Александра Лисина - Ведьма в белом халате [CИ]

Я подошла и с чувством поцеловала парня в щеку.

— Честное слово, Сереж, я тобой горжусь!

— Я тоже, — тихо добавил Долгорукий-старший, сжав плечо сына. А когда Серега окончательно стал пунцовым, вдруг повернулся к оборотню и спокойно сказал: — Я инициировал проверку всех случаев, похожих на тот, что случился с вашей дочерью и с моим сыном, по своим каналам. И готов дать слово, что из моих подчиненных никто не имеет к этому отношенияёёё.

У лиса нервно дернулся уголок рта.

— Из наших тоже никто не посмел бы нарушить мой приказ. Мы не начинали эту войну. Она нам не нужна. Но с нашей стороны к расследованию подключены МВД, ФСБ и полиция. О результатах, если хотите, я сообщу.

Себастьян долго-долго смoтрел в желтые глаза оборотня, но потом медленно наклонил голову.

— Я услышал.

Они помолчали, обменялись едва заметными постороннему взгляду кивками, после чего вампиры спокойно двинулись к выходу. Лисовский со странным выражением посмотрел им вслед, кажется, все ещё с трудом осознавая тот факт, что теперь крупно обязан вампиру. А я, поняв, что прямо здесь и сейчас никакой войны между кланами оборотней и вампиров не случится, вдруг почувствовала такое облегчением, что в прямом смысле чуть не упала. Наверное, от радости за такой благополучный исход у меня закружилась голова. Потом перед глазами потемнело. Наконец, до меня дошло, что я действительно падаю…

Но тут где-то совсем рядом раздалось испуганное «Ольга!», и лишь у самого пола меня подхватили чьи-то заботливые руки.

***

— Ты перенапряглаcь! — первое, что я услышала, открыв глаза. Α первое, что увидела, было рассерженное лицо шефа, который обвиняюще смотрел на меня сверху вниз. — Сколько раз повторять: заповедь «не навреди» относится не только к пациентам, но и к врачам! Если врач навредил сам себе, значит, он навредил и больнoму!

Я медленно пoвернула голову и, обнаружив, что лежу на кушетке в собственном кабинете, едва заметно поморщилась.

— Да ладно, Юрьиваныч. Подумаешь, не рассчитала сил.

— Ты могла перегореть!

— Ну все, не шумите… — вздохнула я и попыталась приподняться. Но тут некромант в голос рявкнул:

— А ну, лежать!

И я послушно вжалась в кушетку. Шеф порой бывал строг, прямо как мой папуля, так что поневоле приходилось подчиняться. Одно хорошо: Лисовского и вампиров рядом не было, поэтому моей капитуляции никто не видел. А вот шеф тем временем разошелся.

— Ольга. Я тебя сколько лет учил, растил…

«Кашу варил», — в тон ему продолжила я про себя.

— Я ж тебя как родную воспитывал и прививал тебе навыки первоклассного хирурга. А ты что теперь вытворяешь?!

— Α что я вытворяю? — с некоторой опасной поинтересовалась я.

— Да вот что! — горестно воскликнул шеф и двумя руками показал на мое бренное тельце, распластанное на кожаной кушетке.

От такого аргумента я даже опешила. А Юрий Иванович в третий раз рявкнул:

— А ну, живо домой! Спать, есть и силы восстанавливать!

Я совсем растерянно покосилась сперва за окно, где рассветом ещё даже не пахло, а затем на часы: они показывали половину первого ночи.

— Эм… простите, шеф. А вам не кажется, что идти домой уже поздно?

— Это ещё почему? — грозно нахмурился некромант. А когда я деликатно ткнула пальчиком в циферблат, неожиданно смешался. — Акхм… ну… ну да. Тогда расстилай постель, ложись здесь, а за Лисовским я сам присмотрю. И чтоб до утра тебя в отделение не видели!

— Есть, шеф, — пробормотала я, стараясь не смотреть в пылающие праведным гневом глаза начальства. И этого оказалось достаточно, чтобы шеф слегка остыл, а затем уже нормальным голосом добавил:

— Только поешь сперва. У тебя магия почти на нуле. А мне совсем не нужно, чтобы следующим пациентом в реанимации оказалась именно ты. Сейчас я к тебе Свету пришлю. С чаем.

— Спасибо, — вздохнула я, и только после этого Юрий Иванович, наконец, ушел.

После двух чашек сладкого чая и бутербродов мне полегчало. Откуда бутерброды, я не спрашивала: явно у шефа в дипломате завалялись. Разумеется, это значило, что сам шеф остался голодным, но он вроде не мальчик. Как домовые и некоторые виды нечисти, умеет и чистой энергией питаться. Чужой, разумеется. И я почти уверена, что у него в кабинете хранится как минимум один подходящий артефакт.

К утру я восстановилась настолько, что смoгла без посторонней помощи встать, умыться, привести себя в порядок и, накинув халат, спуститься в отделение. Увидев меня на пятиминутке, шеф сперва взбеленился. Но потом сообразил, что орать в присутствии подчиненных несолидно и до окончания собрания просто громко сопел. Сердито. Недовольно. А когда дежурный персонал сдал смену, а доктора принялись расходиться по палатам, я быстренько улизнула, потому что заблаговременно заняла место поближе к выходу.

В реанимацию я заскочила буквально за миг до того, как выглянувший из ординаторской шеф громогласно рявкнул:

— Ольга Николаевна!

— Ничего не слышу, — пробормотала я, когда из смежной с реанимационной палатой комнатки выглянула удивленная медсестра. — Уши с утра заложило, вот беда… Ира, здравствуй. Если что, меня тут нет.

— Поняла, Ольга Никoлаевна, — хихикнула Ирина. — Только вы иллюзию на себя повесьте, а то шеф вас по ауре найдет.

Черт. И правда!

Я торопливо сплела поверх себя иллюзию, чтобы Юрий Иванович искал меня подольше, а про себя подумала, что, если бы время от времени мне не приходилось избегать его чрезмерной опеки, то и от Лисовского не удалось бы так успешно прятаться. Шеф, можно сказать, меня натренировал, потому что некромант в гневе — это, знаете ли… мда.

— Привет, самый лучший доктор на свете, — с широченной улыбкой во все тридцать два зуба встретил меня Андрей Лисовский. Уже румяный, без видимых усилий полусидящий на постели и с удовольствием облизывающий окровавленные пальцы. Пустая тарелка из-под мяса стояла рядом на полочке. Α сам лис выглядел почти хорошо, если не считать расцветивших его тело багровых кровоподтеков. — Значит, это вы меня вчера штопали?

— И я в том числе, — усмехнулась я, подходя к койке и снимая с оборотня одеяло. Но Андрей неожиданно застеснялся и, цапнув его грязными пальцами, потянул на себя. — Ну-ка, не глупи. Что я там, по-твоему, не видела?

— Это неприлично, — буркнул парень, отчаянно покраснев.

Я закатила глаза.

— Боже, Αндрей! Вы же рано созреваете. В твоем возрасте уже стыдно быть не целованным!

— Я целованный, — упрямо засопел лис. — Очень даже. Просто… ну… у меня там все отекло. И чешется.

Я все-таки отвоевала у него одеяло и придирчиво осмотрела живот и все, что ниже. В частности, ноги, которые после травмы и наших вчерашних манипуляций действительно опухли до самых бедер. Ну а самое «дорогое» молодой лис целомудренно прикрыл ладошками.