Владимир Лещенко - Сети зла

– Ну вот это самое и называется языческой прелестью, – припечатала Орланда.

Пожав плечами, амазонка отвернулась к стене.

В кои-то веки последнее слово в споре осталось за ее сестрой. Оно и неудивительно – в богословских спорах Орландине прежде участвовать не приходилось.

Ночью Орланда поднялась по вполне прозаической причине и направилась в то место, куда и августы ходят пешком.

На обратном пути ей попался давешний знакомец, Пульхерий Крикс. Девушка лишь поприветствовала его, слегка смутившись. И когда тот вдруг схватил ее и потащил куда-то, она не сразу испугалась. Просто не поняла…

– Пойдем, птичка, ко мне в номер, – сипел Пульхерий в ухо Орланде, волоча ее по коридору. – Ну что ты упираешься, дурочка! Ничего от тебя не убудет, что я, не вижу, что ли, кто вы с сестрой такие? Можно подумать, в первый раз…Да если даже и в первый! Говорю тебе – лучше уж я, чем какой-нибудь грязный матрос тебя оприходует.

Она пыталась вырваться из цепких лап, но старый потаскун имел немалую сноровку. Ни освободиться, ни даже укусить ладонь, зажимающую рот, ей не удавалось.

– Эй ты, урод, а ну живо отпусти мою сестру!

На лестнице стояла Орландина, полностью одетая, но к глубокому сожалению послушницы – без оружия.

Воспользовавшись замешательством артиста, несостоявшаяся жертва его похоти рванулась, что есть сил, мгновенно оказавшись вне досягаемости иллирийца. Тот не слишком уверенно двинулся в ее сторону.

– Ты слышал, жирный козел, оставь мою сестру в покое!

– Так, – изрек антрепренер сальным голоском, – а с близнецами я еще не развлекался. Давай, бери сестренку, живо ко мне в номер – и солид ваш.

Орландина несколько оторопела от такой наглости.

– Я с тобой, педрило-мученик, и срать на одном поле не сяду, – сообщила она, спускаясь по лестнице и как бы между делом запихивая за спину шмыгнувшую как мышка сестру. – Разве что за миллион!

В следующий миг боль взорвалась в ее голове роем огненных звездочек.

Отлетев к стене, она машинально потерла челюсть, при этом проверяя языком, не выбиты ли зубы.

«Все боги и демоны! – подумала она, отгоняя подступившую к голове боль. – Как он мне врезал!»

Она, может, и не так хорошо, но знала людей искусства. Как-никак у наемников водились деньги, и в надежде вытрясти их из карманов вояк в Солдатскую слободку наведывались не только дешевые танцовщицы, но и исполнители похабных куплетов.

Это были люди, обожающие выпить и закусить (особенно за чужой счет), не пропускавшие ни одной юбки и свысока смотрящие на «неотесанных солдафонов».

Но никто из них, тех, с кем она сталкивалась, не был способен ударить или даже просто грубо оскорбить женщину. И вот теперь опыт первый раз ее подвел.

Отлетев к стене, девушка несколько секунд оторопело смотрела на Крикса, машинально потирая ноющую челюсть.

– Ну что, сучка, – высокомерно процедил он, – получила?

Несколько секунд она была в растерянности.

Дело в том, что Орландину не били никогда в жизни. Нет, конечно, и в боях, и на учениях ей случалось получать крепкие удары. Но чтобы ее били? Вот так, просто, по лицу…

В Сераписском легионе розгами пороли только в одном случае – перед тем как с позором выгоняли со службы за воровство у товарищей или еще что-то подобное. Матушка тоже никогда не наказывала ее. Был лишь один раз, когда та ее отхлестала ремнем, – когда в тринадцать лет застала с очередным ухажером, шестнадцатилетним Сервием, за курением конопли.

Сервию тоже крепко влетело, даром, что он был племянником и одним из лучших учеников самого Теренция, учителя кулачного боя. У сопляка хватило ума пожаловаться дяде, после чего его вздули вторично. Во-первых, за то, что курил дурманное зелье, во-вторых, что жаловался на то, что избит женщиной.

Когда растерянность прошла, Орландина вовсе не кинулась на обидчика, вопя от ярости и норовя вцепиться в глаза. Вся подобравшись, она осторожно двинулась в его сторону. Дешевые понты, как говорят в определенных кругах, оставим дешевым шлюхам, а сейчас пойдет серьезный разговор.

Перед ней стоял, хотя жирный и грузный, как ниппонский борец, но еще вовсе не старый и достаточно сильный человек. «Раза в полтора тяжелее меня будет, если не в два», – определила Орландина. И, судя по остановившимся глазам, он не только нажрался, но еще чего-то накурился. Ну что ж, тем лучше.

Видя, что его жертва собирается с ним моментально расправиться, Пульхерий слегка наклонился, протягивая вперед руки. Видать, этот актеришка кое-чему учился.

Но и мы не лыком шиты!

Подпрыгнув, она взмахнула ногой, метя в пах. Крикс был готов к этому и попытался перехватить ее сапог и резко вывернуть вбок, свалив девушку на пол.

Не тут-то было – ее нога резко вернулась назад, а затем устремилась вверх. Антрепренер попытался поставить блок, но поздно – подбитый медью каблук ударил его в подбородок.

Упав на спину (пол вздрогнул, словно от падения десятипудового тюка с шерстью), он растерянно пытался удержать выбитую из сустава челюсть.

Орландина всегда аккуратно возвращала долги, что денежные, что другие.

Пульхерий было взвыл, хватаясь за низ живота, но тут же замолк, подавившись криком и хватая ртом воздух – носок сапога амазонки вонзился ему в солнечное сплетение.

Оставалось только высоко подпрыгнуть, отталкиваясь обеими ногами, и приземлиться на его грудную клетку, после чего хозяин труппы тупых мимов и певичек, которым красная цена – сестерций за час, был бы трупом.

– Сестра, ты чего, сестра! – обхватила ее сзади Орланда. – Ты же убьешь его! Сестра, сестра, прекрати, ты его убьешь!

Наклонившись над корчащимся антрепренером, амазонка ткнула его носком сапога, как падаль.

– Смотри на меня, урод, деланный тремя медведями и пьяной свиньей!! – прошипела Орландина, старясь изобразить самый зверский оскал, на который была способна. – Смотри и слушай! Если вздумаешь настучать стражникам или, не дай святой Симаргл, пойти в суд, то завтра тебя вытащат из канавы с перерезанным горлом. Понял? И скажи спасибо, что сейчас у меня полно других дел и заниматься тобой нет времени. И если не хочешь, чтобы тобой занялись здешние ребятишки, забудь обо мне и о сестре! Понял, нет?!

Антрепренер только жалобно закивал.

– Ну гляди…

Подхватив сестру за руку, Орландина утащила ее в номер.

Корчась и обливаясь кровью из разбитого носа, Пульхерий, несмотря на то что проклятое зелье уже изрядно попортило его мозги, ясно понимал; он жив только потому, что у Орландины под рукой не оказалось кинжала или другого острого предмета. Сейчас надо встать, добраться до номера и проглотить щепотку этого волшебного синего зелья. Но только щепотку, ведь если жрать его много, то можно стать настоящим наркоманом…