Терри Пратчетт - Цвет волшебства [сборник]

— Хорошая мысль.

Ринсвинд брёл по промозглым каменным коридорам. Время от времени он прикасался рукой к стене и вроде как прислушивался, но потом качал головой.

Пересекая внутренний двор, он увидел, как полчища мышей переваливают через перила балкона и со всех лап несутся к реке. Даже земля, по которой они бежали, двигалась. Присмотревшись, Ринсвинд понял, что всё вокруг усеяно муравьями.

Это были не обыкновенные муравьи. Магия, столетиями просачивавшаяся сквозь стены Университета, сотворила с ними нечто странное. Некоторые муравьи толкали малюсенькие тачки, другие ехали верхом на жуках, но, главное, все они как можно быстрее покидали Университет. Трава на лужайке ходила волнами.

Ринсвинд поднял глаза и узрел видавший виды полосатый матрас, который высунулся из окна на верхнем этаже и тяжело шлепнулся вниз, на каменные плиты. Полежав немного, будто бы переводя дух, матрас приподнялся над землёй и целеустремленно поплыл через лужайку, двигаясь прямо на Ринсвинда. Тот едва успел убраться с его дороги. Матрас унёсся вдаль, но Ринсвинд успел таки услышать тоненькое попискивание и заметить выглядывающие из-под бугрящейся ткани тысячи крошечных ножек. Решительно шагающих ножек. Даже клопы снялись с места, а матрас прихватили с собой, решив, что не стоит бросать столь удобные апартаменты. Один из клопов приветливо помахал Ринсвинду лапкой и пропищал какое-то приветствие.

Ринсвинд попятился, но вдруг его ног что-то коснулось, и он буквально заледенел от страха. Оглянувшись, он увидел всего лишь каменную скамью. Во всяком случае, она удирать не собиралась. Он с признательностью опустился на сиденье.

«Этому наверняка есть какое-то естественное объяснение, — подумал он. — Или, по крайней мере, неестественное».

С противоположного конца лужайки донёсся скребущий звук, и Ринсвинд повернул голову.

Этому естественного объяснения быть не могло. С немыслимой медлительностью сползая по парапетам и водосточным трубам, крышу покидали горгульи-водомёты. Причем их исход сопровождался абсолютным молчанием, если не считать изредка раздающегося скрежета камня о камень.

Жаль, что Ринсвинд никогда не наблюдал низкокачественных подборок стоп-кадров, не то он бы точно знал, как описать представшее его глазам зрелище. Химеры не двигались, их перемещение напоминало серию демонстрируемых с большой скоростью картинок. Жиденькой процессией, состоящей из клювов, грив, крыльев, когтей и голубиного помета, горгульи ковыляли мимо Ринсвинда.

— Что происходит? — пискнул он.

Какая-то тварь с мордой гоблина, телом гарпии и куриными ногами несколькими короткими рывками повернула голову и заговорила. Голос её походил на пищеварительный процесс в недрах горы (хотя эффект от глубокого, резонирующего звука был здорово подпорчен тем, что горгулья никак не могла закрыть рот).

— Уэсник иет! Асайся!

— Извини? — переспросил Ринсвинд.

Но горгулья уже прошла мимо и теперь неуклюже ковыляла через старинную лужайку [21].

Целых десять секунд Ринсвинд сидел и тупо смотрел в никуда, после чего слабо вскрикнул и сорвался с места.

Остановился он, лишь когда добежал до своей комнаты в здании библиотеки. Честно говоря, комната была не ахти какая, поскольку её использовали в основном для хранения старой мебели. Зато это был дом.

У одной из утопающих в тени стен стоял шкаф. Не из тех, современных, годных лишь на то, чтобы в них заскакивали нервные любовники, когда муж раньше времени возвратится домой. Нет, это было старинное дубовое сооружение, чёрное, как сама ночь. В его пыльных глубинах рыскали и размножались одежные вешалки, а по днищу бродили орды облупившихся ботинок. Вполне возможно, что шкаф служил потайной дверью в сказочные миры, но из-за бьющего наповал запаха нафталина никто никогда не пытался выяснить это.

На шкафу, завернутый в обрывки желтеющей бумаги и старые чехлы, лежал большой, окованный латунными полосками ящик. Он отзывался на имя Сундук. Причина, по которой Сундук согласился принадлежать Ринсвинду, была известна только Сундуку, а он её никому не раскрывал. За всю историю существования дорожных аксессуаров ни за одним предметом не числилось столько тайн и тяжких телесных повреждений. Судя по описаниям, Сундук был наполовину чемодан, наполовину маньяк-убийца. Он обладал множеством необычных качеств, которые могут вскорости проявиться, а могут и не проявиться, но в настоящий момент лишь одно отличало его от любого другого окованного латунью сундука. Он храпел, издавая пронзительный скрежет, как будто кто-то медленно пилил бревно.

Сундук мог быть волшебным. Мог внушать ужас. Но в глубине своей загадочной души он был сродни любому другому багажу во всей многомерной Вселенной и предпочитал проводить зиму в спячке на шкафу.

Ринсвинд колотил по нему метлой до тех пор, пока пилящий звук не прекратился, после чего волшебник заполнил карманы всякой всячиной, изъятой из ящика из-под бананов (он же — туалетный столик), и направился к двери. Ринсвинд не мог не заметить, что его матрас исчез, но это не имело значения — почему-то он был совершенно уверен, что ему больше не доведётся спать на матрасе.

Сундук с солидным шлепком сверзился на пол и с крайней осторожностью поднялся на сотни маленьких розовых ножек. Немного покачавшись взад-вперед и проверив по очереди каждую ногу, он открыл крышку и зевнул.

— Ты идешь или нет?

Крышка резко захлопнулась. Сундук, шаркая ногами по полу, совершил сложный маневр, в результате которого развернулся к двери передом, и потопал за хозяином.

В библиотеке всё ещё ощущалась напряженность, и время от времени слышалось позвякивание цепей [22]и приглушенное похрустывание страниц. Ринсвинд сунул руку под стол и нащупал библиотекаря, который по-прежнему сидел съежившись под своим одеялом.

— Пошли, говорю!

— У-ук.

— Я тебя угощу выпивкой, — в отчаянии пообещал Ринсвинд.

Библиотекарь приподнялся, словно четырёхногий паук.

— У-ук?

Ринсвинд почти волоком вытащил его за дверь библиотеки. К главным воротам он не пошел, но направился к участку стены, который был ничем не примечательным во всех отношениях, кроме одного: хитроумные студенты расшатали здесь несколько камней и вот уже в течение двух тысяч лет ненавязчиво пользовались этих ходом, чтобы удирать из Университета после отбоя. Однако Ринсвинду не суждено было добраться до цели. Сделав несколько шагов, он неожиданно остановился. Библиотекарь, естественно, не замедлил врезаться в него, а Сундук — в них обоих.

— У-ук!

— О боги, — пробормотал Ринсвинд. — Вы только посмотрите!

— У-ук?

Сквозь решетку, находящуюся неподалеку от кухонь, тёк сверкающий чёрный поток. Свет ранних вечерних звезд отражался от миллионов крошечных чёрных спинок. Но вовсе не тараканы так расстроили Ринсвинда, нет. Всё дело в решимости, с которой они шагали — нога в ногу, по сотне в ряд. Как и прочие неофициальные обитатели Университета, тараканы обладали несколько необычными чертами, но в топоте миллиардов маленьких ножек, одновременно ударяющихся о камни, было что-то особенно неприятное.