Юлия Набокова - Побег из сказки

– Деточка,– дрожащим от обиды голосом проговорила Лариса и сделала роковую ошибку – раскрыла саквояж.– Вот, смотрите, проверяйте. Ничего я у вас не брала.

Арина тут же запустила руку в недра сумки и выудила оттуда «Космополитен», который Лара купила по дороге, чтобы почитать в метро. Волшебница стремительно покраснела, поняв всю нелепость ситуации.

– И с каких это пор старушки «Космо» читают? А еще говорят, что пенсии не хватает,– издевательски протянула Нарышкина и с еще большим интересом принялась проверять содержимое саквояжа.

Лариса словно в ступоре смотрела на нее. Как глупо! Пока она в образе старушки, попробуй объясни, что журнал она не украла, а читала сама!

Блондинка тем временем нашла потайной кармашек и выудила оттуда узелок с драгоценными камнями. Лариса захватила с собой пару изумрудов и подвеску с рубином, чтобы на обратном пути сдать в ломбард и купить продуктов к ужину. И вот теперь, глядя, как Нарышкина развязывает узелок, волшебница похолодела от ужаса: ясно, что подумает Арина, когда увидит драгоценности. Вдруг она и впрямь в милицию кинется звонить? Хуже не придумаешь! Что им предъявит седовласая старушка в качестве удостоверения личности, паспорт на имя двадцатитрехлетней Ларисы Вольской?

– Так я и думала,– процедила Нарышкина при виде изумрудов.– Теперь что скажете: шли в ломбард заложить фамильные драгоценности, потому что последние деньги ушли на покупку модного женского журнала? Да только до ломбарда не дошли, завернули в гости к старой знакомой, ошиблись дверью и очутились в чужой квартире?

«Представь себе,– хмуро подумала Лариса,– я действительно шла в ломбард. И последние деньги действительно потратила на журнал».

Мила тем временем поднялась с пола и, подпирая косяк и отрезая своим мощным телом путь к бегству, в недоумении взирала на происходящее.

– Мошенница! – сурово припечатала Арина и достала из сумки паспорт.– Ну-ка, ну-ка, сейчас поглядим, что ты за сомнительная личность.

– Отдай! – кинулась к ней волшебница, собираясь отобрать паспорт, но подопечная оказалась проворней: она отскочила к окну, раскрыла корочки и присвистнула:– А паспорт-то краденый!

Ларисе захотелось сквозь землю провалиться: попробуй докажи, что документы принадлежат ей!

– Все, я звоню в милицию,– решительно заявила Арина, подняла взгляд на Лару и испуганно вскрикнула: – Где она?

– Ведьма! – тоненько взвизгнула Милка, сползая по косяку вниз.– Прямо в воздухе растворилась! Зря ты, Аришка, с ней связалась, теперь порчу на нас наведет! Как пить дать наведет!

– Дура,– огрызнулась блондинка, растерянно оглядывая комнату.– Что за деревенские суеверия? Ты хоть одну ведьму на своем веку видала?

– Еще как видала,– заверила Мила.– Василиса вот наша деревенская – ну настоящая ведьма! Она от нас через дорогу живет. Так у нее даже свой колдовской ларек есть, где она всякими мерзостями торгует. Правда, она его зовет «магический салон». А уж если она на кого не так посмотрит, все – трындец! Манька Селиванова, после того как Василисиного сынка задохликом обозвала, неделю вся чесалась, ночами не спала. А у Дуньки Федоровой все куры сдохли, стоило ей только с Васькой поцапаться…

Дальше Лариса слушать не стала. Выйдя из ступора и поняв, что машинально воспользовалась заклинанием невидимости, она сорвалась с места, перепрыгнула через Милку, разлегшуюся в дверях, выбежала в коридор, быстро открыла замок (к счастью, уже знакомый ей по прошлому визиту в дом Нарышкиных) и помчалась вниз по лестнице. Забыв и про паспорт, и про драгоценности, и про саквояж.

К счастью, дежурная в метро посочувствовала печальной старушке, которая поведала, что хулиганы вырвали у нее сумку с деньгами и документами, и пропустила ее на станцию. Так что через час после исчезновения ведьмы-гипнотизерки из комнаты Арины Нарышкиной Лариса уже звонила в дверь Насти.

Старуха, выдававшая себя за крестную фею, оказалась настоящей гипнотизеркой. Ввела нас в транс, а сама сбежала. Вот Милке и примерещилось, что она растворилась в воздухе. А на самом деле она спокойно открыла дверь и ушла. Повезло еще, что я вовремя с работы вернулась, а то обвела бы она Милку непутевую вокруг пальца, а потом подельников своих позвала и все бы из квартиры вынесли…

Это мое появление ей все планы смешало, вот она и сбежала, даже сумку свою позабыв. А в сумке, между прочим, чужой паспорт, кошелек и платочек со старинными украшениями. Вот не повезло кому-то! Конечно, хозяина украшений теперь не найти (не объявление же в газету давать – ясное дело, сразу желающих набежит целая толпа), а вот паспорт попробую вернуть. Хотя прописка у этой бедолаги Вольской самарская, между страничек я нашла листок с адресом. Должно быть, она к кому-то погостить приехала, и надеюсь, что остановилась как раз по этому адресу. Иначе как же она потом домой поедет, без паспорта-то? Да и попробуй его восстанови – уж я-то знаю, какая это волокита. На себе проверено.

Глаша очнулась в кромешной тьме. Собственная голова показалась ей чугунной, а затекшие руки и ноги отказывались повиноваться. Она медленно повертела чугунной головой в поисках костлявой особы с косой, которая прибрала ее в эту беспросветную тьму и, согласно законам фэнтези, непременно являлась убиенным героям. Особы не обнаружилось, Гликерия воспрянула духом и сильней завертела головой, намереваясь разглядеть свет в конце тоннеля, в который ее забросила неведомая сила. Свет мелькнул где-то в стороне и пропал, девушка, не помня себя от счастья, поползла на спасительный огонек, то и дело натыкаясь на преграды и царапая руки и коленки об остроконечную тьму, пока не врезалась лбом во что-то жесткое, корявое и все в наростах.

– Блин! – вскрикнула она, потирая лоб.– А ну не тронь меня, чудище-страшилище! Предупреждаю: я владею капоэйрой, фламенко и ривер-дэнсом! Мало не покажется!

– Глаша? – раздался встревоженный голос откуда-то сверху.

– Оливье! – не помня себя от радости, завопила она.– Оливье, спаси меня, скорее!

Раздались шаги, громкий хруст веток, тьму прорезали ниточки приглушенного света, и знакомый голос маркиза уже безмятежно поинтересовался:

– От кого, собственно?

Глаша подняла голову и увидела Оливье, выглядывающего в небольшой просвет во тьме.

– Заблудилась? – услужливо поинтересовался он.

– Темно, как у негра в заднице,– проворчала Глаша, переводя взгляд на «страшилище», оказавшееся безобидным дубом, и на густой кустарник, словно палаткой отгораживающий ее от света, а затем сварливо осведомилась: – Это что еще за терновый куст? Ты меня зачем сюда закинул?