Алексей Лютый - Рабин Гут

Давай я свои лапы об твою шевелюру вытру! Посмотрю тогда, как ты «гавкать» начнешь…

– А ты его гладил когда-нибудь раньше? – с интересом посмотрел на Ивана Рабинович.

– Не-ет, наверное, – задумчиво протянул Жомов. – Хотя хрен его знает!

– Вот и не пытайся, – усмехнулся Сеня. – А рычит Мурзик часто от того, что жрет всякую гадость… Ничего, песик! Вернемся назад, я тебе упаковку «Педигри» куплю. Обещаю!

Ну, спасибо, Сеня! Удружил. Я и раньше замечал, что Рабинович не обращает внимания на мои вкусы. Но тут он, похоже, совсем от лап отбился. Только о своем золоте и думает. Забыл совсем, как я бифштексы у них со стола воровал. Я на всех обиделся и отвернулся. Думаете, кто-нибудь заметил?

– Я знаю, как в замок незаметно пробраться, – хлопнул себя по лбу Аллан. – Только придумать не могу, как мы сэра Грифлета и сакса спасем и обратно выберемся.

– Так, мальчик, – остановил его царственным взмахом руки Рабинович. – Давай сначала и по порядку…

Оказывается, завтра в Ноттингеме шериф устраивает праздник в честь совершеннолетия своей дочери. Все пройдет по высшему разряду. Будет рыцарский турнир среди претендентов на богатое наследство. Для простолюдинов шериф, старательно добивающийся популярности у народа, словно президент перед перевыборами, устраивает соревнование лучников, призом в котором будет золотая стрела (поскольку девушка уже ангажирована для другого дела!).

Как и положено в таких случаях, всеобщая пьянка шерифом гарантирована. Причем с показательными выступлениями бродячих менестрелей. В общем, аборигены будут отрываться на всю катушку, а на закуску им преподнесут казнь бунтовщиков. То бишь Грифлета и Кауты. Победителям рыцарского турнира и соревнования лучников зарезервированы на это зрелище места в партере. Прямо перед помостом.

– Думаю, на праздник мы сможем попасть незамеченными. Вас в Ноттингеме в лицо не знают, а я найду как замаскироваться, – закончил свой рассказ Аллан. – Правда, малыш Джон будет сильно выделяться…

– Ты, лох лесной! – подскочил с места Жомов. – За базары отвечаешь? Кого ты, урод, малышом назвал?!

– Утухни, гнида, – спокойным голосом оборвал Ивана Рабинович. И сам вытаращил глаза от удивления.

«Гнида» обидела Жомова гораздо больше, чем ласковый «малыш». Ваня быстро развернулся и с удивительной резвостью попытался заехать Рабиновичу по его длинному носу. Можно подумать, нос за язык отвечает!

Я среагировать на это не успел. Только клацнул зубами от удивления. Зато Попов оказался на высоте! Совершенно «случайно» Андрюша выставил ногу, о которую и споткнулся потерявший разум Жомов. Утратив равновесие, Ваня промахнулся по Рабиновичу и повалился на дубовый стол. Грохот был такой, какой сотворила бы наконец упавшая Пизанская башня.

Видимо, утраченный Ванин разум оказался где-то на столе. Поскольку после падения и удара головой о столешницу Жомов вмиг успокоился.

– Вань, ты че? – на всякий случай отскочил в сторону Рабинович. – Я же пошутил! Совсем дурной, что ли, стал?

– В морге в следующий раз пошутишь, орел синайский! – буркнул Жомов и посмотрел на Андрюшу, с непричастным видом ковырявшего скамейку. – Еще раз культю сунешь мне под ноги, я ее тебе оторву и съесть заставлю.

– Ладно, – пожал плечами Попов.

– Воистину говорят, что сарацины горячие парни! – Аллан выпустил воздух из груди. – Теперь я понимаю, отчего за вами полстраны гоняется. С таким темпераментом врагов легко нажить.

