Владимир Лещенко - Звездная пыль

– Ах, б…ство!! – только и смогла произнести Ирина. Больше слов у нее не было.

Прошло лишь несколько мгновений, и собравшиеся словно забыли о том, что происходило здесь до этого.

Толпа расхристанных сенаторш выкатилась в фойе, смяв цепочку подбежавших солдат…

Когда спустя полчаса осмелевшие служащие дворца, возглавляемые обер-церемониймейстером Георгиной Плюк, заглянули в зал заседаний Государственного совета, глазам их предстало жуткое зрелище.

Роскошный совсем недавно зал напоминал казарму штрафбата после очередного бунта. Драпировки были сорваны со стен, светильники хенецианского стекла разбиты вдребезги.

На полу, среди хлопьев высыхающей пожарной пены, валялись разбросанные рваные бумаги, выдранные пряди волос, клочья дорогой материи и кружев, россыпи пуговиц, запонок, бус, кулонов, обломки кресел и ноутбуков… На рухнувшей люстре болтался чей-то шитый золотом лифчик, кажется, пятого или шестого размера.

И среди всего этого разгрома на полу сидела высокая чернокожая красавица – княгиня де Орсини – и горько, взахлеб рыдала…

– Знаешь, Анюта, я, наверное, плохая императрица, – сглотнув, произнесла владычица амазонок.

– Что вы, ваше великолепие, как вы можете так говорить?! – прощебетала ее камер-фрейлина.

– Да не надо этого, – махнула рукой Ипполита, – расспроси-ка у сестры как-нибудь! Неужто она тебе не рассказывала, какая я дура?

– Ирина всегда восхищалась вами! – В глазах Анны Снежнецкой светилась преданная любовь.

Юная камер-фрейлина была единственной, кто сейчас присутствовал в императорских покоях. Все прочие в ужасе забились по углам в ожидании не то дворцового переворота, не то бури монаршего гнева.

Вид у государыни был явно непарадный. Растрепанные волосы, небрежно перехваченные банданой, незастегнутая кофта на голое тело, потертые камуфляжные брюки…

Закатанные до локтей рукава позволяли видеть татуировку: крылатое создание – наполовину женщина, наполовину птица, уносящая в когтях красивого изящного юношу с лирой в руках: память о закидонах ранней молодости, когда Ипполита была всего лишь лейтенант-командором Особой эскадры.

Перед императрицей стояла початая бутылка джина – самого крепкого, который изготовлялся в пределах Амазонии, и простой стакан с этим напитком. Ей, по ее собственным словам, требовалось успокоить нервы.

– Паршивая я императрица, правду сказать, – горько усмехнулась Ипполита. – Хуже не придумаешь, когда от тебя бегут подданные. Особенно – твои дети.

Сейчас она вспоминала свою жизнь за последние восемнадцать лет.

Бесконечные государственные дела – в основном те, которые мог бы решить любой из ее министров. Запутанные, но такие, в сущности, пустые интриги в Государственном совете, которые она с наслаждением проворачивала, принимая вызовы оппозиции.

Оргии, которые она время от времени закатывала, в гареме и вне его, оттягиваясь на полную катушку.

Для всего находилось время. А вот для Милисенты…

Ну и чего она добилась за эти годы? Какие-такие великие дела совершила?

Должно быть, она и впрямь не была рождена для короны.

Ей бы заседать в этом самом Государственном совете, разъезжать по империи, приглядывая за порядком, выполняя волю настоящего монарха. А еще лучше – стоять за штурвалом крейсера или линкора, водить эскадры и флоты.

Пожалуй, она бы охотно отреклась от престола сразу при вступлении на него, в пользу одной из младших сестер.

Но – не судьба. Обе ее младшие сестры к тому времени так нелепо погибли… Погибли в один и тот же год.

Илона разбилась во время очередных космических гонок, по глупому лихачеству отключив автопилот. Мариелена – тут, на Амазонии, катаясь в Янтарном море на яхте, по пьяному делу перевернула судно кверху килем и утонула вместе со всей компанией приятелей…

Именно после этого Ипполиту именным указом выдернули с флота и буквально заперли во дворце.

Признаться, она тогда надеялась, что, когда племянницы подрастут и Ипполита XI малость успокоится насчет наследования престола, ей вновь разрешат вернуться к старым товаришам и любимому занятию. Она ведь не знала (да и никто еще не знал), что матушка уже больна одной из тех болезней, с которыми даже современная медицина ничего не может поделать…

Так что ей еще пришлось заниматься воспитанием пяти племянниц.

Может, именно поэтому она и упустила что-то в Милисенте, чего-то вовремя не разглядела.

Но как дочь могла – ведь ее ждала всего-навсего ссылка! Саму Ипполиту XII мать, помнится, не гнушалась лично пороть и после куда меньших скандалов.

И она всего лишь, почесав мягкие места, вставала и отряхивалась…

Теперь пришла расплата. И вот сейчас там, в километре отсюда, обсуждают ее дочь, которой, может статься («Нет, Великая Мать, только не это!!!»), уже нет в живых!

А она вместо того, чтобы явиться туда в парадном мундире и мантии и разогнать этих свихнувшихся на интригах баб к такому-то папаше, сидит тут и даже не в силах смотреть, что там творится… И тянет это пойло!

Погрузившись в подобные мысли, Ипполита не вполне поняла робкое высказывание Анны, выделив лишь ключевые слова «не надо» и «пороть».

Вначале она хотела было сказать, что пусть только Милисента вернется, и ее не только никто и пальцем не тронет, но ей все простят…

А потом вдруг словно ледяное дуновение обожгло ее.

…Пара минут, в течение которых Анна Снежнецкая была крепко схвачена за руку и коротко допрошена, а затем перстень, приложенный к идентификатору консоли, и нажатие ряда клавиш.

– Канцелярия? – сухо осведомилась Ипполита. – Текст указа о принцессе – мне на терминал.

С минуту она вчитывалась в возникшие на экране строки, чувствуя закипающее в груди желание высадить в ни в чем не повинный монитор полную обойму бластера.

Кто?! Кто посмел?! Кто осмелился изготовить эту фальшивку, из-за которой ее дочь решилась на побег?!

Нечеловеческим усилием она сдержала вопль ярости, загнала внутрь закипающую лаву готового пробудиться вулкана.

К счастью, Анна – и без того изрядно струхнувшая – не видела обращенного к экрану лица императрицы, в противном случае немедленно удрала бы куда глаза глядят.

– Передайте изображение подлинника, – распорядилась Ипполита, со стороны слыша свой голос – на удивление холодный и бесцветный.

Пока жалко суетящаяся, как потревоженная старая мышь, генеральный архивариус канцелярии искала подлинник, Ипполита думала, что ей делать дальше.

Спокойно и собранно она решила про себя, что того, кто всё это организовал, она собственноручно убьет и злоумышленник успеет пожалеть, что вообще родился на свет.