Вадим Шефнер - Лачуга должника и другие сказки для умных (сборник)

– Стоит ли идти туда? – сказал я. – Разве плох этот берег?

– А тот лучше! – возразил Андрей.

Я примкнул к большинству, и мы пошли под изволок к реке.

Мост через неё никак не походил на то, что мы обычно подразумеваем под этим словом. Просто в двух местах были вбиты сваи, и с берега на берег были перекинуты три связи из брёвен, по два бревна в каждой. Никаких перил не было.

Андрей первый ступил на этот мост, за ним Нина, я же замыкал шествие. Мы шли осторожно. Вода внизу была темна от глубины, она бурлила у свай, здесь чувствовалась сила течения. Слева от моста река сразу расширялась – там был омут. Маленькие водовороты тихо двигались по его поверхности.

– Как хорошо! – сказала Нина, остановясь и заглядывая вниз в глубину. И вдруг, потеряв равновесие, испуганно вскрикнув, она упала вниз, в эту тёмную от глубины воду.

И в то же мгновение Андрей кинулся за ней с моста. Он забыл снять рюкзак, и я понял, что он может утонуть – ведь плавать-то он так и не научился. Тогда, скинув с плеч свой рюкзак, я положил его на брёвна, затем быстро снял ботинки и швырнул их на берег. После этого я нырнул в воду. Когда я вынырнул, то увидел, что Нину уже далеко отнесло течением, и она плывёт к берегу. Я за неё не боялся, так как знал, что она хороший пловец. Андрея же нигде не было видно. Я стал нырять и наконец нашёл его под водой. Сорвав с него рюкзак, я вытащил своего друга на поверхность и поплыл с ним к берегу. Вскоре ноги мои коснулись дна. Я вынес Андрея на берег – на тот самый, куда мы направлялись, – и тут ко мне подбежала Нина.

– Что с ним? Что с ним? – крикнула она. – Это я во всём виновата!

– Ни в чём ты не виновата, – успокоил я её. – Просто ему не следовало кидаться за тобой. Не зная броду – не суйся в воду, – так говорит старинная пословица. Ведь он плавать не умеет! А ты, чем попусту плакать, лучше окажи ему помощь.

Мы сняли с Андрея куртку и рубашку. Он не шевелился и не дышал, тело его было совсем бледное, и только у плеча синел небольшой шрам – след взорвавшейся золотой трубы, когда он производил опыты в Вольной лаборатории.

Мы стали делать ему искусственное дыхание, но он оставался недвижим. Поняв, что дело серьёзное, я решил вызвать Врача. Я никогда не снимал с запястья Личного Прибора, и теперь он пригодился. Я нажал кнопочку автокоординатора и кнопочку с красным крестом и восклицательным знаком – срочный вызов Врача.

– Нина, я буду делать ему искусственное дыхание, а ты беги вон на ту полянку и маши руками. Или, ещё лучше, сними свою блузку и размахивай ею. Тогда Врач из экстролета скорее обнаружит нас.

Я взглянул на Личный Прибор. Рядом с кнопкой вызова уже засветилась зелёная точка – знак, что вызов принят. Но я продолжал делать Андрею искусственное дыхание, хоть от этого и было мало толку.

Вдруг из лесу послышался хруст валежника, шум раздвигаемых веток – и на берег выбежал Человек. Вид у него был такой, будто он спрыгнул с ленты старинного фильма. Рукава его рубашки были засучены по локоть, в правой руке он держал опущенный дулом вниз старинный дуэльный пистолет. На запястье одной руки его блестел Личный Прибор, – что было вполне современно, – но на запястье другой виднелось нечто напоминающее ручные часы. «Болен потерей чувства времени, бедняга», – успел подумать я.

