Терри Пратчетт - Цвет волшебства [сборник]

— ЧУДЕСНИКИ САМИ ТВОРЯТ СВОИ СУДЬБЫ. МИРСКИЕ ДЕЛА МАЛО ИХ ЗАБОТЯТ.

Ипслор опёрся о посох и начал барабанить по набалдашнику пальцами, по-видимому, плутая в лабиринте собственных мыслей. Его левая бровь подергивалась.

— Нет, — тихо промолвил он. — Нет. Судьбу для него сотворю я.

— Я БЫ ТЕБЕ НЕ СОВЕТОВАЛ.

— Молчи! И слушай. Это они вынудили меня уйти — они, со своими книгами, ритуалами и Законом! Они называли себя волшебниками, но у каждого из них во всем его жирном теле было меньше магии, чем в одном моем мизинце! Изгнали! Меня! За то, что я проявил хоть какие-то человеческие черты! А что есть человек без любви?

— ВЫМИРАЮЩИЙ ВИД, — ответствовал Смерть. — И ТЕМ НЕ МЕНЕЕ…

— Слушай! Они заставили нас укрыться здесь, на краю света, и это убило ее! Они попытались отобрать мой посох! Ипслор уже орал во всю глотку, перекрикивая рёв ветра.

— Что ж, у меня ещё осталась кое-какая сила, — рычал он. — И я говорю, мой сын поступит в Незримый Университет и будет носить шляпу аркканцлера, и все волшебники преклонятся перед ним! Он покажет им, что лежит в самых сокровенных глубинах их сердец. Их трусливых, жадных душонок. Он будет править судьбой мира, и ни один маг на Диске не сможет сравниться с ним.

— ОШИБАЕШЬСЯ.

Самое странное, что спокойный ответ Смерти заглушил собой завывание бури. На мгновение это вернуло Ипслору разум.

Волшебник неуверенно покачался взад-вперед и уточнил:

— Что-что?

— Я СКАЗАЛ «ОШИБАЕШЬСЯ». НИЧТО НЕ ОКОНЧАТЕЛЬНО. НИЧТО НЕ АБСОЛЮТНО. КРОМЕ МЕНЯ, РАЗУМЕЕТСЯ. НЕБРЕЖНОЕ ОБРАЩЕНИЕ С СУДЬБОЙ МОЖЕТ ПРИВЕСТИ МИР К ГИБЕЛИ. У ДИСКА ДОЛЖЕН ОСТАТЬСЯ ШАНС НА СПАСЕНИЕ, ХОТЯ БЫ НИЧТОЖНЫЙ. ЮРИСТЫ, ЗАЩИЩАЮЩИЕ ПРАВА РОКА, ТРЕБУЮТ, ЧТОБЫ В КАЖДОМ ПРОРОЧЕСТВЕ ОСТАВАЛАСЬ ЛАЗЕЙКА.

Ипслор уставился на неумолимое лицо Смерти.

— То есть я должен дать им шанс?

— ДА.

«Тук-тук-тук», — забарабанили пальцы Ипслора по металлу посоха.

— Тогда они получат свой шанс, — согласился наконец волшебник. — Если ад покроется льдом.

— НЕТ. ДАЖЕ ПУТЕМ УМАЛЧИВАНИЯ МНЕ НЕ ДОЗВОЛЕНО СООБЩАТЬ, КАКАЯ ТЕМПЕРАТУРА ХАРАКТЕРНА ДЛЯ ТОГО СВЕТА.

— Тогда… — Ипслор заколебался. — Они получат свой шанс, если мой сын откажется от своего посоха.

— НИ ОДИН ВОЛШЕБНИК ДОБРОВОЛЬНО НЕ ОТКАЖЕТСЯ ОТ СВОЕГО ПОСОХА, — возразил Смерть. — ОН СЛИШКОМ ТЕСНО СВЯЗАН С ЭТИМ МАГИЧЕСКИМ ПРЕДМЕТОМ.

— Однако ты должен признать, что такое возможно.

Смерть задумался над утверждением. Он не привык, чтобы ему говорили, что он должен, а чего — нет, но решил не заострять на этом внимания.

— СОГЛАСЕН, — кивнул он.

— Для тебя это достаточно ничтожный шанс?

— ПРИЕМЛЕМО МИКРОСКОПИЧЕСКИЙ.

Ипслор немного расслабился и почти нормальным голосом заявил:

— Знаешь, я не жалею о содеянном. Будь у меня вторая жизнь, я бы прожил её точно так же. Дети — вот наша надежда на будущее.

— НАДЕЖДЫ НА БУДУЩЕЕ НЕ СУЩЕСТВУЕТ, — возразил Смерть.

— А что ж оно тогда нам готовит?

— МЕНЯ.

— Я имею в виду, помимо тебя?

