Алексей Лютый - На крестины в Палестины

Да что там говорить! Весь окрестный лес казался искусственным. Я даже несколько травинок на зуб попробовал, чтобы убедиться в том, что они не из пластмассы. Оказалось, настоящие. Причем настолько горько-противные, что я теперь всю жизнь буду на коров с сочувствием смотреть: как они, бедняги, эту дрянь жрут? Даже «сникерсы», которыми меня ларечник Армен постоянно пичкает, – е-мое, как давно это было в последний раз? – и то на вкус не такая мерзость.

Я обежал поляну по периметру, подправив ее слащаво-приторную растительную вонь нормальным собачьим ароматом, а затем застыл, ожидая, что же мои менты делать будут. Честное слово, хоть мы уже и побывали в самых разных мирах (помните, я вам рассказывал?), я думал, что мои сослуживцы будут выглядеть хотя бы чуть-чуть удивленными после пробуждения в таком странном лесу, но все трое выглядели на редкость спокойными, а Ахтармерз и вовсе, позабыв о своих жалобах и предложениях, ковырялся в окрестной растительности, разыскивая излюбленный деликатес – каких-нибудь насекомых. Андрюша посмотрел на него тоскливым взглядом и заявил:

– Хорошо некоторым!.. Жрут все, что шевелится. А нас кто завтраком кормить будет?

– Конь в кожаном пальто, – буркнул мой хозяин. – Спроси у…

Неожиданно для всех нас, прерывая Рабиновича, поляну огласил мелодичный звук, похожий на тот, что предвещает обычно вокзальные объявления. Мы застыли, удивленно поглядывая по сторонам и пытаясь отыскать источник звука. Горыныч даже в траве ковыряться перестал, Жомов закончил патроны пересчитывать, а Андрюшин желудок, громогласно проурчав свое мнение относительно хозяйской заботы о нем, надолго затих. Мелодия тоже резко оборвалась, и приятный женский голос недовольно произнес, видимо, комментируя поведение поповского желудка:

– Ну, нельзя же так. Вы находитесь в общественном месте. Ведите себя прилично. – А затем, после недолгой паузы:

– Здравствуйте, вас приветствует сервисная служба по оказанию помощи вновь прибывшим. Если вы хотите заказать обед, то для вызова меню произнесите: «Абра– швабра-кодабра». Если вы желаете получить гида-экскурсовода, скажите: «Мазер-бастард-сунареф», ну а если вы ничего не хотите, то и не фиг обращаться с вопросами.

Голос замолчал, вновь зазвучала музыка, а когда и она затихла, Андрюша торопливо произнес:

– Что там насчет еды сказать надо?

– Швабру какую-то позвать, – пожал плечами Жомов. – А выпить нам ничего не дадут?

– Мочу ослиную! – рявкнул мой хозяин. – Ваня, ты когда-нибудь хоть что-то без предварительной пьянки делать можешь? Мы ни хрена не знаем, где оказались и что нас ждет, а ты налакаться собрался. Башка твоя омоновская думает о чем-нибудь или нет?

– Да ладно тебе бычиться. – Ваня растерянно посмотрел на друга. – Я же просто так спросил, чисто ради общей информации.

– Вот больше таких дурацких вопросов и не задавай. – Мой хозяин все еще сердился. – До тех пор пока не поймем, в какое дерьмо мы снова вляпались, ни о какой выпивке и речи быть не может.

– Да скажет мне кто-нибудь, что эта дура по радио о еде говорила? – прерывая всех, возмутился Попов. – Солнце уже к закату клонится, а мы с утра еще ничего не ели.

Не знаю, но, по-моему, из всех присутствующих Андрюшу больше всех именно я понимал. Но если у меня постоянный голод появляется из-за отличного от человеческого устройства организма, то ненасытность Попова лично я никак объяснить не могу. Может, глисты у него? Или еще какие-нибудь паразиты.

– Скажи «абра-швабра-кодабра», – устало предложил мой Сеня, усаживаясь на идеально зеленую траву. – Чушь, конечно, но хрен ее знает, может, что-нибудь и получится.

Не успел Рабинович договорить фразу, как прямо перед его длинным носом в воздухе появился какой-то свиток жутко древнего вида. С тихим шелестом развернувшись без помощи кого бы то ни было, свиток тряхнул кисточкой, расправляя ее волокна, и замер, слегка подрагивая на легком ветерке. Сеня оторопело уставился на динный перечень всевозможных блюд, но Попов не дал ему полюбоваться – налетел коршуном и оттеснил моего хозяина своим необъятным пузом. Гавкнуть, что ли, на него, чтобы наглеть хоть чуть-чуть перестал?

– Не понял, – удивленно пробормотал Попов. – А почему тут нигде цены не проставлены?

– А чтобы ты жрал поменьше, – огрызнулся Сеня, обиженный таким непочтением к собственной персоне со стороны старого боевого товарища. – Сейчас назаказываешь всякой дряни, а потом тебе такой счет предъявят, что не только без штанов останешься, но и рыбок своих продашь. Вместе с мамой.

– Не трогай рыбок, это святое, – отрезал Андрюша, но излишествовать и на самом деле не стал. – Мужики, может, кабанчика съедим? Борща-то все равно нет.

– А-а, заказывай что хочешь, – махнул рукой Рабинович.

– А как? – тупо посмотрел на моего хозяина Попов. Вот уж, воистину, голодное брюхо к разумению глухо!

– Крикни погромче, и тебе все принесут, – проинструктировал его Сеня.

Андрюша и крикнул. Я-то мгновенно сообразил, к каким последствиям предложение моего хозяина приведет, но остальные члены команды, судя по всему, не думали, что Попов воспримет инструкции буквально. Терзаемый голодом, криминалист рявкнул во всю силу своих легких, требуя себе кабанчика.

Должен вам сказать, что Андрюша, конечно, парень голосистый и у нас в отделе пару раз даже в конкурсах художественной самодеятельности участвовал, но до Джельсомино ему, конечно, было далеко. Однако в иных мирах и других временных отрезках, куда мы попадали, у его голоса открывались прямо-таки необозримые возможности. Что он продемонстрировал и на этот раз. От поповского вопля у всех, за исключением меня, естественно, заложило уши, трава полегла в направлении его крика и даже деревья ветви в противоположную от Андрюши сторону изогнули. Правда, ни одна не отломилась, что само по себе удивительно, зато из кустов выпал кабанчик. Не жареный почему-то, а совершенно живой. Только слегка контуженный. Попов оторопело уставился на него.

– Не понял, – возмутился он. – Это что, мой заказ? – И тут же заработал от Жомова подзатыльник.

– Андрюша, блин, в натуре, еще раз орать без предупреждения начнешь, я тебе все дырки в голове запломбирую, – пригрозил омоновец. – Ори потом тем, чем получится.

– А вот этого не надо, – прочистив уши, предостерег друга мой Сеня. – Представь, что будет, если эта сирена бракованная через оставшееся отверстие вопли испускать начнет. Это же не только звуковая, но и газовая атака получится. Причем зарин и зоман «Майским ландышем» по сравнению с Андрюшиными выхлопами покажутся.

– Козлы вы, – обиделся Попов. – Я же для всех старался. И потом, Сеня, ты же сам сказал, чтобы я крикнул.