Ирина Смирнова - Равиен, дорога обратно

Мироздание в голове взревело пожарной сиреной — разбить! Уничтожить!

Недолго думая, я схватила булыжник с подставки, собираясь со всей дури гробануть его об пол. Глядишь, и разобьется!

А-а-а! Током бьется, зараза! И отпустить не могу, руки прилипли! Блин!

— Таня! — Ромка отбросил очередной осколок, которым собирался засветить в уже валявшуюся без сознания сколопендру, и со всех ног кинулся ко мне. Схватился за злобный булыжник, собираясь, очевидно, вырвать его у меня из рук и тоже заорал от неожиданности. И тоже прилип! Судя по тому, что так и держался дергающимися ладонями за эту дрянь.

Тай:

Ворона я сдал старику с рук на руки. Пусть внука выхаживает. Хотя, помня про гнездо… Ну да ладно, Таня с ним точно гнездиться не собирается. Я обернулся на Ромкин крик. Эти двое, оставленные без присмотра, вцепились в камень. И орут. Друг у друга отнять хотят, что ли?

Так, что там у нас по пророчеству? «Ничтожный, выживший в страданьях узлы на судьбах расплетет. Но лишь когда в руках мужчины кровавый камень расцветет».

Вокруг кровавого камня моя самка и Ромка как раз танцуют. Ромка, значит, не мужчина. Да кто бы сомневался? Щенок он еще. Хотя уже такой, почти достигший самцового возраста. Камнями он хорошо кидался. Вон, магичка древняя до сих пор валяется.

Я подошел и выдернул камень у этой непутевой парочки. Что бы они без меня делали, не понимаю? «Уйди, не тащись за нами, мы мир спасать!» Ща! С камнем справиться без меня и то не могут.

И тут камень у меня в руках раскололся! Если не придираться, вполне можно сказать, что расцвел! Разделился на восемь лепестков, а в середине клубок… червяки? Р-р-р-р! Змеи какие-то мерзкие.

— Ой, мамочки! — взвизгнула Таня и отшатнулась. Самки таких не очень любят. Да мне самому противно на них смотреть было.

Дедок внука бросил и к нам.

— Огнем их надо, драконьим огнем!

Огня у нас не было — Таня же сейчас не дракон. Ей на этих червяков вообще смотреть противно. А вот колдунье они были очень нужны. Пока мы стояли, разинув рты, эта страшилища подкралась и из-за спины нашей самки схватила весь клубок!

— Да чтоб тебя! — Таня отпрыгнула на шаг с перепугу и схватила первую попавшуюся каменюку с пола — решила ведьму по башке стукнуть. Понимаю. Я когда колдунью увидел — вздрогнул. Ночью такое приснится — обтявкаешься со страху. Ведь хотел же сам добить эту магичку. Отвлекся. Теперь вот хоть глаза закрывай и проси Ромку у меня из памяти это зрелище вырезать. Все лицо камнями избито, опухло и перекосилось как-то странно. Одежда порвана. Сетку чем-то напоминает, рыбу ловить.

— Аш-ш! Прочь, тварь! — колдунья ощерилась и зарычала на Таню.

— Сама прочь, дура паучиная! — возмутилась моя женщина и замахнулась своей каменюкой.

Но ведьма еще громче зашипела и вроде как плюнула в Таню пыльным сгустком.

Пыль ударила девушку в лицо. Пару мгновений она судорожно пыталась вздохнуть, а потом… вроде чихнула. Я только потом понял, что это Таня струю пламени выдала прямо в ведьму с ее червяками. Даже присвистнул от изумления. Интересно, она теперь так всегда на пыль чихать будет? Один бомбочками кидается, вторая огнем чихает. И как мне выживать с ними?

Ну я-то выживу. А вот магичка и ее змеи — уже нет. Горстка пепла от них осталась. А эта огнеплюйка только нос рукой потерла. Нет, еще глаза виновато-растерянные сделала:

— Упс! Это я от неожиданности! А пусть не кидается всякой гадостью… Тьфу! В рот что-то попало.

Понятно, пугать ее теперь нельзя. Себе дороже. Ромка, судя по лицу, тоже про это думает. То на Танин нос смотрит, то на кучку пепла. А она стоит, как будто ничего не произошло, и на дедка смотрит:

— Как вы… Вы тоже дракон?

Татьяна:

У нас все отлично… уже примерно третий день. Мокрица сгорела, ее злое колдунство тоже… Эх!

Нет, это надо было видеть!!! Ладно дед, он хоть за пятьсот лет и обзавелся каким-никаким маразмом, но о своей драконости до конца не забыл. А вот молодежь…

Этот замок, где паучиха засела, он, оказывается, не ее был, а драконовский. Так что вроде племя бездомным не осталось, хотя мы немножко порушили там, пока воевали.

Мы немножко, а вот воронята, которые по незнанию пытались где-нибудь в коридоре или спальне обернуться, либо устраивали взрыв и сносили стены, либо застревали в каком-нибудь особенно прочном и узком месте и голосили во все воронье… то есть драконье горло с перепугу.

Они, по-моему, сами не знали, радоваться им или плакать. То есть, тиранша сгинула — ура три раза, а вот этот новый облик… размер… и еще не чихни, а то кровать сгорит или ложка в руке оплавится. А один особенно голодный с непривычки ее просто откусил. Ложку, в смысле, серебряную, сжевал и проглотил, а заметил только когда попытался огрызком суп зачерпнуть. Ну, он маленький еще, а зубы уже драконьи, и пищеварительная система как у самогонного аппарата — переварит все, даже табуретку.

Короче, три дня был полный дурдом вперемешку с детским садом. Эта недоброй памяти сколопендра своему булыжнику очень многих взрослых драконов скармливала, так что половина малышни — сироты. При магичке жили как в казарме и росли на убой, а теперь дедушка Алькасар с ног и крыльев сбивался, чтобы обеспечить детям нормальные условия, обучение и вообще жизнь.

На второй день к нему присоединился Багдасар и тоже носился по всему замку и по всей долине, как наскипидаренный. Он стал полноценным альфой, как его дед, как Тай, как многие и многие оборотни-беты в этом мире. Ха! Сюрприз вышел магам… но если кого и загрызли, то за дело. Ромка вон со своим отцом связался — так у того все в порядке, и со своим бывшим привязанным они прекрасно договорились на нормальный контакт. А если издевался над беззащитным, так не жалуйся теперь, что морду набили!

Вот только Багдасара, судя по всему, и альфовость не радовала. И если он со мной сталкивался…

Вот блин! Я ужасно радовалась, когда мы успели его живым у сколопендры отобрать, а потом рыдала в три ручья, когда разглядела, во что парня превратили… Ромка ругался, гнал меня от его постели, чтобы не ревела под руку.

Злобная сучка своего «воспитанника» не просто калечила, она по ранам магией шарашила, не давая им заживать даже после оборота, и после ее смерти эта магия не сразу пропала, да и вообще успела здорово покорежить ворону регенерацию. Ромэй почти пять часов над вороном потел, вылез оттуда зеленый, как молодой огурчик, но на следующее утро пациент встал и поскакал по делам без единого шрама.

Я ужасно обрадовалась и… спряталась.

Не знаю… пока Багдасар лежал израненный и без сознания, все было просто и понятно. Я его и по лицу гладила, и вообще…

А теперь мне ужасно неловко. Потому что очнувшийся ворон наградил меня таким взглядом… что я моментально утащила Тайя в другую комнату и принялась каяться. Я, правда, ничего такого не хотела и не имела в виду! Он хороший парень, он нас спасал, только… у меня есть Тай. И Ромка. И снова Тай!