Смерть посмотрел на него озадаченным взглядом.

— ПРОСТИ, НЕ ПОНЯЛ?

Рев бури у них над головами достиг апогея. Мимо задом наперед пролетела чайка.

— Я всегда хотел знать, — горько проговорил Ипслор, — что в этом мире есть такого, из-за чего стоит жить?

Смерть обдумал его вопрос и наконец ответил:

— КОШКИ. КОШКИ — ЭТО ХОРОШО.

— Будь ты проклят!

— МЕНЯ МНОГИЕ ПРОКЛИНАЛИ, — ровным голосом откликнулся Смерть.

— Сколько у меня осталось времени?

Смерть выудил из сокровенных глубин своего одеяния большие песочные часы. Их колбы были заключены между чёрными с золотом пластинами, и почти весь песок перетёк вниз.

— О, ОКОЛО ДЕВЯТИ СЕКУНД.

Ипслор выпрямился во весь свой по-прежнему внушительный рост и протянул сверкающий металлический посох сыну. Тот выпростал из-под одеяла похожую на маленького розового крабика ручку и крепко схватил подарок.

— Тогда пусть я буду первым и последним в истории этого мира волшебником, который передаст свой посох восьмому сыну, — медленно и звучно проговорил Ипслор. — И я поручаю ему использовать этот посох…

— НА ТВОЕМ МЕСТЕ Я БЫ ПОТОРОПИЛСЯ…

— …На все сто процентов, — продолжал Ипслор, — и стать могущественнейшим…

Молния, с визгом вырвавшаяся из самого сердца тучи, врезалась в вершину шляпы волшебника, потрескивая пробежала по его руке, промелькнула по посоху и ударила в ребенка.

Волшебник исчез, оставив за собой струйку дыма. Посох полыхнул сначала зелёным пламенем, потом белым, а затем просто раскалился докрасна. Малыш улыбнулся во сне.

Когда раскаты грома стихли вдали, Смерть медленно нагнулся и взял ребенка на руки. Тот открыл глаза.

Они сияли золотистым светом. Впервые в… За неимением лучшего слова придется назвать это жизнью. Так вот, впервые в своей жизни Смерть обнаружил, что смотрит в глаза, взгляд которых ему трудно вынести. Они как будто фокусировались в точке, которая находилась где-то внутри его черепа. «Я не хотел… — произнёс голос Ипслора откуда-то из воздуха. — Он не пострадал?»

— НЕТ. — Смерть наконец нашёл в себе силы оторваться от всезнающей улыбки младенца. — ОН ВОБРАЛ В СЕБЯ ЭНЕРГИЮ МОЛНИИ. ОН ЧУДЕСНИК. ЭТО ДЛЯ НЕГО ПУСТЯК. А ТЕПЕРЬ… ТЫ ПОЙДЕШЬ СО МНОЙ.

«Нет!»

— ДА. ВИДИШЬ ЛИ, ТЫ МЁРТВ. — Смерть оглянулся в поисках колышащейся тени Ипслора и не смог её обнаружить. — ГДЕ ТЫ?

«В посохе».

Смерть опёрся на косу и вздохнул.

— ГЛУПО. Я ЖЕ МОГУ ЛЕГКО ИЗВЛЕЧЬ ТЕБЯ ОТТУДА.

«Не можешь. Не уничтожив посох, — возразил голос Ипслора, и Смерти показалось, что в нём появились какие-то новые, густые, торжествующие нотки. — Теперь, когда малыш принял мой дар, ты не можешь уничтожить посох, не уничтожив младенца. А для этого нужно изменить ход вещей. Моё последнее волшебство. По-моему, довольно ловко».

Смерть потыкал посох пальцем. Посох начал потрескивать, и по нему самым бесстыжим образом забегали искры.

Как ни странно, Смерть не особенно разозлился. Злость — это эмоция, но для эмоций требуются железы, а Смерти железы ни к чему, поэтому ему нужно было очень уж завестись, чтобы разозлиться. Но лёгкое раздражение он всё же испытал. Он снова вздохнул. Люди не раз пытались проделать подобные штучки. С другой стороны, за этим довольно интересно наблюдать, и, по крайней мере, данный фокус был чуть более оригинальным, чем обычная символическая игра в шахматы, которой Смерть всегда побаивался, поскольку никак не мог запомнить, как ходит конь.

— ТЫ ТОЛЬКО ОТТЯГИВАЕШЬ НЕИЗБЕЖНОЕ, — предупредил он.

«В этом и заключается жизнь».

— НО ЧЕГО ТЫ НАДЕЕШЬСЯ ДОБИТЬСЯ?

«Я останусь рядом с сыном. Буду учить его, хотя он и не узнает об этом. Буду направлять его разум. И, когда он повзрослеет, буду направлять его шаги».