Алексей Богородников - Властелин бумажек и промокашек [СИ]

- Это обычная простуда, моа (мама дат.) - бодрился Николая, - завтра уже пройдет.

- А кто такой Карл Раухфус? - поинтересовался Химик.

- Главный детский врач империи, - ответил Историк. - вскрыл десять тысяч детских трупов как прозектор за время работы в детдоме и написал несколько выдающихся работ по порокам сердца и воспалениям.

- Если бы я мог - меня вырвало, - пожаловался Химик, - некоторые вещи лучше не знать.

- Тут из тысячи младенцев, - сказал Историк, - до пятнадцати лет доживают триста восемьдесят восемь. Раухфус, тот крутой мужик, что все свои дни бился за детские жизни. Маленький, щупленький гигант духа с ранней залысиной, бакенбардами и горькой складкой у губ. Его зазывали в Германию, но он отказался. Личный детский врач Николая. Хотя могли и Боткина вызвать, но он еще не приехал с войны.

- Какая это простуда, - выговорила Мария Фёдоровна, - решит Карл Андреевич, когда приедет. Лежишь, никуда не встаешь и слушаешь Чукувера.

И она погрозила изящным пальчиком с простым обручальным кольцом с небольшим алмазом, но очень богатой историей. Жемчужный браслет в три нитки, с сапфиром в 260 карат, окантованный двойной рядом алмазов, угрожающе затрясся на её руке.

- Как скажешь, матушка, я твой послушный сын, - прохрипел Николай и оглушительно чихнул. - а ребята могут ко мне прийти?

- Это ты спросишь у Карла Андреевича, - делегировала выбор врачу Мария Фёдоровна, - я навещу тебя в обед.

Она ушла, оставив Николая на растерзание камердинера и фельдшера. Чукувер притащил второе одеяло и укутал царевича поплотнее. Николай Филиппович принес в кружке горячущую смесь кипятка, шиповника и малины. Николай, схватив крухан, немедленно оттопырил большой палец, изобразив Терминатора, который выпивает жидкий раствор металла вместо погружения в него.

- Ту-ду-ду-у-у, ту-ду-ду, - подбасил для идентичности Химик, - но Ники же не умрет? Вроде кости не ломит, слабости что бы прямо руку не поднять - нет. Значит просто простуда. От неё люди не умирают, если нет побочных заболеваний.

- Здесь так, - рассудил Историк, - если болезнь не убила, добивает плохой врач. У нас врач нормальный, а простуду всегда лечили постельным режимом, контролем температуры и ингаляцией. Это крестьяне в нос чеснок закладывали и шли работать, мы будем лежать в комфорте, дуть чаи и потеть.

- Ты как хочешь, а хотя бы для себя аспиринчику заготовить нужно, - сказал Химик. - Ингридиенты грошовые: салициловая кислота, уксусный ангидрид, немного серной кислоты, воронка Бюхнера, пара колб и метилбензол.

- Объясним это уроками кулинарии для царевича? - осведомился Историк, - не царское это дело - готовка.

- Да я тоже подучился бы, навыков никаких, - сказал Химик, - в прошлом, мог убить плохо сваренной ножкой.

- Чёрный пояс по кулинарии? - удивился Историк, - но говяжьей ножкой можно убить только вегана, стукнув внезапно. Он умрет от двойного унижения.

- Неожиданный заход, - признал Химик, - а не найдется ли у вас минутки поговорить о дьяволе нашем - синтетических подсластителях? Пищевые добавки могут убить миллионы.

- Ах, вы, алчная секта - изумился Историк, - никаких минуток! Будет как в будущем: три группы добавок, одна для себя и две на экспорт.

В этих взаимных пикировках прошло время до приезда Карла Андреевича, который оказался вполне вменяемым Айболитом. Первым делом он справился о температуре, осмотрел Николая со стетоскопом и пошептался с камердинером и составил спиок полезных советов: вроде пресловутого чая с малиной, постельного режима и прочего, а в качестве первого средства применил новомодное изобретение французским фармацевта Жан-Поля Риголло. Горчичники. Ими налепили Николая словно рождественскую ёлку на праздник, досталось даже пяткам.

Распорядившись внимательно отслеживать температуру у Николая, он посоветовал при её повышении размешать порошок салициловой кислоты с молоком и напоить царевича. После он отбыл к Марии Фёдоровне, а утомленный суетой Николай заснул и уже не слышал криков обманутых дольщиков. Вернее, одного обманутого - Хоменко. И всего того, психоза что последовал после взлома квартиры дюжей охраной, ибо забитый щепками замок просто не способен был к функционированию.

***

Судя по секретным документам, оживший ближе к обеду, Хоменко выглядел словно пожилой человек, узнавший о повышении пенсионного возраста в стране, и подсчитавший, что пенсионный возраст наконец превышает среднюю продолжительность жизни. То есть плохо: бледно, с безумными глазами, постаревший, всклокоченный и мятый. Настолько качественный и быстрый уход из жизни предоставляют не все государства.

Секретные документы принесла, конечно, гвардия. В коротком перессказе ребят происшествие выглядело так. По словам очевидцев, на дежурстве Хоменко злоупотребил неизвестной настоечкой от выдающейся ключницы. После чего впал в блаженное забытье, которое продолжалось до обеда. Его подчиненные не смогли открыть квартиру Хоменко ключом, поэтому досыпал пристав в квартире письмоводителя Харитонова. Ближе к обеду Хоменко растолкали и, сгребя в охапку шинель, он вернулся к жилищу, где обнаружил забитый замок. Расссвирепев и заподозрив неладное, Хоменко в два счета отжал, принесенным ему подчиненными, ломиком дверь, после чего перед несчастным разверзлись врата ада.

- Он упал на пол, забился в падучей, - живописал Жорик злоключения пристава, - царапал ногтями пол и кричал

- Квинтилий Вар, верни мне мои миллионы, - фыркнул Историк

- кричал какую-то чушь "конец уже близок" и "мы все умрем", - дополнил Володька.

- Обычный рабочий день за синих, - лениво пошутил Химик.

- А что это у тебя на пятке, Ники? - проявил любопытство Жорик.

Николай взглянул на высунутую из-под одеяла ногу, с остатком горчичника на ней.

- Это новый дресс-код для мучеников за науку, - ляпнул Николай и сразу перевел тему, - так что с Хоменко было дальше?

Жорик и Володька переглянулись.

- Хоменко связали и позвали Карла Андреевича, а он распорядился его везти в больницу на Петергофскую дорогу к слабым разумом, - сказал Володька.

- Больше пены - крепче стены, - вынес приговор Историк, - ну там его хоть не шлепнут.

- Говорят в его квартире побывала нечистая сила, - пугливо понизил голос Жорик, - все было разгромлено в пух и прах, а когда его вязали, кто-то охал и стонал из рукомойника, расписанного кровавыми пятнами.

- А звали нечистую силу - Мойдодыр, - развеселился Химик, - и был он недоволен ритуальным приношением шести литров варенья и томатов.

- Жорик, у нас церковь на четвертом этаже, какая нечистая сила, - внушительно сказал Николай, - просто обокрали Хоменко и замаскировали дело под ритуал. Интересно кто бы это мог быть?

- Турецкий шпион? - предположил Володька.