Владимир Лещенко - Обреченный рыцарь

– Знаю! – отрезал Вареникс. – Вот за это и сводит их Геб‑батюшка с лика своего! А тебе теперь с ними не по пути – ты ведь теперь дочь Великой Матери. Сама же сказала! И Дий в том свидетель! Иначе б ничего не получилось у тебя без воли Его.

Несколько секунд Файервинд, остолбенев, повторяла одними губами слова Великого Призыва.

– Но как же так…

Она сколько раз притворно молилась и клялась в храмах всевозможных богов – от Одина до Ормузда! Она столько раз к ним делано взывала. И ничего!

И вот теперь…

– Не догадываешься? – ухмыльнулся сатир. – Кстати, ты уже второй раз к Ней воззвала. А первый – в месте священном, в ночь Великую!

– Это не в лесу ли? – нервно рассмеялась ведьма. – Когда ты мне впервые явился?

– Ну да. – Он вновь улыбнулся, но на этот раз вполне доброжелательно. – Кстати, мать завсегда другую мать поймет и услышит.

– К‑к‑как?!! – побледнев, Файервинд невольно приложила руку к животу. – Ты хочешь сказать…

– Слава великому Дию! – всплеснул лесной князь руками. – Дошло наконец до бабы глупой, что от баловства с мужиком дети могут быть! Стоило сто пятьдесят лет прожить, чтобы такое узнать.

– Сто сорок восемь! – машинально поправила красавица и только потом все поняла.

Да и почуяла, как пол уходит из‑под ног.

В себя она пришла от льющейся в рот воды. Открыв глаза, колдунья уставилась на сидевшего рядом с ней с чашей в руках Вареникса.

– Не может быть… – только и произнесла она.

– Что значит не может? – притворно удивился рыжий. – Ты баба аль нет? А бабы для того на Гебе и живут, чтоб жизнь давать, род людской продлевая и приумножая!

Файервинд все еще не могла прийти себя.

Известно, что всякий человек, принимающий эликсир, приобретает долгую жизнь, сравнимую с веком среднего ти‑уд. Больше того, он становится почти бессмертным. Только вот незадача – слабая и несовершенная людская плоть не может выдержать больше двадцати‑тридцати приемов волшебного снадобья, и потенциальный бессмертный просто умирает от лекарства, ставшего ядом. (Но тут людям повезло больше, чем Старшим Господам – тех убивала первая же доза созданного их руками лекарства для долголетия.)

Но есть и великий закон природы – чем дольше существо живет, тем медленнее оно размножается. А существо бессмертное размножаться не может по определению. (О богах – разговор особый, тем более что и они, как выяснилось, вполне смертны – взять хоть великого Дия.)

Так что и женщины, и мужчины, служившие ти‑уд, детей иметь не могли.

Нет, конечно, были способы обмануть природу. Например, те из магичек, кто непременно хотели ребенка, могли рискнуть пропустить срок приема эликсира. На год‑два это могло проскочить незаметно для общего состояния организма. Но далеко не все решались на такой риск, ибо случалось, что нарушившие график употребления напитка бессмертия за несколько дней превращались в стариков, да и маги давали на такое разрешение крайне неохотно.

Лет пятьдесят назад сама Файервинд просила было об этом Учителя, но получила лишь раздраженный ответ, что ей, причастной к высшим тайнам и счастью служить высшим существам, не пристало думать о всяких бабских глупостях, а кроме того, он слишком много вложил в нее сил, чтобы рисковать потерять. Чуть позже она узнала и другую причину – сам великий маг был не только совершенно бесплоден, но и вообще производить подобающие любому мужчине действия мог только в юности да и то с помощью особых зелий.

Вот же сюрприз ему будет! Как бы ей, чего доброго, не угодить в качестве подопытного кролика в его лабораторию!

При этой мысли холодный страх прошиб неробкую, ко всему привычную Файервинд. Страх даже не за себя – за то крошечное существо, которое послала ей в своей неисповедимой милости Богиня Людей, от которой она когда‑то еще девчонкой отреклась.

– Не боись, милая, – полушепотом сказал ей Вареникс. – Тебя мы им не отдадим! Никуда они не денутся!

– А куда я денусь? – прошептала она и вдруг всхлипнула: – Я им три клятвы давала – на воде, на камне и на крови! У них и волосы мои, и… Да и даже если не будут ничего делать – мне эликсир жизни через два года надо будет пить. Еще бы лет пять, и я недостающие ингредиенты выведала бы. А так не деться мне от них никуда.

– Ох, – сурово проскрипел лесной князь. – Определенно, надо было раньше твоими Господами заняться! Да вишь, все не до того было…

Вздохнул этак тяжеленько.

– Первое – клятвы и магия вся твоя похерена: ты теперь под покровом Великой Матери. Да не простой, а самой древней, в ипостаси ее Харьятской. Той, что вы гиперборейской называете. И второе – открою тебе самую страшную тайну ти‑уд. Нет никакого эликсира бессмертия, никакой сомы! Есть Вода Жизни! Один‑единственный источник крохотный в самой глубине их пещер. Сорок капель в день он дает! Его самые первые боги оставили… Ну да про это потом как‑нибудь поговорим, при случае… Водой этой они вас и потчуют. И запомни – одного лишь раза достаточно, чтобы век продлить. А та бурда, которой они вас раз в десять или двадцать годков угощают – так это обманка, чтобы вас на цепи держать! Вы вот за чарку помоев, куда небось колдунишки эти еще и мочатся, род людской продавали, – грозно нахмурился леший, – а того в башку никому не приходило, что ежели эликсир так просто сварить, то чего ж они магов великих да воинов верных не наплодили да мир и не завоевали?

Потрясенная Файервинд молчала. Такая простая мысль ей и в самом деле в голову не приходила.

– Но как же… – начала нерешительно.

– Ну, насчет того, как твои товарки деток рожали, тоже скажу. Это ведь просто совсем – коли есть яд, то имеется и противоядие. Можно притормозить действие воды, хотя и беда может приключиться. А уж рецепты, какие вы все разгадать стремитесь – так это обманка особая. Ты рецепт найдешь, сваришь зелье‑то, да и копыта откинешь! А хозяева еще и скажут, что хотел, мол, человечишка нас предать. Рецепт украсть ума хватило, да магии толком не выучился, оттого и сдох! Так что не боись, девка, переживешь ты спокойно и муженька своего будущего, да и внуков, пожалуй. На свадебку‑то пригласишь? – тепло рассмеялся лесной князь.

А в следующее мгновение ему пришлось вновь приводить в чувство потерявшую сознание чародейку.

Киев

Мириады алмазов на темно‑синем, почти черном бархате….

Высокое, близко‑далекое звездное небо над головой….

Она смотрела на луну, на ее жемчужно‑яркое сияние, на облака, легкими тенями ложившиеся на звездный свет и подчас изменявшие привычные рисунки созвездий…

Файервинд наблюдала, как небо меняет свой цвет, теряет синюю глубину тьмы и приобретает пока еще серовато‑алые отблески будущего рассвета.