Терри Пратчетт - Цвет волшебства [сборник]

С той высоты, где они находились, вид на войну открывался впечатляющий. Маленькая армия противника была практически невидимой. С другой стороны, если принять во внимание всё то, что так усиленно отрицалось прошлой ночью, она и была большей частью невидимой.

Благодаря своей «возвышенной» позиции именно Три Розовые Свиньи и Пять Белых Клыков первыми заметили охватывающее небо кольцо.

Кольцо висело прямо над грозовой стеной. В точках случайного соприкосновения с лучами солнца оно сверкало ярким золотом, а так было просто желтым. А ещё оно было тонким как нить.

— Забавное облако, — заметил Пять Белых Клыков.

— Ага, — отозвался Три Розовые Свиньи. — Клёво смотрится…

Они лениво перебрасывались словами, по очереди отпивая из бутылочки с рисовым вином, которую накануне вечером Три Розовые Свиньи предусмотрительно извлёк из мешка ничего не подозревающего товарища, когда вдруг услышали стон.

— Оооооооооохххххххх х.

Вино колом встало у них в глотках.

— Ты слышал? — спросил Три Розовые Свиньи.

— Ты имеешь в виду…

— Оооооххх х.

— Да, да, вот опять!

Они оглянулись. Очень медленно.

Из овражка у них за спиной что-то вылезало. Что-то более или менее человекообразное. Рыжая грязь струилась с чудовища, а пасть его испускала мерзкие звуки.

— Ооооооооччччёррртт!

Три Розовые Свиньи схватил Пять Белых Клыков за руку.

— Это невидимый призрак-кровопийца!

— Но я его вижу!

Три Розовые Свиньи задумчиво прищурился.

— Значит, Красная Армия! Её воины выходят из земли — всё точь-в-точь как в легенде!

Пять Белых Клыков, у которого было на несколько мозговых клеток больше, чем у Трех Розовых Свиней, и который — что более важно — ещё не успел допить вторую чашку вина, вгляделся повнимательнее.

— А по-моему, это обычный человек, только по уши вывалявшийся в грязи, — возразил он и окликнул: — Эй, ты!

Фигура повернулась и навострилась удирать.

Три Розовые Свиньи подтолкнул друга под локоть.

— Может, он один из наших?

— В таком-то виде?

— А давай его поймаем!

— Зачем?

— Потому что он убегает!

— Ну и пусть себе убегает.

— Может, у него есть деньги? И кроме того, с чего бы ему убегать от нас?

Ринсвинд скатился в очередной овражек. И надо ж было так напороться! Солдаты должны быть там, где им полагается. В конце концов, как же долг, честь и что там ещё есть у солдат?

Дно оврага выстилали прошлогодняя трава и мох.

Замерев, Ринсвинд прислушался к спору солдат.

Дышать становилось всё труднее. Приближающаяся буря толкала перед собой волну горячего воздуха, превращая равнину в один большой гриль.

Земля у него под ногами вдруг хрустнула и немножко провалилась.

Из-за края овражка высунулись лица дезертиров.

Что-то опять треснуло, и земля осела ещё на пару дюймов. Ринсвинд даже вдохнуть боялся: воздух — это ведь тоже какой-то вес, который может оказаться критическим. Было совершенно ясно, что малейшая попытка шевельнуться например, прыгнуть — лишь усугубит положение…

Очень осторожно он посмотрел себе под ноги.

Мёртвый мох чуть задрался. Ринсвинд стоял на погребённом в земле бревне, однако пузырящаяся грязь наводила на мысль, что под деревом пустота.

В любую секунду оно не выдержит, и тогда…

Ринсвинд бросился вперёд. Грунт под его ногами провалился. Теперь Ринсвинд уже не стоял на медленно ломающемся куске древесины, висел, цепляясь за нечто вроде ещё одного полузакопанного бревна — судя по ощущениям, так же изъеденного гнилью, как и первое.

Бревно номер два, видимо из некой древесной солидарности, тоже начало оседать.

Но потом резко остановилось.

Края оврага пришли в движение, и лица солдат быстро исчезли. На Ринсвинда глинисто-каменным дождем посыпались сухая земля. Мелкие камешки стучали по его башмакам и падали куда-то дальше.

Как крупный специалист по таким вещам он мог с уверенностью утверждать, что висит над бездной. Бездна — без дна… Дно, конечно, где-то есть, вот только от этого не легче.

Бревно вновь пришло в движение.

Ринсвинду предоставлялись две альтернативы. Можно было разжать руки и полететь в тёмную бездну неопределенности, а можно было повисеть ещё чуть-чуть, пока бревно не сломается, и лишь после этого полететь в тёмную бездну неопределенности.

Но вдруг, к своему восторгу, он увидел третью альтернативу. Кончик его башмака за что-то цеплялся — то ли за корень, то ли за выступающий камень. Не важно, за что именно. Главное, этот предмет принял на себя часть его веса. Ринсвинд обрёл подобие шаткого равновесия, он ещё не спасся, но уже не падал. Разумеется, это лишь временная мера, но Ринсвинд всегда считал, что жизнь это ряд последовательных временных мер.

По оврагу порхала бледно-желтая бабочка с интересным узором на крылышках. Напорхавшись, она приземлилась на единственное цветное пятно, которое, по случаю, оказалось шляпой Ринсвинда.

Бревно ещё немножко осело.

— Пошла вон! — цыкнул Ринсвинд, стараясь вкладывать в слова поменьше веса. — Лети отсюда!

Бабочка расправила крылья и принялась греться на солнышке.

Ринсвинд изогнул губы и попытался дунуть мимо своих ноздрей.

Напуганное насекомое вспорхнуло в воздух…

— Ха! — сказал Ринсвинд.

…И, реагируя на опасность согласно своим инстинктам, шевельнуло крыльями сначала так… А потом так…

Кусты пошли рябью. Заполонившие горизонт облачные башни сложились в необычные узоры.

Сформировалось ещё одно облачко, размерами с разгневанный воздушный шарик серого цвета. Закапал дождик. Не вообще закапал, а конкретно. Он капал только над тем квадратным футом, который содержал в себе Ринсвинда. А конкретно — на его шляпу.

Крошечная молния ужалила Ринсвинда в нос.

— Ага! Итак, что мы тут имеем? — Три Розовые Свиньи, чье лицо вновь показалось над изогнутой кромкой овражка, чуть-чуть посомневался, а затем продолжил, несколько более задумчиво: — А имеем мы… голову в дыре… и небольшое грозовое облачко.

Потом на Три Розовые Свиньи снизошла мысль, что облачко не облачко, а ничто не мешает ему лишить застрявшего в овражке человека какой-нибудь части тела. Единственной доступной на данный момент частью была голова. Ну что ж, голова тоже сойдет…

Однако к этому моменту шляпа Ринсвинда настолько пропиталась влагой, что древнее бревно не выдержало дополнительной тяжести и хрустнуло, отправляя Ринсвинда в темную бездну неопределенности.

Темнота была хоть глаз коли.

Некоторое время земля тряслась, после чего образовалась эта самая темнота. Ринсвинд предположил (или, по крайней мере, так предположила та малая его часть, которая сейчас не всхлипывала от страха), что стены овражка, должно быть, осыпались, закрыв дыру наверху. Это называется… пещера. Да, точно, пещера. И это очень важно. Он в какой-то пещере. Осторожно — чтобы, не ровен час, чего не нащупать — он протянул руку и что-то нащупал.