Владимир Лещенко - Чародей на том свете

Несколько пассажиров оказались зажатыми не захотевшими сдуваться мешками безопасности, да еще с одним дородным бельгийским туристом, которого события застигли в туалете второго класса, приключился приступ «медвежьей болезни».

Но дальше уже все пошло как по маслу.

Развернувшиеся надувные желоба, стюардессы, пинками выкидывающие из самолета все еще не пришедших в себя пассажиров, вопли и стоны (не столько боли, сколько страха), грозные крики пилотов: «Всем отойти от машины!!»…

Кириешко растерянно метался среди всхлипывающих и стенающих пассажиров.

Уже в четвертый или пятый раз он пытался найти в толпе поднадзорных парня и пса.

Но их не было.

Не было!!

Неужели студент сбежал? Но как и когда?

Конечно, он мог вновь тронуться умом от пережитого страха и сразу рвануть в тайгу вместе с собакой. (Ищи его теперь свищи в этом лесу!)

Но его бы тогда наверняка заметили члены команды, специально тренирующиеся хватать и урезонивать впавших в таких ситуациях в панику пассажиров. Пусть даже и не поймали бы, но уж тревогу точно подняли б…

Может, все‑таки он его пропустил?

Капитан еще раз пробежал глазами пассажиров.

Толстая тетка с пекинесом… Высокий негр с догом… Тинэйджер с болонкой… Девушка с кошкой… Старик с ручной крысой… Больше людей с животными не было. Проклятье!

Пассажиры загомонили, зашевелились.

Над тайгой появился тяжелый вертолет Центроспаса, а следом – маленький глайдер, на борту которого Кириешко с радостью разглядел логотип родного министерства.

И тут же понял, что будет делать.

Бегом рванулся туда, куда опустился гравилет, в то время как вся толпа, не слушая стюардесс и пилотов, сломя голову понеслась к вертолету.

Заходящему на посадку гравилету было лет тридцать, так что Кириешко не мог сдержать скептической усмешки. «Бриз» или так похожий на него «Коралл» – какой‑то из первых моделей. Но над блистером торчал ствол скорострельной пушки, а на брюхе и бортах имелась навесная пластброня.

Из машины выскочили трое в камуфляже, увешанные оружием.

– Капитан Кириешко, тринадцатый отдел, – рявкнул на них мгопник, не давая опомниться. – Спецоперация по коду «Альфа‑примо»!

Лица местных товарищей дружно вытянулись.

Тут Владилен Авессаломович, мягко говоря, преувеличил – режим «Альфа‑примо» предназначался для совсем уж чрезвычайных ситуаций. Применительно к его отделу – если бы, к примеру, летающая тарелка приземлилась прямо на Красную площадь.

– Имя, звание, должность? – не давая опомниться, пролаял он.

– Подлейтенант Морозов, младший инспектор территориального отдела МГОП, – поедая глазами Кириешко, сообщил старший из них. – Со мной рядовые Филиппов и Цзю. Прибыл для расследования обстоятельств аварии гражданского самолета. – В вашем распоряжении, – невпопад закончил он.

– Отлично! – кивнул Кириешко. – Приступайте к своим обязанностям, а мне нужен ваш гравилет. Нужно срочно слетать кое‑куда.

– Но, простите, я не уполномочен… – робко начал Морозов.

– Так, – с апломбом изогнул бровь Владилен Авессаломович, – вы что, не поняли – действует режим «Альфа‑примо». Вы не забыли, что это такое? Да в конце концов, какое у вас звание, напомните еще раз?

– Подлейтенант, – повторил Морозов.

– Вот, а я капитан!

– Но никто из моих людей не сможет вас сопроводить – у них нет допуска к управлению глайдером! – Местный товарищ сделал последнюю попытку остановить взбесившегося капитана.

– Я сам умею им управлять! – с елейной улыбкой сообщил Кириешко.

Обреченно махнув рукой, подлейтенант протянул ему ключи от машины.

Кириешко шагнул к открытой двери глайдера, задержался на миг возле одного из солдат и небрежно снял с его плеча лазерный карабин «Блиц» – дорогую, но очень эффективную европейскую штучку.

– Да, – уже забравшись в кабину, бросил он, – если тут появится парень с собакой, похожей на волка, немедленно задержите.

– Кого из них, простите? – спросил все еще ошарашенный подлейтенант.

– Обоих.

– А лучшего места для финиша нельзя было выбрать? – спросил Даня, ощущая, как предательски лязгнули зубы.

Ему никто не ответил.

Парень поудобнее примостился в развилке ветвей древней сосны, в самой гуще ее кроны, метрах этак в тридцати над землей.

Его четвероногий спаситель куда‑то запропал.

Последнее, что запечатлелось в Данькином мозгу, перед тем как парень очутился верхом на сосновой ветке, – это сизо‑молочный туман. Совсем как тогда, когда они с Упуатом перемещались из затерянного в пустыне храма Тота в Мемфис. Тропами Дуата.

И жалобный визг волчка:

«Не понимаю! Не понимаю!»…

Ветер, как это и описывают в книгах, величаво шумел, тяжело колыхая деревья, включая и то, где сидел молодой человек. И вниз смотреть совсем не хотелось. Так же, как и думать, каким образом спуститься на грешную землю.

– Что?! Что ты сказал, дубина?! Повтори!

– Мы их упустили, шеф…

– Как?!

– Сначала все шло хорошо. А потом бац, гиперпространственная флуктуация и…. В общем, они нырнули в Дуат…

– Но мне обещали… Что стоишь, как памятник последнему Древнему?! Ищите!

– Есть, шеф!

– Не найдете, сами отправитесь туда, откуда нет возврата…

– Нефернефрурэ! – В басовитом мужском голосе слышались истерические нотки.

Уф, как же она не любит это имя. Нет, ну вам бы понравилось, если бы вас назвали в честь древнеегипетской царицы, умершей почти четыре тысячи лет назад?

– Нефертари! – надрывался мужчина.

Хм, уже лучше. Такой сокращенный вариант собственного имени ее больше устраивает. И все равно она не выйдет. Не для того сбежала, чтобы ее вот так просто поймали в трех шагах от дома.

– Фрося! Фросенька! – присоединился к мужскому высокий девчоночий голосок.

Заслышав зов подружки, она чуть не выскочила из своего укрытия. Однако сдержалась. Желание попутешествовать, поразведать, что там и как в дальних краях, за Старыми Соснами, пересилило.

– Фрося‑а!

– Нефернефрурэ! Фроська‑а!

Голоса постепенно удалялись, пока их и вовсе не стало слышно.

Переждав еще малость, она выбралась наружу.

«Нефернефрурэ!» – фыркнула.

Надо же до такого додуматься! Не иначе как со зла пришло в голову директору заповедника так ее назвать. Точно ждал, что у вожака стада Тутмоса Третьего и его подруги Хатшепсут родится наследник Аменхотеп Второй. А родилась она. Вот и придумал прозвище, что сразу и не выговоришь.

И вообще, что за блажь давать реликтовым слонам имена древних египтян? Намек на то, что и те, и другие вымерли? А все он, директор Сибирского Центра восстановления древних видов, академик Дмитрий Андреевич Бакалов‑Синицкий. Буквально помешан на Египте. Мало того, что все стены кабинета увешал масками да папирусами, привезенными из частых поездок в Хургаду и Шарм‑эль‑Шейх, где уже привык каждую зиму проводить отпуск, так недавно додумался до такого‑о…