Владимир Лещенко - Обреченный рыцарь

– Скатертью дорога! – осенил их крестом епископ и тут же спохватился: – Христос вам защита, дети мои!

И величественно удалился.

– Из тебя б самого котлет навертеть, юрод, – плюнул ему вослед Вострец. – Держите, робяты.

Сунул в руки Парсифалю свою ношу. Тевтон снял платок и обнаружил, что держит клетку с голубями.

– Вестовые, – пояснил куявец. – У самой княжны выпросил. Сперва не хотела давать, но как узнала, что для вас, тотчас отчего‑то и передумала. Еще вот и ленточку свою повязала.

Заслышав такое, бородач выхватил у напарника клетушку и прижал к груди.

«Ага!» – констатировал блондин.

А шут покачал головой и пояснил, как следует обращаться с посланцами.

– И глядите там, не шибко на рожон лезьте… – попросил на прощание.

Когда рыцари вышли из терема, Гавейну показалось, что его кто‑то окликнул.

Запрокинув голову, он посмотрел на фасад княжеского дворца. И померещилось, что в одном из окошек четвертого этажа промелькнуло знакомое девичье лицо. Часто застучало сердце, к голове прихлынула кровь.

А вместе с нею невесть откуда пришли и непонятные мысли.

Интересно, а если, положим, на коне да с разбегу – допрыгнет ли он до этого окна?

Но зачем, когда можно и попросту, по ступенькам дойти?..

Файервинд решила проверить, насколько прав был банник, говоря о том, что они с Учителем пустили в этот мир свирепую напасть.

Она, конечно, не очень поверила нечистику. Не могли ее наставники из Подземелья напутать так сильно, чтоб поставить под удар и свое собственное существование. Хотя кто их, белоглазых, знает. Вдруг за столетия, проведенные в изгнании, ти‑уд совсем ополоумели в своей бесконечной злобе на род людской и постановили: пропадай все, лишь бы людишкам досадить.

Как бы там ни было, стоило убедиться во всем самолично.

И по всему выходило, что начать следовало со Старого леса. Будто бы там был разорван некий Охранный круг.

Что оно такое, магичка догадывалась. Сама подобное не раз творила, чтобы загородить от любопытных глаз и загребущих рук что‑либо ценное.

Но круг Кругу рознь. Смотря что он скрывает. И кем установлен.

Одним словом, под лежачий камень вода не течет. Надо ехать и смотреть на месте.

Велела своим помощничкам сходить на рынок и прикупить кое‑какого добра на дорожку. Снеди разной побольше, а заодно и товару заветного, по большей части запретного. Сама светиться не стала. Незачем на свою зад… голову лишних неприятностей искать. А вот ежели двое вооруженных оболтусов да еще и чужеземцы станут выспрашивать о нетопырях сушеных да змеях копченых, на них никто ничего худого не подумает. Мало ли что эти имперцы привыкли вкушать на обед.

Правда, небольшая проблема возникла с самими парнями, которые вдруг заартачились. Уперлись, не станем, мол, такой пакостью руки марать христианские, и ни в какую. Больше всего возмущался Парсифаль. Он и Гавейна, сначала безропотно выслушавшего наказ, подбил на бунт.

По его глазам Файервинд поняла, что блондин догадался, зачем ей подобные припасы. Разумеется, поди тут не догадайся. Хотя мало ль для чего красавице такое понадобится. Рецепты сохранения женской прелести и не такие ингредиенты включают. Взять те же снадобья, выдуманные великой Клеопатрой Седьмой. Или Боудикой Великой.

Но не прост красавчик, ох не прост. Такого на мякине не проведешь. Помнит она из его лесной «исповеди», что не раз приходилось тевтону сталкиваться с силами тайными и неведомыми. Один поход за мифическим святым Граалем в Иерусалимский храм чего стоит. Да за такую историю, рассказанную в соответствующей обстановке и при подходящих обстоятельствах, любая женщина тут же отдалась бы славному и могучему герою. (И Файервинд не стала бы исключением.)

Однако в данных обстоятельствах следовало подчинить волю героя своей, а не наоборот. Так что пришлось задействовать пару заклятий из разряда любовной магии. Самых простеньких. Которые тем не менее прекрасно сработали.

Перси со смирением агнца отправился на задание, прочтя в глазах прекрасной колдуньи некое обещание. И упирающегося, словно осел, бородача за собой потащил.

Возвращение рыцарей было более впечатляющим. Явились злые и потрепанные. У Парсифаля под левым глазом красовался огромный синяк, изрядно портящий безупречный анфас парня. А Гавейн хромал и прижимал к груди вывихнутую правую руку.

Молодые люди долго отнекивались в ответ на просьбы и требования поведать о случившемся с ними. Лишь после того, как Файервинд применила искусство врачебной магии, исцелив все ушибы и царапины, напарники отмякли.

Все оказалось донельзя тривиальным.

Снова поцапались с дружинниками Кукиша.

На сей раз из‑за какого‑то монаха, вздумавшего совать нос не в свое дело. Точнее, в рыцарские покупки.

Только‑только затарились всем, что велела им купить магичка, как сатиром из кустов нарисовался этот придурок в рясе. И давай какой‑то фиговиной над их сумками вертеть. Проговаривая при этом молитвы, полагающиеся при экзорцизме. Чего он там хотел изгнать из сушеных жаб с летучими мышами, неизвестно.

Гавейн, и без того перенервничавший, со всей вежливостью, на которую только был способен, посоветовал святоше убираться куда подальше. Тот и ухом не повел. За что и получил в это самое ухо.

Ясное дело, поднял крик. На который объявились псы Господни.

Рыцари хотели уладить дело полюбовно, заплатив резану‑другую штрафа. Но дружинники оказались какими‑то непоколебимыми. Пойдем в караульню, и весь разговор. Там, дескать, разберемся.

Прикинув, что трое против двоих – это нормальный расклад, приятели, сокрушаясь в сердцах своих, засучили рукава и приняли (или дали?) бой.

Так что надо бы сматываться из города поскорее, пока новый скандал не разгорелся. Терпение‑то у Офигениуса отнюдь не ангельское.

В этом отношении планы чародейки и рыцарей полностью совпадали…

Гавейн нутром не переваривал всяческие колдовские штучки‑дрючки.

Ему бы попросту, по‑мужски.

Вытащил меч – и голова с плеч.

Если ж без крайностей, то хорошенечко отмутузить противника, чтобы тот еле‑еле кровавые сопли с костями собрал, а потом пару недель очухаться не мог. Это дело.

А вот ездить по деревням да малым городишкам, выспрашивая тут и там насчет каких‑то примет да признаков и напуская при этом на себя такой вид, словно ты какой маг‑кудесник или сам великий Мерланиус… Увольте.

Между тем Файервинд требовала от них именно этого.

Ей надо, вот пускай бы сама и занималась. Так нет же, заставляет двух здоровых мужиков комедию ломать. Нарядила в плащи, расшитые лошадьми да петухами, солнцами и молниями. Утверждая, что это для их же пользы. Навьи силы вроде отгоняет. А на шеи повесила ладанки.