Человек бросил пистолет на песок и, подбежав к лежащему без движения Андрею, положил руку с приборчиком, который я принял за часы, ему на лоб. Тогда я догадался, что никакие это не часы, а просто ЭСКУЛАППП [18] Электронный Скоростной Консилиум, Указывающий Лечащему Абсолютно Правильные Приёмы Помощи – старинный медицинский агрегат; ныне заменён более совершённым, действующим дистанционно. . Значит, Человек этот был Врач.

Едва Врач приложил ЭСКУЛАППП ко лбу Андрея, как на приборе засветилась тонкая зелёная чёрточка. Затем ЭСКУЛАППП негромко, но внятно заговорил:

– Семьдесят восемь болевых единиц по восходящей. Летальный исход предотвратим. Внутренних повреждений нет. Состояние, по Мюллеру и Борщенко, – альфа семь дробь восемь. Делать искусственное дыхание типа А три. Делать искусственное дыхание. Летальный исход предотвратим.

– Ну, это уж я сам знаю, – сказал Врач, обращаясь не то к прибору, не то к нам, не то к самому себе, – и стал делать Андрею искусственное дыхание по всем медицинским правилам.

Вскоре Андрей начал подавать признаки жизни. Врач снова приложил ЭСКУЛАППП к его лбу. Зелёная чёрточка на приборе теперь не дрожала, она стала шире. Прибор снова заговорил:

– Летальный исход предотвращён. Одиннадцать болевых единиц по нисходящей. Данные, по Степанову и Брозиусу, – бета один плюс зет семь. Больному нужен полный отдых четверо суток. Питание обычное. Летальный исход предотвращён.

Андрей тем временем совсем ожил. Он только был очень бледен после пережитого.

– Пусть он полежит ещё немного, – сказал Врач. – Потом отведите его в ту избушку, и пусть он отоспится. А затем его надо как следует накормить. Моя помощь больше не нужна. Сейчас мне предстоит куда более неприятное дело, пойду убивать зайца. Понимаете, я только прицелился – и вдруг ваш вызов…

– А вас-то за что наказали охотой? – спросил я Врача.

– Меня? А разве вы не слыхали об этом ужасном случае в районе Невского? Там умер Человек девяноста шести лет от роду. Не дожил до МИДЖа целых четырнадцать лет! А я – Врач-Профилактор, я отвечаю за длительность жизни Людей в этом районе. Я сам на собрании Врачей потребовал себе наказания.

– А почему вы избрали такое неудобное орудие убийства? – спросил я. – Ведь из ружья легче попасть.

– У меня есть друг – Смотритель Музея Старинных Предметов, он дал мне этот пистолет и научил из него стрелять. Пистолет легче носить.

Врач поднял своё оружие и направился в лес, а мы с Ниной остались возле Андрея. Вскоре он почувствовал себя настолько хорошо, что смог передвигаться. Я навьючил на себя рюкзак, затем мы с Ниной взяли моего друга под руки и речным берегом повели его к озеру, где среди валунов виднелась старинная деревянная избушка в одно окно.

– Постойте! – спохватился я и, быстро вернувшись к месту происшествия, разделся и нырнул в омут, где довольно быстро отыскал рюкзак Андрея.

Вскоре мы добрели до избушки. Она была очень старая. Внутри там были печь, стол, стул, а на полу толстым слоем лежало сено – оно здесь хранилось для зимней подкормки лосей. На чердак вела лестница. Там тоже лежало сено.

– Чур, я на чердаке ночую! – крикнула Нина. – Здесь так уютно.

– О ночлеге думать ещё рано, – резонно возразил я. – Прежде всего нам надо обсохнуть и поесть. Ты, Нина, иди на ту сторону избушки и раздевайся там, а мы расположимся по эту сторону.

Вскоре мы с Андреем уже лежали голышом на песке, а наша одежда была расстелена рядом. Я лежал на спине и смотрел на небо. Оно было светло-голубое, даже белесоватое, как всегда в жаркие безоблачные летние дни. Я думал о том, что это лёгкое, невесомое небо, как бы состоящее из ничего, всегда остаётся самим собой, а вот на прочной вещественной Земле всё меняется.