Алексей Лютый - Семь бед – один ответ

– И так сойдет! – поморщился он. – Во-первых, Трюм на самом деле подслеповат. А во-вторых, предоставьте все мне. Я этому етуну так запудрю мозги, что он и подумать об обмане не успеет. А ваша задача предельно проста – отыскать Мьелльнир. Я абсолютно уверен, что Трюм замаскировал его каким-то заклинанием. Вот тут и проявите себя. Это же вы у нас великие ворлоки!

Никто из ментов спорить с Локи не стал, и Дядюшка Лис продолжил дорожные сборы. Ингвину он решил не переодевать, собираясь выдать ее за валькирию, выделенную Одином для охраны свадебной процессии. Мне было велено косить под собрата Фреки, второго волка Одноглазого – по кличке Гери. То бишь Жадный. А вот Горыныча, оставить которого в Вальгалле менты наотрез отказались, Локи засунул в мешок и, засыпав сверху ворохом платьев, собирался представить как свадебное приданое. Вот так все роли были распределены, и, забравшись в колесницу Тора, бойцы группы захвата Мьелльнира помчались в сторону Етунхейма.

Ментам, не успевшим привыкнуть к местным транспортным средствам, поездка до замка Трюма далась очень тяжело. Особенно сильно страдал Андрюша Попов, который несколько раз свешивался за борт и вытворял те же самые пакости, что учиняют некоторые мореплаватели во время морской болезни. В итоге, когда Локи приказал остановить тачанку и дать возможность всем привести себя в порядок перед последним коротким броском до жилища жениха, несчастного Попова вынесли из колесницы на руках. Причем Андрюша не только не мог передвигаться самостоятельно, но еще и выглядел как свеженький покойник, только что вынутый из петли.

Чтобы как-то скрасить пронзительно-синий цвет физиономии криминалиста, Локи решил покрасить ему щеки местными румянами в виде отварной свеклы. В итоге после недолгих манипуляций личико Попова вдобавок к синему приобрело еще и ярко-малиновый оттенок. Дядюшка Лис решил, что это перебор, поскольку теперь Андрей походил не на подружку невесты, а на саму Хель, владычицу царства мертвых. Решив, что пугать Смертью етуна еще рановато, Локи с сожалением махнул рукой и вместо нескольких минут позволил путешественникам отдохнуть почти час.

– Слушай, Сеня, – лежа на травке, проговорил Попов еле слышным голосом. – Что-то мне вся эта затея подозрительной кажется. Ну, скажи на милость, как мог огромный етун пробраться в Вальгаллу незамеченным и своровать молот Тора? Наверняка у этого Трюма среди асов сообщник есть.

– Я тоже думал об этом, но изменить ничего нельзя, – кивнул головой Рабинович. – Остается надеяться, что никто в Асгарде не видел, как мы переодеваемся. Иначе нас впереди ждут большие неприятности.

– Спасибо, утешил, – грустно вздохнул Андрюша и, оказавшись не в силах ворочать языком, проглотил парочку оскорбительных терминов в Сенин адрес, а затем закрыл глаза.

Когда Попов наконец-то стал выглядеть несколько краше покойника, Локи, у которого свербило в известном месте, приказал в срочном порядке грузиться обратно в Торову телегу. Андрюша обреченно посмотрел на колесницу, погрозил козлам, подозрительно косившимся на него, кулаком и с тяжелым вздохом вскарабкался в повозку. А когда Сеня решил проверить, как там себя в куче тряпья чувствует неприхотливый Горыныч, оказалось, что всеядный птеродактиль слопал уже половину приданого. От укоризненного взгляда Рабиновича Ахтармерз, максимально уменьшившись, стыдливо забрался на самое дно мешка и не подавал признаков жизни до жилища Трюма.

Встречать «невесту» к воротам вышел сам хозяин замка. Впрочем, так назвать жилище Трюма можно было исключительно из-за несусветных размеров. На самом деле это здание было точной копией дома Тьяццы, который, в свою очередь, был увеличенным вариантом жилища Хрюмира, представлявшего собой брата-близнеца покоев Форсета, и так – без конца, ввиду скудности местных архитектурных изысков.

Хозяин вышеозначенного скандинавского строительного шедевра также не сильно отличался от единственного етуна, виденного до сих пор путешественниками. Трюм был волосат и внешне мало отличался от чучела Кинг Конга. На плечах великан носил рыжеватую шкуру, видимо, отобранную посредством «гоп-стопа» у одинокого беззащитного мамонта, а на голову надевал некое подобие автомобильной цистерны, разрезанной пополам безруким сварщиком. Етун стоял в воротах своего замка и, щуря подслеповатые глазки, и без того едва различимые под густыми бровями, встречал свадебную процессию радостным размахиванием обеих рук.

– О господи! И за эту образину мы нашу красавицу выдавать везем?! – с горечью в голосе воскликнул Рабинович, чем вызвал приступ трясучки у несчастного Тора.

– Я это, блин, в натуре, рад конкретно, – растроганно приветствовал гостей скандинавский предок Элочки-людоедки. – Давайте я невесту, чисто, за руку возьму.

Тор, скрипя зубами, словно оба его козла одновременно, протянул етуну заскорузлую ладонь и вынужден был под руку с этой обезьяной прошествовать к пиршественному столу. Следом за молодыми и остальные члены свиты «невесты» прошествовали в пиршественный зал. При этом Сеня буквально давился от смеха, глядя на светящегося от счастья Трюма. Он вместе с Локи тащил длинный шлейф платья «невесты». Следом Жомов нес мешок с приданым, занятый к тому времени исключительно Горынычем, а Попов с Ингвиной замыкали процессию. Причем воительница шла, как и подобает охране, с обнаженным мечом.

Гостей на свадьбе оказалось не так уж много: что-то около пятидесяти разношерстных великанов всевозможных калибров и полов. Зато стол был накрыт так, будто накормить собирались по крайней мере половину личного состава какого-нибудь Запупыренского военного округа. Молодые уселись во главе стола, «подружек невесты» усадили рядом с ними, остальные гости расположились где попало. И Тор, видимо, пытаясь унять расшалившиеся нервы, тут же принялся запихивать съестное под вуаль, проглатывая неимоверное количество пищи с громоподобным хрустом и чавканьем.

Поначалу гости и жених одобрительно поглядывали на молодую, радуясь ее аппетиту, а затем, когда Тор умял заднюю часть крупного оленя, запив жаркое двухведерной бочкой местного пойла, их умиление стало превращаться в недоумение и добралось до негодования к тому моменту, когда Громовержец закусил выпивку десятком жирных лососей. Видя, как «невеста» поглощает съестные припасы, обескураженный неожиданными убытками Трюм удивленно поинтересовался:

– Невеста-невеста, а почему ты так много жрешь?

– Моей хозяйке так не терпелось побыстрей добраться к прекрасному жениху, что она пару суток маковой росинки в рот не брала, – прежде чем Тор успел что-нибудь ляпнуть, протараторил Локи. – К тому же нервный стресс у нее. А вообще-то она лишь святым духом питается. Выйдет утром на лужок, наловит себе святых духов и грызет их весь день потихоньку.