– Утухни, гнида! – отыгрался на Бейле Жомов. Аллан, естественно, против «гниды» возражать не стал.

– Ладно! Забыли, мужики, – проговорил Сеня, пытаясь вернуть разговор в нужное русло. – Как я понял, в замок-то мы проберемся, но и к месту казни нас близко не подпустят и назад выбраться не дадут. Выход один: мне нужно выигрывать турнир лучников.

– Это почему тебе? – удивился Жомов. – Ты, что ли, у нас снайпер? Да я разок в мишень из пистолета пальну, и от нее ни хрена не останется!

– Заставь дурака богу молиться, он и попу лоб расшибет, – хмыкнул Рабинович. – Помолчал бы лучше, Ваня, да до конца бы дослушал…

Пока Сеня объяснял свой план, я удивленно осматривал его с ног до головы. Вроде человек как человек, а соображать начал не хуже породистой немецкой овчарки! Я настолько был восхищен его замыслом, что до конца речи даже не почесался ни разу.

– Одна проблема, – закончил свой рассказ Рабинович. – Я из лука стрелял последний раз только в детстве. И то из пластмассового…

– Я могу помочь выиграть турнир, – скромно потупив шесть своих желтых буркал, произнес Горыныч.

– Ну, конечно! Как мы не подумали? – съязвил Попов. – Сене просто нужно тебя из лука вместо стрелы запустить. А ты в полете подкорректируешься и сразу своими носами три цели поразишь!

– Смотрите! – обиделся монстр.

Я запрыгнул на скамейку рядом с Рабиновичем, чтобы лучше видеть происходящее. Разместив передние лапы на столешнице и положив на них морду, я стал наблюдать, как с Горынычем начало твориться странное! Он сложил все три свои клыкастые репы точно одну на другую и начал менять окраску. Из своего обычного грязно-зеленого цвета Горыныч вдруг перекрасился в изумрудный. И стал похож на елочную игрушку-переросток.

Вытаращив свои шесть гляделок, сверкавших огнем, словно поворотники у «Запорожца», монстр уставился на глиняную кружку, стоявшую на краю стола. Ни с того ни с сего этот предмет, воспетый бессмертным Пушкиным в своей алкогольной оде к няне, поехал по дубовой столешнице. На самом краю кружка слегка оторвалась от поверхности, а затем со скоростью почтового поезда полетела через всю пещеру и разбилась о стену в мелкие брызги.

– Ни хрена себе! – только и смог выдохнуть Жомов.

Я вообще только заскулил от такого беспредела.

– Что это было?!

– Телекинез, – смутившись от произведенного на нас эффекта, пробормотал Горыныч, используя для общения, как обычно, среднюю голову (интересно, а чем остальные две в это время занимаются?). – Правда, я еще только учусь. Но даже если Сеня стрелу в обратную от мишени сторону выпустит, я ее положу точно в яблочко. С легкими предметами у меня уже неплохо получается. Хотите, прямо отсюда вон тому саксу камнем в голову попаду?

– А вот этого не надо! – словно маленькому ребенку выговорил Сеня. – В людей камнями кидаться нельзя.

– А в меня, значит, можно? – обиделся Горыныч. – Что же ты в Каммлане никого не ругал, когда люди меня кирпичами обкидывали? А у меня, между прочим, желудок больной…

– А ты мне хоть слово дал тогда вставить? – в тон монстру ответил Рабинович. Горыныч отвернулся и посинел от стыда. – Вот и молчи теперь!

Итак, последняя проблема была решена. Теперь осталось обговорить детали и начать осуществление гениального Сениного плана. Техническая сторона дела меня интересовала даже меньше, чем экстрасенса-Горыныча, поэтому я решил прогуляться по окрестностям. Уже выходя из Сениной пещеры, я вдруг услышал тот самый вопрос Попова, которого давно ждал. С того самого момента, как объявился Аллан Бейл.