краснеть некуда, только самовоспламениться.

— Я не хочу делить с вами ложе, вы меня убьёте. — Да, все попытки Марисы раскрепостить меня в этой теме провалились, стоило ей начать говорить об этом, как мне становилось неловко до безумия.

— С чего ты так решила? — Он поставил бокал на столик и стал ко мне приближаться, но бежать мне было не куда, только лечь назад на подушку, а он, казалось, именно этого и добивался, поставив руки по бокам от моей головы.

— Вы меня порвёте, я истеку кровью и… Умру. — Последнее добавила в полнейшем недоумении, мужчина уткнулся головой в подушку между моим плечом и подушкой, все его тело тряслось в самом настоящем хохоте, в котором потонуло моё последнее слово.

— Боги, Роззи… Прости. — Он сделал пару глубоких вздохов, чтобы успокоится, причину его смеха я никак не могла понять. — Ты же видела новорожденных детишек? — Уверенно кивнула головой. — И ты знаешь, как он появляется на свет, верно? — Вновь кивнула, это мне тоже объясняли, но только теперь я сопоставила размеры ребёнка и размеры… Ну, вы поняли, и только теперь мне стало по настоящему страшно, чуть снова в обморок не отправилась. Бедная маменька, как же она мучилась, рожая всех нас? — Надеюсь, теперь нет вопросов по поводу первой брачной ночи? — Положительно кивнула, но поняла, что не так, и помотала отрицательно. — Чудно, потому что свадьбе быть.

— Я теперь точно не хочу детей. — Мужчина вновь сделал глубокий вдох и выдох, но тему развивать не стал.

За всё путешествие я только один раз полетала и размялась с Глашей, мне потом ещё целое путешествие предстоит с ней, но про свою задумку я и слова никому на сказала, а то с жениха станется запереть меня по прибытию в карету, чтоб не дергалась. Наши отношения стали раскованнее, теперь я могу с ним целоваться без стыда, но только наедине, разумеется, и каждый раз таяла, словно шоколадная конфетка на солнце. Лия заметила перемены во мне и как-то раз сказала, чтобы держалась и не разделила ложе с ним до свадьбы, было слегка неловко, но понимала, что говорила от чистого сердца и искренне за меня волнуется.

В небольшую сумку закинула печенье с вазы, фляжку с водой, связку метательных кинжалов, документы, и мешок с монетами, который оказался в числе даров от короля. Там же оказались два отреза белого и голубого шёлка, стоящие целое состояние, гарнитур из рубинов, шикарное седло и шлем для Глаши. Если бы раньше заглянула в сундук, то тот единственный полет был бы гораздо комфортнее. Селина подарила мне заколку в форме соцветия полевой гвоздики, и этот намёк трудно было не понять, но своего мужчину я уже встретила. Оставила записку на столе, что буду ждать в столице и попросила все сундуки доставить в дом родителей. Оседлала виверну под предлогом полетать, благоразумно закрепив сумку на спину, а потом под крик «стоять!», взмыла в воздух.

По моим расчётам, примерно за двенадцать часов уже буду столице, это с медленным караваном из аристократ мы так долго добирались до порта, верхом на лошадях можно добраться да трое суток, а уж на виверне и того быстрее. Перерыв сделала только один раз, подкрепилась, пока Глаша охотилась, и продолжили полёт. В итоге долетели не за двенадцать часов, а за четырнадцать, но это тоже результат. Слезла с седла, размяла бедные свои ножки и отправила Глашу во дворец. Как и ожидалось, дверь оказалась закрытой, ещё и подозрительное рычание за спиной было, которое заставило вспомнить полосу препятствий и взобраться на крышу крыльца. Мда, зря меня виверна высадила во дворе, надо было в гостиницу ночевать идти. Перелезла на карниз, а потом и на балкон, где виднелась открытая дверца в комнату.

Стоило мне зайти в дом, как получила толстенной книгой по голове, чуть сознание не потеряла, только и смогла на интуиции увернуться от следующего снаряда.

— Рооззии. — Молодцы, сначала чуть не прибили, а потом радуются.

— Да отпустите, удушите. — Девчонки радостно меня обнимали и при этом умудрялись рыдать.

— Ты пришла, наконец-то, маменька с папенькой испереживались, пойдём скорее.

— Вы время видели? Завтра поговорим, проводите в свободную комнату, устала с дороги, жуть. — Девочки переглянулись, подхватили меня под руки, и потащили в неизвестность. Мда, силушка у них растёт по часам, таким темпом они на камне покажут уровень гена гораздо выше, чем у меня. Конечно, если родители наступят на те же грабли, что и со мной.

Мы остановились возле дверей и забарабанили в неё так, что на этот звук может сбежаться весь дом, а говорить сейчас с родителями я не настроена, только кто меня спрашивал. Дверь открыла взъерошенная маменька с рассеянным взглядом, но как только он проясняется, меня сжали в медвежьих объятиях.

— Доченька, родная, ты приехала. — Слезы остановить было просто невозможно, до этого никогда не замечала, что мама очень хрупкая и маленькая, а за это лето значительно состарилась и я корила себя, что стала причиной появления большого количества морщин и лишних седин. Следом выбежал отец и обнял нас обоих.

— Простите, не знаю, что на меня нашло.

— Это ты нас прости. — Мы перебрались в малую гостиную, а девочки побежали будить прислугу, чтобы нам принесли чая.

— Ох, девочка моя, как же ты похудела. Рассказывай, как Орилия, удачно прошла практика? — Если честно, то за практику меня обидел только один момент, никто не вспомнил про мой день рождения. У нас совершеннолетними становятся в восемнадцать, но уйти из под опеки родственников можно только в девятнадцать, а объясняют этот закон тем, что за год ребёнок должен адаптироваться в новом статусе и научится нести за себя ответственность, вот только рожают у нас первенцев в большинстве своём в семнадцать лет, и именно поэтому женщины находятся под вечной опекой, сначала семьи, а потом и мужа, не имея даже шанса на независимость, все решают за нас с самого рождения, и как я умудрилась избежать этого, не понятно.