Владимир Лещенко - Сети зла

Орланда сама испугалась этих мыслей.

– Знаю, о чем ты думаешь, – вдруг заявил Кар. – Не станет он меня убивать. У него наследника нет и, похоже, не будет. А по нашим законам, если династия прекращается, то последнего в роду, на ком обрывается династия, приносят в жертву Посейдону, и выбирают новую. Так что дядя будет ждать, пока у меня дети появятся… – И добавил: – Я вот думаю, может, и правду говорят те, кто против меня пошел? Пусть бы дядя Аргантоний с самого начала правил. Он взрослый, хитрый, хотя и дурак, друзья у него в Александрии. Может, и лучше было бы так?

Эта недетская серьезность заставила сердце Орланды сжаться. Ей еще больше стало жаль этого хрупкого подростка, которому, если вдуматься, ненамного лучше, чем им с сестрой. А потом решила, что, пожалуй, и хуже. У сестры есть она, а у нее, Орланды, – Ласка.

А у Кара только вот этот немолодой телохранитель, который, кажется, глуп как попугай. Или даже глупее, раз не понимает, что если Кар и представляет какую-то ценность, то он со своим новоиспеченным званием вполне может угодит на плаху.

Кар вернул ей кусика.

– Я бы тебе хоть сейчас дал титул «царского друга», – вдруг сказал он. – Хоть поговорить было бы с кем. Только вот боюсь, что тебе же хуже будет: моим друзьям скоро будет небезопасно тут жить…

Тонкий переливчатый свист донесся откуда-то сверху, оборвав на полуслове беседу. Принц встревоженно завертел головой.

Свист нарастал с каждым мигом, а потом что-то, Орланда успела разглядеть нечто длинное и стремительное, пронеслось прямо над их головами и рухнуло в море, подняв столб воды.

– Что это было?! – растерянно воскликнул Кар.

А с неба уже вновь неслось свистящее завывание, словно подавал голос какой-нибудь крылатый демон. А потом лежащий впереди валун внезапно взорвался тучей осколков, и прямо под ноги оторопевшим людям упало здоровенное изогнутое железное копье с расплющенным острием.

– Колдовство! – завопил пан Будря. – Чернокнижие! Не можно так далеко стрелять.

И вторя ему, испуганно заверещал кусик.

А потом стало не до рассуждений.

Шагах в двадцати от них упал здоровенный кувшин с приделанной сзади деревяшкой, и на песке расцвел огненный цветок. Стало почти нестерпимо жарко.

– Бежим!! – не своим голосом завопила Орланда, хватая Кара за руку.

Но далеко убежать не удалось.

Принц споткнулся и рухнул на камни, увлекая за собой девушку.

Рядом упал Будря, видать, решивший последовать примеру подопечного.

И вовремя – прямо над их головами пронеслась очередная исполинская стрела.

Другая ударила в спину грубо вырубленной из базальта сирены, держащей на руках человеческого младенца, отчего статуя разлетелась на куски, разбившись, видно, по старым трещинам, за десятки веков испещрившим ее тело. Еще один удар – керамический снаряд снес голову длиннобородому старцу, восседающему верхом на крокодиле. От сотрясений у крокодила обломились хвост и передняя лапа.

– Что они делают!! – голосил Кар, порываясь вскочить.

Орланда с трудом его удержала.

– Что они делают, безумцы?! Как они могут сюда стрелять?!

– И-э-э-эх!!! Трепещите, червяки! – ревел Горро, забрасывая в гнездо очередной снаряд.

– И-и-иах!! – В несколько движений он взвел пружину.

«Хрясь!» – удар кулака по гашетке.

«Вззю-у-у-у-у!!!» – керамическая стрела проносилась над Тартессом, заставляя горожан в страхе возносить молитвы богам.

Аргантоний только что не с умилением взирал на беснующегося дикаря. Магдалина подпрыгивала и хлопала в ладоши, созерцая его бронзовый торс с мышцами толщиной в канат, чресла, прикрытые одной набедренной повязкой.

А Стратопедавт, не обращая внимания ни на того, ни на другого, ни на третью, наблюдал за движением рычагов своего детища, да еще, если это было нужно, ловко подносил огонь к фитилям.

Когда десятый по счету снаряд пролетел половину пути, горящий фитиль расплавил смоляную пробку, и из отверстия потекла черная жижа. Остаток шнура подпалил ее, и вот уже исходящие черной копотью огненные капли падают вниз, на домики высыпавших наружу тартесских обывателей и на их головы.

И там, где падала каждая подобная капля, возникал маленький очаг пожара.

Загорались соломенные и камышовые кровли бедняцких хижин и развешанные на просушку сети. Жидкое пламя просачивалось сквозь щели в черепице, и отлично высушенные балки старого дерева тут же занимались веселыми язычками. Свечкой вспыхивало сено в амбарах, да и сами амбары.

В охваченных огнем хлевах ревела обезумевшая от боли и страха скотина.

А небо над городом уже рассекал второй такой снаряд. И за ним тоже оставался огненный след. А потом полетел третий…

– Недуг'но. – Аргантоний многозначительно поднял указательный палец вверх.

Взор его был устремлен на поднимающиеся в небо черные клубы дыма.

– Пожалуй, хватит с огнем. Попг'обуй-ка, пг'иятель, угости их стг'елами.

Орланде казалось, что это не кончится никогда.

Сначала тяжелые копья, затем огненные снаряды, теперь вот еще это!

Они бестолково метались по берегу, а вокруг них со свистящим шелестом падали арбалетные болты.

Втыкались в песок, со звоном рикошетили от щебенки, высекая искры.

Какой же дьявольской силой их забросили так далеко?

Когда страшный дождь закончился, они все трое, не сговариваясь, в изнеможении опустились на песок. Сил ни на что больше не было.

А черные клубы дыма уже заволакивали безоблачное небо. То и дело над крышами домов, тянувшихся вдоль побережья, вздымались полотнища пламени, на фоне которого жалко суетились человеческие фигурки.

Оттуда доносились вопли сотен и тысяч обезумевших от страха людей.

А потом вновь нарастающий свист заставил их распластаться на земле, отчаянно вжимаясь в твердь.

Вот наконец последний снаряд ушел в небо.

– Ну что ж. – К Аргантонию вернулась его прежняя важность.

Подозвав одного из носильщиков, он стянул с него толстую золотую цепь с большим изумрудом и царственным жестом надел на тощую шею Стратопедавта, подобострастно поклонившегося.

Горро достался кошель с золотыми монетами, правда, не слишком толстый.

– Сегодня вечег'ом я пг'иглашаю тебя, мастег', на ужин, – изрек царек, благосклонно глядя на ахайца.

– Дорогой, но будет несправедливо, если ты не пригласишь и этого могучего воина, – вдруг вмешалась Магдалина.

– Ты так думаешь, моя пг'елесть? – изумился тартессит. – Ну, если так, то пусть тоже пг'иходит. Итак, сегодня вы оба ужинаете в походном шатг'е моего величества. А после того как моя столица откг'оет мне вог'ота, вы будете почетными гостями на тог'жественном пиг'у.

И, погрузившись в носилки, отбыл.