Ирина Смирнова - Равиен, дорога обратно

Заплакать… Это я выплескивала боль и ужас в безумном вое, убежав так далеко, как смогла, это я зажимала себе рот и крушила камни и негустые кусты на крутых склонах. А бедный мой магенок не смог даже выплакаться… Впрочем, я тоже выла без слез. Словно выжгло изнутри все. А теперь…

Резко притянула его к себе, так же молча. Никого вокруг нет, а если бы и были — плевать. Мы сейчас только вдвоем против всего мира, и у нас одна боль на двоих. Горячие капли побежали по лицу, а потом их стало… много.

Не знаю, сколько времени мы просто… ревели, тесно прижавшись друг к другу. А потом Ромка отстранился, вытер слезы сначала себе — рукой, потом достал платок и помог справиться с потопом мне.

— Давай закончим это, — решительно сказал он и встал. — Сделаем то, за чем шли!

Ромэй:

И мы пошли дальше. Наше молчание уже не звенело, как натянутая до предела леска, но оно не было привычно-уютным, как раньше, когда мы шли и обменивались улыбками и шутками.

Выплаканная боль забрала с собой остроту, тяжесть, но осталась щемящая пустота… Нет даже — воспаленная рана, к которой нельзя прикасаться, нельзя тревожить, надо просто научиться жить с ней и терпеть.

Странно, но смириться и принять смерть Тайя у меня не получалось, матервестер! Я чувствовал его, почти физически ощущал… слышал его голос… то ли в памяти, то ли в голове.

— Привал! — объявила Таня, и мы уселись, чтобы выдохнуть и потом начать заниматься обедом. И тут сверху на нас практически упал ворон…

Да, я видел его после драки с разбойниками, видел вчера… Было такое ощущение, что к его одежде не пристает пыль, а к его сапогам — грязь. Зачарованная прическа и тело, не знающее запаха пота…

Точно объяснить, что сегодня было не так, я бы не смог — тот же идеально сидящий камзол, те же начищенные сапоги… Может быть, более небрежно уложенные волосы? А может быть, непривычный взгляд? Да, взгляд… Не самоуверенного лощеного хлыща, а чуть растерянный… как будто он сам не понимает, зачем прилетел.

Таня подобралась поближе и не сводила с гостя напряженных глаз, но молчала.

Багдасар склонил голову, приветствуя, оглядел наши еще не разобранные сумки, потом нас и махнул рукой в сторону тропинки, глядя на Таню:

— К сожалению, у вас нет времени на отдых, леди. У вас вообще почти не осталось времени…

— Кто вы, и что вам от нас нужно? — голос у Тани вроде бы спокойный, но где-то на грани слышимости звенит настороженность.

— Мне? — Багдасар как-то странно усмехнулся.

Вообще он выглядел так, как будто вот-вот упадет, при этом умудряясь стоять прямо, расправив плечи, и больше всего напоминал принца с картинки из книги сказок. Очередной раз царапнула… даже не зависть, а что-то типа сочувствия. Как же в него долго и старательно вбивали такое поведение! Знания тела, доведенные до автоматизма, прививаются с ранних лет и при постоянном контроле.

— Мне нужно, чтобы вы жили, леди. Но всем остальным нужно, чтобы вы исправили чужие ошибки.

Таня тем временем рассматривала гостя все пристальнее, с таким видом, словно вся ушла в созерцание и, по-моему, даже не услышала, что он говорит.

— Что с вами? Вы ранены?

Татьяна:

Какой-то он был… нет, нельзя сказать, что потрепанный или еще что-то похожее, но с вечно безупречным вороном явно было что-то не то.

Он вообще непонятный и с какого боку приплюснутый — тоже надо разобраться. Вроде как все еще транслирует в пространство образ рыцаря без страха и упрека, только, похоже, что рыцарь того… умирающий.

— Леди, может, мы оставим вопросы и ответы на более подходящее время? — взгляд у него… а еще он как-то оглядывается… вроде незаметно старается, но, кажется, словно чего-то боится. Странно, вот такой слегка «подпорченный» и нервный образ выглядит гораздо более живым и… я бы сказала, симпатичным, если бы мне не было все равно.

— Хорошо, — решила я. — Нам все равно надо идти. Если вам так хочется, можете присоединиться, но как только мы уйдем с открытого места… Я права, вас именно это беспокоит? Как только мы уйдем отсюда, вы многое должны будете объяснить, лорд… Ворон.

На «лорда» Багдасар ответил вопросительно изогнутой бровью, но кивнул и пошел за нами следом. Пешком пошел.

Подходящее для разговоров время наступило нескоро, потому что нервничающий пернатый уговорами и чуть ли не пинками гнал нас по горам до самой темноты. И только когда солнце уже скрылось за щербатым частоколом снежных вершин, мы остановились наконец возле какой-то пещерки в скале.

Пещерка была так себе, просто небольшая ниша в каменном боку великана, но укрыться от ветра можно. И вода есть неподалеку. Сойдет, тем более, что нервное напряжение, весь день гнавшее ворона все дальше, немного спало. Немного, но не совсем.

Он сидел у разведенного Ромкой костерка, держал в тонких длинных пальцах кружку с горячим питьем и старательно гипнотизировал огонь, вроде как не замечая моих вопросительно-внимательных взглядов.

Странно, но я на него даже не злилась. Может, просто сил на злость не осталось? Последние дни были слишком тяжелыми, и не в физическом смысле, они били по чувствам, сжигали и раскалывали душу, и душа обессилела… может быть.

Осталось какое-то пустое, ненормальное спокойствие и легкое любопытство. И… нет, это не интерес к ворону, как к мужчине, это что-то другое. Что-то в нем меня раньше раздражало, а сейчас исчезло. Или не исчезло, но поменялось? И теперь не раздражает, а тревожит, заставляет всматриваться пристальнее, замечать мелочи, обдумывать детали?

Тут ворон, словно почувствовав, наконец, мой сверлящий взгляд, чуть дернулся, и ворот его рубашки распахнулся.

Я вздрогнула, по спине пробежала холодная дорожка. Машинально найдя взглядом Ромку, я убедилась, что он занят спальными «грелками». Снова посмотрела на ворона. Показалось? Нет. Судя по тому, как он поспешно стянул ворот рубашки и как при этом дрогнул от боли взгляд — а больше он ничем себя не выдал — не показалось.

Зачем я это делаю? Вот уж ни разу не за тем, чтобы просто потрогать красивого, но чужого парня, и не затем, чтобы привлечь его внимание. Какое… нафиг, внимание? Тай… одно имя отзывается гулким эхом невыплаканной боли. А здесь… просто парень. И ему просто больно. А мне просто надо разобраться, что за хрень вокруг творится.

Я молча встала и пересела к нему вплотную.

— Спасибо. За то, что не дал мне упасть. И прости, я не могла сказать это сразу.

Он на удивление легко позволил мне отвести его руку от ворота, и рубашка снова распахнулась, открывая уродливый воспаленный рубец через правую ключицу. Били со спины, захлестнув удар на грудь, почти до соска.

Очень осторожно проведя рядом с этой красной полосой пальцем, я подняла глаза на ворона: