Константин Соловьев - Восьмое Небо

Шму наблюдала за ними с фор-стеньги, укрывшись среди парусов. Здесь, на расстоянии в несколько десятков футов от палубы, можно было надеяться, что ее не коснется чужой взгляд, при этом она сама прекрасно видела все, что происходит внизу. Она сидела неподвижно, уже несколько часов не меняя позы, но впившиеся в дерево руки не устали – они вообще не умели толком уставать, даже если бы ей вздумалось висеть на мачте, уцепившись за нее одними только пальцами. Даже ветер здесь, наверху, был приятнее – он был чистым, не испачканным дымом или запахом еды, нетронутым, свежим. Если бы еще не палящее солнце, застрявшее прямо в зените…

Дядюшка Крунч уже собирался было отбить три склянки пополудни, когда в порту началось какое-то оживление. Несколькими минутами спустя возле пирса «Воблы» остановилась целая кавалькада, сквозь клубы пыли Шму разглядела тяжелые грузовые подводы, запряженные коренастыми, тяжело отдувающимися остроносыми белугами. Мощные хвосты били по земле, жабры равномерно раздувались, белуги явно были утомлены и пребывали не в лучшем расположении духа.

- Эй, кто старшой? – бесцеремонно крикнул человек, правящий головной подводой, - Груз от господина Урко! Давай принимай!

Габерон лишь присвистнул, разглядывая уложенные на подводах бочонки. Сбитые из толстой прочной древесины, массивные, приземистые, даже на вид они казались тяжеленными.

- Впервые вижу столько икры, - пробормотал он, - Слушай, Ринни, а не наложить ли нам лапу на сокровища господина аппера? С таким количеством икры мы можем зажить как короли в любой части Унии. Ну же, подумай! Сможешь завязать с хлопотным ремеслом и выйти в отставку, как почтенный адмирал. Вместо того, чтоб бороздить ветра и мерзнуть в сквозняках Розы, заведешь себе деревянную ногу и говорящего налима, будешь разгуливать по собственному острову, хрипло ругаться и сочинять мемуары…

Корди, разглядывавшая груз, даже перестала играть с вомбатом.

- Нельзя обманывать апперов, Габби, - серьезно сказала она, - Никто и никогда не обманывает апперов.

Канонир скривился.

- Можно подумать, они со своей высоты видят всех насквозь! Выдумки это, вот что. Любой дурак может обмануть аппера, был бы смысл!

Дядюшка Крунч насупился.

- Только дурак заключит договор с аппером. Но чтоб заключить договор и потом пытаться обмануть – для этого надо быть королевским дураком. Зря мы в это ввязались, Ринриетта. Твой дед никогда не вел дел с высотниками, и тебе не велел…

- Хватит, - Алой Шельме достаточно было дернуть одним плечом, чтоб пресечь зарождающуюся было перебранку, - Готовы принимать груз! Сколько у вас?

Человек на подводе сплюнул в пыль. К ужасу Шму, это оказался дауни, хоть и человекообразный в достаточной мере, чтоб издалека походить на человеческое существо. Глаз у него было целых четыре, и все четыре смотрели на окружающий мир с презрением, хоть и отличались друг от друга по размеру.

- Двадцать две с половиной тыщи фунтов. Тридцать бочонков. Все как есть.

- До черта, - проворчал Дядюшка Крунч, отвинчивая механической лапой гайки трюмной решетки, - Придется слить прилично балластной воды. Можно подумать, она нам бесплатно достается!

- Бочонки-то не рассохлись? – крикнула Алая Шельма через борт, - Икра в пути не завоняется?

- Тебе что ль коносамент [119] Коносамент – документ, который выдается перевозчиком собственнику груза. на нее выдавать? Иль подати платить? – осклабился четырехглазый дауни, остальные презрительно засмеялись, - Ваше дело товар принять, вот и принимайте. А то строют тут себе, Паточная Банда…

Алая Шельма вытащила из-за ремня тромблон. И хоть сделала она медленно и совершенно спокойно, на пирсе вдруг стало совершенно тихо, даже белуги-тяжеловозы перестали вдруг сердито шипеть друг на друга.

- Еще одно слово, милейший, - процедила капитанесса, - и в этих бочках на Каллиопу отправятся ваши задницы. И не обязательно контрабандой. Уверена, за такой вшивый товар таможенники Унии сдерут не больше чем по два сентаво за штуку. Закатывайте свои бочки по сходням! Габерон, готовь сей-тали [120] Сей-тали – комбинированный блок для подъема тяжестей на судне и проведения сложных, связанных с большой нагрузкой, работ. и заводи концы. Дядюшка Крунч, ты на лебедке. Корди, марш на марсы, будешь следить за погрузкой. Тренч – в нижний трюм, принимать груз. «Малефакс»…

- Всегда здесь, прелестная капитанесса, - промурлыкал гомункул, - Готов исполнить любое ваше поручение.

- …отвечаешь за связь между палубой и трюмом. Начали! На всю погрузку даю два часа!

Работа закипела – уставшие от долгого ожидания пираты рады были заняться хоть чем-нибудь, а люди Урко, кажется, сами торопились избавиться от драгоценного груза. Кряхтя и монотонно ругаясь, они закатывали по сходням тяжелые бочки, подтягивая их импровизированными лебедками, и устанавливали возле трюма. Трюмные решетки были убраны загодя, отчего трюмные шахты «Воблы» казались Шму сверху распахнутым квадратным зевом, внутри которого царила всепоглощающая темнота.

- Сбить крышки! – распорядилась капитанесса Габерону, - Посмотрим, что за икру любят апперы. Габби, будь добр, вскрой-ка мне эту бочку, эту и вон ту…

Люди Урко было заворчали, но Габерон, вооружившись коротким ломом, выразительно усмехнулся. Облаченный в связи с теплой погодой в безрукавку, перехваченную алым кушаком, загоревший до бронзового оттенка, с выбившейся из прически прядью, он смотрелся как пират, сошедший прямиком со старинной гравюры – и выглядел при этом столь внушительно, что все возражения стихли сами собой, как мартовский ветер.

Бочки оказались заколочены на совесть, даже человеку, наделенному силой главного канонира, потребовалось несколько минут, чтоб вышибить крышку. Шму рефлекторно поддалась вперед, не отрываясь от стеньги. Ей нравилось наблюдать за тем, как работает Габерон, нравилось, как плавно он двигается, как с деланной небрежностью поправляет ремень, но еще больше ее сейчас интересовало содержимое бочек.

Наконец крышка покатилась по палубе. Алая Шельма, Габерон и Корди подались вперед и почти тотчас выдохнули, кто разочарованно, кто восхищенно. Бочка была полна икры – не меньше семисот пятидесяти фунтов [121] Семьсот пятьдесят фунтов – приблизительно 338 кг. рассыпчатого черного богатства. И это была не подделка, которую хитрые торгаши иногда пытаются спихнуть неграмотным искателям дешевой наживы, не крашеная щучья икра и не какой-нибудь лежалый товар, который господин Урко торопился сбыть в Каледонию. Икра была самая настоящая, зернистая, осетровая, с особенным маслянистым блеском, выдающим ее истинную ценность – рутэнийский сорт «царский кавьяр».