Ирина Смирнова - Поход за мужем [СИ]

А потом взял бы он меня, перевернул лицом в траву, и…

Тут воображение мое богатое и замирало в неизвестности, куда дальше двигаться. Вот ровно на этом месте, когда Гришка, шепча мне в ухо нежные слова, переворачивал меня к небу задом, к траве передом, сердце начинало предвкушающе ухать, тело просто ощущать на себе ласку сильных рук кузнеца нашего раскрасивого, и… А что потом делают-то? Или сразу в это самое отверстие вставляют? Так ведь больно же должно быть! А у Гришки это дело большое, точно больно будет! Так что, пока, все мои мечты разбивались об неопытность мою юношескую. Книжечку бы какую на эту тему прочесть, ознакомится, так сказать, теоретически, чтобы потом уже познаниями своими и на практике блеснуть. Хотя Гришка, он по девкам интересуется. Про то, что у него бородка мягкая, я в их хихиканье круговом подслушал. Поэтому не видать мне Гришки у своих ног, хоть плачь.

Вчера вечером батюшка с матушкой такие довольные и загадочные ходили, задумали небось опять что-то. Невесту мне очередную нашли, не иначе, вот и радуются. Только забава эта, уж второй год как по одним и тем же правилам разыгрывается. Сначала родители мои перемигиваются друг с другом довольные, сватов собирают, портретик мой, знатно приукрашенный, с собой им вручают, даров каких-нибудь хахаряшнообразных, но пристойных, невестушке моей возможной и мамочке ее, если таковая в наличии имеется. А потом сваты возвращаются, носом землю с печали царапая. C грехом пополам, довести дело до приглашения меня и батюшки в гости можно будет, только если с Гришки фигуру писать, а личико распрекрасное мое врисовывать. Да и то, прогонят взашей ведь, как только меня настоящего увидят. Я ж с невестой конкуренцию по нежности кожи и холености ручек составить смогу. Даже мозольки от перышек самописных аккуратно мазькой специальной свожу ежевечерне и пяточки в отваре специальном перед сном отмачиваю, чтобы мягонькие были. Для кого вот только красота моя вся? Гришенька на меня и не смотрит, поганец!

Ох, что-то на птичьем дворе суматоха началась какая-то — девки бегают, гусей ловят. Не к добру это! Третьего гуся в дом понесли.

А вот и маменька снова из двери выскочила, нарядный кокошник поправляя. Какая такая беда опять на голову мою буйную? Придется слезать, пока сами не нашли. Или Гришу дождаться, чтобы он меня на руках спустил? Притворится, что боюсь страшно. И он тогда на руках меня прямо в дом внесет. Мечта несбыточная! Вот только девки засмеют потом. Придется самому с крыши слезать.

Варенька.

До тридесятого царства доскакали к обедне. Что тянуть то! Уже когда город виден был, притормозили в лесочке. Прихорошиться надобно, да и сватам отдышаться дать, а то скажут потом, мол уморила несчастных дорогой скорой.

Меня умыли, косу переплели, да поверх всего в платье обрядили. Вожу с собой одно такое: парча синяя, вышито ниткой золотой, а спереди умно так разрезано, что и на лошадь запрыгнуть сподручно и меч, если что, достать. Специально для официальных церемоний: щит там кому на ворота прибить или послов с письмом о капитуляции принять.

Вообще я платья не люблю, бесполезная одёжа: ни тепла, ни проку. Но этикет вещь сурьёзная. Да и батюшке совестно будет, если я явлюсь тут, такая резвая, в мужское платье обряженная. А так можно сказать красотка. Вон и Захарка любуется, а я его вкусу верю, он мне когда-то самого красивого коня пригнал от половцев и как только усмотрел.

Ну вот, сейчас заедем, поклонимся, заверим Силу Григорьевича в нерушимой дружбе народов, посмотрим на чудо-юдо с бантиком и к вечеру уже у хазар будем. Вот там и разгуляемся!

Мстислав.

И зачем?! Ну зачем я не спрятался на чердаке или в подполе?! За что такое наказание на голову мою? Невеста к нам сама едет! Матушка в панике по дому мелькает, девок совсем загоняла, батюшка не знает, чем себя занять, с лицом потерянным сидит.

И тут матушка меня разглядела как следует и издала боевой клич:

— Дитятко-то совсем к приезду невесты не готово! Чумазое какое и одежда вся измазюканная, как у дворового мальчишки последнего!

И как они принялись меня толпой отмывать-наряжать-причесывать! Вот я про крышу свою уютную истосковался весь. Нет, наряжаться я люблю, но чтобы обстоятельно, без паники, спокойно. Часа два рубашку повыбирать, потом штаны, потом камзол с жилетом, потом и обувь с прочими аксессуарами разными. А уж прическу…! Прическу за десять минут из моих кудрей приличную сделать — это же надругательство просто над понятием прекрасного! А главное зря это все, напрасно суета эта — приедет невеста, глянет на меня и уедет. Да и вообще интересно мне, девица эта, с шумом ожидаемая, одна одинешенька к нам приедет? Это что же за невеста такая самостоятельная? Прямо любопытство грызть меня начало поедом, но я на приведение моего внешнего облика в завлекательное для гостей состояние отвлекся.

А приодели меня знатно: чулки белые, бриджи шелковые, сверху рубашку до колен, в талии стянутую так, что дыхнуть невозможно, а рукава у нее вниз спадают, конусообразно, взмахнешь и сразу в супницу или в салат попадешь. Зато красиво! Ботинки с острыми носиками вверх, ходить невозможно, но опять же красота какая! Локоны мои подвили, челку короткую на лоб старательно начесали. А на шею пышный бант, чтобы оттенить цвет лица моего бледного, специально отдушками и отварами с утра, днем и вечером натираемого, чтобы загар к коже не приставал. Потому что в одной из книжек библиотечных было написано, будто лучи солнца яркие вредны для здоровья.

Варенька.

Столица тридесятого королевства мне приглянулась. Терема стоят все расписные, ратники крепкие, мастеровые весёлые. Из дома булочника вкусно хлебом пахнет, в кузни молот стучит. Мальчишки конюхи проворные да смекалистые к лошадям подход знают. Красота, а не город!

Только на короткий визит царь Сила Григорьевич явно настроен не был. Пир закатил, что столы от яств ломятся, деликатесы всякие. Дружина моя налетела на угощения, как будто неделю на голодном пайке была. Ох, поскудники, как же я потом с ними пьяными хазар громить буду?

А Сила Григорьевич, охальник эдакий, всё винца мне подливает, да про свои земли хвастает. Лисицы, говорит, в лесу дремучем у него водятся, мехом чёрные. Таких до самого моря ни у кого больше нет. А в круглом озере, говорит рыбы видимо не видимо, да вся крупная, да какая сытная. А народец говорит мастеровой какой работящий, да какие чудеса выделывает. И всё в том же духе — заманивает.

Тут и царица появилась с царевичем. На портретике то он покрупнее смотрелся. А тут сижу смотрю на это чудо, гадаю, как он на таких ножках тоненьких, да в таких лапоточках чудных на ветру не падает. Это молодец вообще? А то стоит такое глазастенькое. Ресничками хлопает, бантик на рукавчике треплет. Весь такой беленький, гладенький. Кудряшечки как у куколки одна к одной. Губки розовые. Я даже засомневалась, что этот царевич из плоти сделан. Подошла и пальцем его потыкала. Нет, живой, ругается.