Алексей Лютый - Семь бед – один ответ

– Сейчас, – закивал головой Попов и принялся что-то бормотать себе под нос.

Андрюша стоял и шептал, а вокруг ничего не менялось. Он выругался сквозь зубы и принялся орать свои любимые поговорки во всю глотку. По очереди были процитированы: «чтоб вас разорвало и подбросило», «не было печали, да черти накачали», «баба с возу, кобыле легче». Не оставил Попов без внимания и горного рака вкупе с сивой кобылой, но с етунами ничего не происходило. Более того, не сдерживаемые больше Андрюшиными децибелами, волосатые гиганты принялись атаковать еще более настырно. Рабинович с тоской в глазах посмотрел на криминалиста. Тот, предвидя какую-нибудь колкость со стороны друга, хотел было огрызнуться в ответ на печальный взгляд Сени, но в этот момент пущенная кем-то из етунов свиная нога едва не пригвоздила Попова к стенке. Он изумленно посмотрел на разбившийся вдребезги окорок и заорал:

– Вы что, совсем охренели, едой кидаетесь. Да чтоб у вас за такие проделки руки у всех поотсыхали!

И я застыл, открыв от изумления пасть. Хорошо, хоть слюну проглотить успел. А то свисала бы она до груди, как у придурочного ньюфаундленда! Впрочем, посмотрел бы я на вашу реакцию, если бы у вас на глазах руки целой орды бандитов начали бы съеживаться, желтеть и с тихим шорохом опадать на каменный пол. Етуны офонарели. Несколько секунд они рассматривали остатки своих лап, а затем с истеричными воплями бросились прочь из замка, открывая по дороге двери головой. Через минуту замок Трюма опустел, а благодаря Попову в его окрестностях появилось новое племя безруких етунов, лишенных теперь навек многих плотских радостей. Впрочем, переживать тут не о чем! Я заметил, что у этих великанов, как у обезьян, задние конечности едва ли хуже передних развиты. Так что поорут-поорут да привыкнут. Все, что делали руками, теперь ногами станут делать.

– Хватаем Тора и быстро сматываемся отсюда, – торопливо проговорил Рабинович и посмотрел по сторонам. – Кстати, а где этот поганец Локи?

Мои товарищи по несчастью удивленно посмотрели по сторонам, надеясь отыскать предателя где-нибудь поблизости. Могли бы и у меня спросить! Едва стоило начаться заварушке, как этот двуликий обманщик Локи тишком вдоль стены пополз к выходу из зала. Я попытался было остановить его, но не смог пробраться сквозь толпу етунов. А тут, на беду, этот Лис заметил мою оскаленную пасть и помчался к дверям вдвое быстрее. В общем, Локи сбежал довольно давно, и догнать его теперь не было никакой возможности.

Жомов выдал порцию ругани вслед предателю и, подхватив на руки Тора, помчался к колеснице во дворе. Остальные, как сумели, подобрали наше разбросанное имущество и поспешили следом. По дороге нам попались несколько етунов, не успевших принять участие в схватке и потому сохранивших в целости и сохранности свои передние конечности. Они, наверное, могли бы замедлить наше продвижение по замку, но поскольку им довелось лицезреть своими глазами возможные последствия таких действий, то етуны предпочитали не драться, а орать и мчаться в разные стороны, словно стая мартовских котов от свалившегося с балкона прямо в их толпу бешеного питбуля.

До колесницы мы добрались без единой задержки. Поудобнее устроив травмированного аса на соломе и наших пожитках, Сеня с Ингвиной уселись рядом с Тором, чтобы придерживать его во время ухабистого пути. А Ваня Жомов схватился за вожжи и направил колесницу прямо к воротам, даже не позаботившись их открыть. Впрочем, с этой работой прекрасно справились и Торовы козлы, выставив массивные двери замка наружу так легко, будто они были сделаны из обычного картона.

Первый час Жомов бешено гнал колесницу, почти не разбирая дороги. Впрочем, какие дороги могут быть в древней Скандинавии, а тем более между Асгардом и Етунхеймом? У нас в самом отсталом колхозе Забубенского района и то дороги автобанами вглядят по сравнению с этой мешаниной из камней, гравия и пыли. Колесницу нещадно трясло, и мне пришлось схватиться зубами за Ванину штанину, чтобы не вывалиться наружу. Почувствовав мои челюсти на своей лодыжке, Жомов покосился вниз, но ничего не сказал… Шпашиба, дуг!..

Ну а единственным пассажиром козлиного кабриолета, который, похоже, совершенно не обращал внимания на тряску и ухабы, был многострадальный Тор. Он по-прежнему продолжал не то мекать, не то блеять, совершенно не реагируя на внешние раздражители. Ну вылитая непорочная невеста после первой брачной ночи! Сеня пытался не давать асу сильно биться головой о борт колесницы и здорово вымучился за целый час гонки, пока наконец не стало ясно, что погони за нами нет. Рабинович потребовал остановить колесницу и принялся заново устраивать Тора на соломе. Эльф, всю дорогу просидевший у Сени на фуражке, тут же куда-то исчез. Ингвина наклонилась к моему хозяину и я, избавленный от потребности грызть Ванин форменный башмак, с удивлением увидел, что дамочка, оказывается, может краснеть!

– Эрл Робинсен, сегодня вы в очередной раз доказали свою воинскую доблесть, – проговорила она, и Рабинович с интересом ждал продолжения. Пьеро хренов! Сучий… Пардон, дамский угодник.

– Я хочу поблагодарить вас за то, что спасли мне жизнь, рискуя собой, – опустив глаза долу, пролепетала Ингвина. А затем, абсолютно пунцовая, гордо вскинула сивую головушку вверх. – Но что там моя жизнь! Спасение Тора – поступок куда большей доблести и отваги. Он прославит вас в веках. А я… Я… – воительница вдруг шмыгнула носом. – Я всего лишь стояла у вас за спиной и со страхом ждала смерти.

– Ну что ты! Перестань. – Сеня-ловелас отработанным приемом обнял раскисшую воительницу и прижал ее к груди. – Ты была молодцом, крошка. – Ну вот, теперь он принялся ее чмокать во все открытые части тела. – И нечего себя винить. Ведь ты всего лишь женщина. – Ингвина напряглась (спасайся, Сеня!). – Заткнись, Мурзик!.. А поэтому должна в первую очередь следовать инстинктам своего пола, а не пытаться быть круче мужчин…

– Следовать инстинктам? – воительница резко распрямилась и вскинула пунцовое лицо вверх. Но теперь я здорово сомневался, что румянец на ее щеках был вызван смущением и стыдом за собственную минутную слабость.

– Конечно! – Совсем потерявший голову Рабинович ни фига ничего не понимал и выставил губы трубочкой. – Ну!..

– Ну что же, эрл Робинсен. Ты сам того просил, – звонким голосом произнесла Ингвина и… что есть силы саданула Сене коленкой промеж ног.

Рабинович хрюкнул и как был с вытянутыми губами, так и стек к себе в ботинки. Я сердито гавкнул на девчонку. Дескать, конечно, Сеню следовало поучить уму-разуму, но не таким же варварским способом! Но Ингвина на мои замечания не обратила никакого внимания, почти бегом скрывшись в ближайшем кустарнике. С испугу приспичило, что ли? Я фыркнул и посмотрел на Рабиновича. Он уже перестал работать светофором и смог вернуть лицу вполне приличную для человека окраску. Что-то среднее между расцветкой колли и свежим крыжовником.