Константин Соловьев - Восьмое Небо

- Он… мертв? «Барбатос»?

- Мертв?.. – с интересом переспросил гомункул, - Для того, чтоб ответить, необходимо сперва понять, был ли он жив…

- «Малефакс»!

Гомункул вздохнул.

- Он больше не представляет собой угрозы. Лишенный структурированных мыслительных контуров он вернулся в свой мир, слившись с грозной, тлетворной, но, по счастью, бессознательной силой Марева. Так что можно сказать…

Где-то под полом капитанской рубки что-то проскрежетало, так жутко, что у Ринриетты душа ушла в пятки. Корабельные машины еще работали, сотрясая его стальные потроха, но в их реве уже не слышалось былой оглушающей ярости. Скорее, беспомощность большого смертельно раненого существа.

- Вам стоит покинуть этот корабль со всей возможной скоростью, - озабоченно произнес «Малефакс», словно прочитав ее мысли, - Боюсь, он долго не продержится. Он держался в воздухе только благодаря силе «Барбатоса», а теперь, когда его нет…

- Скумбрия под ежевичным джемом! – выругалась Ринриетта, с трудом сохраняя равновесие на качающейся палубе мостика, - Где Паточная Банда?

- Ждет вас внизу. Все в сознании, хоть и немного растеряны. Мне удалось смягчить их пребывание в нематериальной сущности, но они все еще дезориентированы и…

- Немедленно в швербот! Он поврежден, но еще протянет какое-то время в воздухе.

- Уже передал. Корди не хочет идти без вас.

- Меня не ждать! Приказ капитанессы!

- Она напугана и…

- Передай ей, - Ринриетта вынуждена была остановиться посреди мостика, чтоб выровнять дыхание и придать голосу спокойствие, которого совершенно не испытывала, - Живо все к шлюпке. Кто-то должен отшвартовать ее и поднять в воздух, пока я добегу. Не бойтесь, в этот раз вы без своей капитанессы не уйдете. Вперед!

Выбраться с капитанского мостика оказалось непростой задачей. Даже раньше его многочисленные острые углы норовили зацепить ее, теперь же, когда все вокруг дрожало тревожной дрожью и вибрировало, это сделалось подобием сложной игры, требующей значительных сил и концентрации – ни того, ни другого у Ринриетты сейчас не было. Она протискивалась к выходу, не обращая внимания на жалящие со всех сторон уколы и оставляя на зазубринах клочья алой ткани.

То, что было когда-то «Барбатосом» умирало. Для того, чтоб понять это, не требовалось быть ни ведьмой, ни искушенным инженером. Корабль гиб, в его стальном чреве что-то душераздирающе скрипело, точно кто-то сильнейшими руками сминал прочные балки и рвал на части перекрытия. Теперь, когда «Барбатос» покинули чары, лишив божественной силы, он был лишь несуразно огромным стальным чудовищем, которое ветра отказывались удерживать в небесном океане. Рано или поздно он упадет, раздавленный собственным весом и сопротивлением воздуха. И если к этому моменту она не доберется до швертбота…

Ведущий на палубу трап она преодолела относительно быстро – ступени хоть и вибрировали, но пока были целы, а вот заклепки в перекрытиях и палубах уже тревожно звенели на своих местах, выдерживая огромное, накатывающее на корпус, давление.

Про то, что разваливающийся корпус – не единственная опасность на этом корабле, Ринриетта вспомнила слишком поздно, лишь когда выбралась на палубу. Наперерез ей метнулось что-то огромное, лязгающее, слепящее мертвенным синим светом и путающееся в собственных конечностях. Голем «Восьмого Неба».

Ринриетта испуганно выдохнула – в животе мгновенно образовалась область пониженного давления. Ужасно захотелось зажмурить изо всех сил глаза – так, чтоб не видеть ни страшных кривых лезвий на насекомоподобных лапах, ни пронизывающего света единственного механического глаза. В этом мире бесполезно было закрывать глаза и ждать чуда – он был создан из раскаленного железа, а не из ее собственных фантазий…

Голем не ударил. Некоторое время он просто смотрел на Ринриетту сверху вниз, озадаченно моргая единственным глазом, затем двинулся мимо нее вдоль по палубе, шатаясь и едва удерживая равновесие на полусогнутых ногах. Так иногда движутся опьяневшие омары, добравшиеся до бочек на винных складах – словно заводные игрушки, не разбирающие пути. Этот голем уже не был опасностью. Врезавшись на полном ходу в рубку, он осел бесформенной металлической кучей, бессмысленно дергая кончиками зазубренных лап.

Спекся, с невыразимым облегчением поняла Ринриетта. Должно быть, погружение в хаотический водоворот магических стихий что-то непоправимо нарушило в хрупком зачарованном мозгу. Хвала Розе, у нее самой был «Малефакс». Если бы не его помощь, глядишь, сейчас она сама бы слепо брела по кораблю, размахивая руками и бормоча под нос…

Верхняя палуба «Барбатоса» представляла собой жуткое зрелище. Это было похоже на остров из стали, в недрах которого гремело землетрясение. Гул огромных бронепластин был страшен. Казалось, еще немного, и где-то внутри корабля лопнет его хребет, отчего корабль мгновенно превратится в груду объятых пламенем осколков, несущихся прямиком в Марево. Дрожь стали передавалась телу Ринриетты даже сквозь толстую подошву сапог. Она с ужасом вспомнила, что швербот ждет ее на самом носу. Не прогулка, а страшный путь длиной в несколько сотен футов, через разъезжающиеся и проваливающиеся внутрь корпуса плиты.

Может, эту смерть и предсказал ей «Барбатос»? Ринриетта, стиснула зубы, стараясь унять лихорадочное дыхание. Она пройдет. Она доберется целой и невредимой. Вновь покажет кукиш Розе Ветров. Она все еще Алая Шельма, капитанесса Паточной Банды – а это наверняка что-то да значит…

Она бросилась бы бегом, но это оказалось невозможно. Палуба под ногами ходила ходуном и вздыбливалась, то и дело заставляя ее падать или хвататься за выпирающую арматуру. В палубе ежеминутно распахивались жадные зазубренные рты, в которые с легкостью можно было провалиться. Побежишь – оглянуться не успеешь, как рухнешь с переломанными ногами, наткнешься на какой-нибудь выпирающий штырь, как кит на гарпун, или попросту полетишь вниз. Нет, ей нужна выдержка, если она захочет невредимой добраться до конца.

Часть фальшборта в нескольких футах от нее с ужасным протяжным скрипом вдруг повисла на своих креплениях, было слышно, как лопаются болты, точно кто-то стреляет ослабленным пороховым зарядом из пистолета – тух-тух-тух… Секунда – и целая секция корпуса, оторвавшись от борта, беззвучно канула в облака. «Барбатос» рыкнул своим могучим голосом, словно мог еще испытывать боль.

- Высота четыре семьсот, - голос «Малефакса» звучал напряженно, словно его владелец тоже испытывал колоссальную многотонную нагрузку, - А вам осталось миновать еще полтораста футов…

- З-заткнись… - она привалилась к какой-то зазубренной балке, выпирающей из палубы, чтоб устоять на ногах, - Я успею, понял?