Владимир Лещенко - Чародей фараона

Его морщинистое лицо выразило наибольшее почтение, на которое этот представитель древнего клана разбойников только был способен.

– Выкуп будет такой, – сообщил Наакон. – Вся ваша стая убирается, чем дальше, тем лучше. Остаешься только ты, чародей, чьи умения могут сравниться только с длиной и силой твоего изношенного клинка… И эфиопы, и египтяне, поняв, что речь идет вовсе не о кинжале, висевшем на бедре шамана, дружно рассмеялись, по достоинству оценив двусмысленную шутку. – Ну и трое‑четверо воинов, которые заберут с собой вашего вождя, когда мы придем туда, куда идем.

– Хорошо, – бросил ливиец. – Ты победил, и твоя воля. Мы уходим…

– Ты остаешься, – как бы между прочим напомнил Наакон. – Но я должен сообщить своим…

– Ну, так пусть кто‑нибудь из ваших придет сюда, и ты отдашь ему нужные приказы, – увесистая рука темнокожего принца как бы по‑дружески легла на плечо шамана.

– Будь по‑твоему, – обреченно процедил ливиец и, подняв обе руки, выкрикнул несколько имен.

От толпы отделились три воина, как заметил археолог, тоже не первой молодости. Видно, самые авторитетные в этой банде. А может, просто папаши и дядья всей этой бессмысленно топчущейся на месте молодежи.

В несколько слов чародей объяснил им ситуацию, и они шустро вернулись к своим. Заметно, что не все остались довольны – кое‑кто из юнцов попытался возражать и даже хвататься за меч, но, получив пару подзатыльников, живо унялся.

Колдун мрачно наблюдал, как уходят прочь его соплеменники.

– А кто это был с вами? – как можно более небрежно спросил Данила. – Ну, тот, что на своей колеснице припустился, как будто сам Змей‑Апоп за ним гнался?

– Тебе‑то что, египтянин? – хмуро бросил ливиец. – Если у тебя какие‑то счеты с этим проклятым колдуном Нгаа, то не советую связываться с ним – его сила больше твоей. И даже моей, – добавил он со вздохом. – Даю тебе добрый совет, хоть ты его и не заслужил. Забудь о нем. Не в добрый час попался он нам на пути. Мы лишились добычи, ибо богатый караван, который мы стерегли, уже наверняка успел уйти; наш вождь опозорен, а я сам стал наполовину пленником. И все потому, что соблазнились его словами – взять в плен принца Египта и принести в жертву нашему богу сердце великого колдуна!

Как ни странно, Данька не испугался, узнав об участи, которую уготовил для него этот седой колдун.

– Кстати, о богах. Как там поживает уважаемый Нгаа, который изрыгает пламя и рычит, словно тысяча громов? – с невинным видом осведомился Данька, вспомнив о папирусе, показанном ему Гором.

– Тебе ли, чародей Джеди, продавшему все свои семь душ свирепым египетским богам, не знать, что Нгаа все еще не оправился от того подлого удара, что нанес ему силой твоих хозяев жрец Носатого Абул Хасаратх? Увы, наш бог болен и слаб… Но придет время, когда он восстанет в мощи своей и тогда…

Тут ливиец запнулся, сообразив, что находится в неподходящей для подобных пророчеств компании и обстановке. И без того уже к их беседе стали прислушиваться несколько египтян, да и как из‑под земли появившийся черный шаман внимательно смотрел на него.

– А не фиг было соваться, куда не надо! – вдруг злобно процедил археолог.

Шаман отошел, возможно размышляя над тем, что означают непонятные, но, надо полагать, магические слова «не фиг»?

Горовой же подумал, что слава его, вернее, чародея Джеди, уже успела перешагнуть рубежи Та‑Мери.

Вот только гордиться этим или сожалеть?

Цель их похода – храм Тота – Даньку особо не впечатлил.

На вид не сказать что большой (а зачем нужно возводить в сердце безлюдной пустыни гигантское сооружение, подобное Карнакскому храму Амона‑Ра?), но и не маленький. Аккуратная глинобитная ограда вокруг основного комплекса сооружений. Невысокая, всего метра три или четыре, но, судя по всему, достаточно прочная. Вероятно, глина покрывала каменную основу.

Церемониальные ворота – пилон с двумя фланкирующими, сложенными из массивных каменных блоков башнями в форме усеченных пирамид. Две мощные колоннады – симметричные ряды монолитов розового гранита метра три толщиной. Сверху их перекрывали такие же гранитные плиты, создавая ощущение мрачной мощи и некоей извечной тайны.

«Типичная храмовая архитектура Египта времен Древнего царства, – механически отметил про себя Данька. – Стены из массивных каменных глыб без окон и плоская крыша».

Он присмотрелся повнимательнее.

«Что там акху говорил насчет храма Забытого Бога?» – зашевелилось в голове.

Никаких признаков, что храм перестраивали, заметно не было. Возможно, остатки того, изначального сооружения, были спрятаны за стенами или где‑то под землей.

– Да, – покачал головой подъехавший Наакон. – Хорошо укрепились святые отцы.

Эфиоп кивнул в сторону огромных деревянных ворот, покрытых листами из кованой бронзы.

– Такие без хорошего тарана не прошибешь.

– Ничего, – успокоил его Джедефхор. – У нас есть ключ к этой твердыне.

Голубоглазый подал знак командиру своего отряда, и тот, приблизившись к воротам, изо всех сил заколотил в них боевой палицей.

– По воле Великого Дома, жизнь, здоровье, сила, наследник Двух Царств прибыл осмотреть храм! – заорал Рахотеп на высунувшего в смотровое окошко нос привратника.

Жрец вместо того, чтобы при упоминании священной особы государя распахнуть створки и в ужасе распластаться в пыли, продолжал нагло, с подозрительностью пялиться на группу всадников, стоявшую во главе маленького войска.

– Ты что, оглох?! – рявкнул старый вояка, пораженный нерасторопностью слуги Носатого.

– Нет, – меланхолически ответствовал привратник.

– Тогда отворяй побыстрее, а то у меня лопнет терпение, и я прикажу вышибить эти проклятые ворота к Сету!

– Сегодня храм закрыт для паломников, – каким‑то неживым голосом изрек жрец и захлопнул окошко. Ошеломленный такой наглостью, Рахотеп застыл на месте не в силах принять и переварить случившееся. Какой‑то жалкий бритоголовый ублюдок осмелился не подчиниться воле самого наследника. Второго лица в государстве! Это было неслыханно. Воин не мог и не хотел в это поверить. Наверное, этот осел не расслышал, кто именно желает посетить храм. Или вчера перепил ритуального вина. Или просто перегрелся на солнышке… – Эй ты, горшок с отбросами! – вновь загромыхал Рахотеп булавой по бронзе. – Немедленно позови кого‑нибудь из начальства! – Все братья на молитве, – донеслось из‑за окошка, которое на сей раз даже не удосужились открыть. – Беспокоить не велено.

– Пойми ты, дурья башка, – тщетно взывал военачальник, – тебе же плохо будет, когда старшие узнают, что ты отказался впустить принца Джедефхора!