Анна Алмазная - Меж молотом и наковальней [СИ]

— Детка, плохо выглядишь. Наверняка, без работы. Или я не угадал?

— А ты мне, интересно, какую работу предложишь? — усмехнулась я.

Парниша лишь улыбнулся, поймал меня внезапно внимательным взглядом и открыл оставленное на столе меню.

— Да ты не парься, — спокойно ответил тот. — Девочки по вызову нам тоже нужны… но ты ведь у нас, хоть и красотка, а не из таких? Так вот, проблем нам не надо, заставлять мы непривычные, у нас и желающих сполна наберется. А тебе могу предложить хорошее место в салоне подружки. Как гадалки. А гадалка ты, вижу, неплохая.

— С чего это ты такой добрый? — огрызнулась я.

— Не знаю, — пожал плечами парнишка. — Долго еще в машине спать-то будешь, м? И куда же это ты так едешь? Или от кого бежишь?

— Не твое дело. Это ты за всеми приезжими так наблюдаешь?

— Только на таких шикарных тачках, как твоя, — холодно ответил парниша. — И ты права, твои проблемы — дело не мое. Но, может, надумаешь?

Может и надумаю… Но и тебе легко не будет.

— Давай погадаем, — улыбнулась я.

— На что? Будущее у меня смутное, опасное. На черта мне его знать? Прости, детка, но не хочу. Да и зачем тебе?

— Будущее мне твое не надо, — холодно ответила я. Не нравятся мне эти колечки в его правом ухе. — На твою личность. И на то, можно ли тебе верить.

Парнишка улыбнулся хитровато, заказал официантке чай, фруктовый! шарлотку, и ответил:

— А почему бы и нет? Если тебе так легче… — он откинулся на спинку стула, посмотрев на меня с некоторым вызовом:

— Только знай, что карты меня всегда любили.

И действительно, любили. Карты дали добро. И так бывает. И тем же вечером я бросила сумку на не очень чистый ковер небольшой комнатушки. Помимо кровати, письменного стола и облезлого стула мебели здесь не наблюдалось.

— Нравится? — спросила ярко накрашенная девица за спиной.

— Нравится, — ответила я, окидывая взглядом посеревшие от пыли занавески и не слишком чистое постельное белье. — Могу запереть двери?

Девица усмехнулась и подала мне связку ключей с симпатичным, но грязноватым брелочком-ангелочком. Наверняка из китайского магазина. Поменяем, тоже мне проблема. И вспомнился вдруг оставленный в Магистрате ангел, которым я врезала недавно Анри. Вспомнилось, как потом клеила это крыло лаком и ругала «проклятого вампира». Как он там сейчас? Уже поправился?

— От входной двери, от двери в твою комнату, — проворковала девица, перебирая ключи. — Хотя, кому нужно, замки не помешают. А от наивности ключиков еще не придумали.

Я лишь усмехнулась. Ничего, и у нас кое-то что в арсенале имеется.

— Спасибо. Но лучше в мою комнату не входи. Во избежание.

Кажется, накрашенная дурочка испуганно дернулась. Н-да, предрассудки всегда нам, ведьмам, на защиту приходили. На самом деле мы всемогущи или нет, а люди себе такого напридумают… страх лучше всякой защиты. Но и опасности, увы, добавляет. А девица тем временем взяла себя в руки, растянула морковного оттенка губы в подобии улыбки и сказала:

— Ок! Сладких снов.

А потом… Оказалось, это огромное удовольствие — просто принять душ. И пусть душ общий и на несколько кабинок, пусть в соседней кабинке всхлипывает тонкая девица, пытаясь укрыть синяки на плечах. Пусть…

Я просто стояла под тугими, прохладными струями и наслаждалась горьким запахом дешевого мыла.

А потом, вытираясь, спросила:

— Кто тебя так?

— Клиент.

— Приходи вечером, — подробности взбучки клиента меня не интересовали. — Дам тебе мазь.

Чуть поколебавшись, я добавила:

— Завтра тоже приди. Дам тебе зелье, пару капель на кожу, и клиентам в твоей постели не до битья будет. Если ингредиенты достану… Я же не знаю, что продают в ваших магазинах.

Наверное, я на самом деле была слишком наивной. Вечером, когда ко мне пришел Игорь, тот самый парниша из кафе, очень сильно удивилась вопросу:

— Что еще за ингредиенты?

— А ты о чем?

— Умеешь делать наркоту? — спросил он, заглядывая в глаза. От его взгляда стало дурно.

— Нет, всего лишь немного трав в нужной пропорции. Пару капель на кожу и любой мужчина будет с ума сходить от страсти. И пока сходит с ума, ему будет не совсем до битья… а вашей девушке потом не надо синяки замазывать.

— О как? — усмехнулся Игорь. — Еще и травница. А клиентам не повредит? Если им не понравится… я с тебя шкуру спущу, ты же знаешь.

Надо же, вот и угрозы начались. Не на ту напал, парниша… но пока коготки показывать не будем.

— Они даже не заметят… коль ты сам не разболтаешь. Или девки твои, что язык за зубами держать не умеют.

Игорь лишь засмеялся, заразительно, по-доброму, разряжая густую как масло атмосферу.

— Не кипятись, — примирительно сказал он. — Вот тебе бумажка и ручка. Напишешь, что купить. Я зайду через минут так десять, возьму списочек и выйду, а ты, девочка, успокоишься. Мы не хотим ссориться, мы же партнеры, так сказать…

Тамбовский волк тебе партнер, сутенер чертовый!

— С чего это ты такой добрый?

— Я же говорил, — усмехнулся Игорь. — Ничего через силу.

Да, так я тебе и поверила.

Передавая список Игорю, я решила, что в этом «общежитии» лучше не помогать. Для собственного блага.

Игорь вернулся через минут десять, ничего не сказал, взял список и вышел. Лишь только за ним закрылась дверь, как я наложила на замок заклятие. Пусть теперь только сунутся…

А спалось мне все равно отменно, несмотря на деланные стоны и пьяные крики за стенами. Потому что это огромное удовольствие спать в постели. Оказывается.

Этот район областного города оказался непривычно спокойным и сонным, будто застывшим в советском времени. Никакой суеты, пробок, криков. Много залитых солнцем, ухоженных парков, клумб и гордых тополей, за которыми прятались перечеркнутые крестом окна сталинок.

Самое то место, где спрятаться и отдохнуть, если не считать нашего обшарпанного общежития, где большей частью жили не очень-то приличные девушки. А, сказать по чести, крайне неприличные.

Родители мною бы гордились вряд ли.

Как я попала в этот круг, я и сама не знала, но и вырываться отсюда не спешила: здесь же тоже люди живут. И даже смирилась с тем самым неуловимым, летавшим вокруг ароматом порока…

До поры до времени… пока я не увидела «рабочую сбрую», как иронично выразился Игорь.

Надев «это» я разглядывала свое отражение в зеркале, и не знала, плакать мне или смеяться.

— Нравится? — спросила все та же дурно накрашенная девица.

Девица оказалась больно назойливой, скорой на советы (особенно там, где их не просили), болтливой донельзя, по-бабски язвительной и завистливой. За те полчаса, что мы провели вместе, она успела сообщить мне томным голосом свое имя (Натали), покритиковать мою «неухоженную» кожу, посочувствовать «слишком широким» бедрам, назвать мои волосы «паклей» и выдать еще кучу никому нафиг ненужной и неинтересной критики.