Дмитрий Емец - Таня Гроттер и молот Перуна

Халявий, ничего не знавший о боевых гранатах и покушениях на бизнес-элиту, проявил куда больше мужества. Он хладнокровно распахнул крышку и сунул в сундук голову. Дядя Герман осторожно заглянул ему через плечо.

Внутри сундука лежала атласная подушка. На подушке сидела небольшая зеленоватая лягушка, держащая во рту заржавленную стрелу.

– Царевна-лягушка! Мама моя родная! – ахнул Халявий.

Проигнорировав оборотня, лягушка посмотрела на дядю Германа глазами, выпученными, точно от базедовой болезни.

– Здравствуй, мой суженый, здравствуй, мой ряженый! – певуче сказала она. – Я Беатриса Премудрая, двоюродная сестра Василисы Премудрой!..

– До-добрый ве-ве-вечер! – заикаясь поздоровался депутат.

– У меня в жизни трагедия! Меня сглазил Бессмертник Кощеев… Этот наглый ревнивец не перенес моего отказа и превратил меня в мерзкую скользкую лягушку! Я гадала на картах Таро, и карты сказали, что единственный способ снять сглаз и вновь превратиться в красавицу – выйти замуж за Повелителя вампиров. Герман, а Герман, это ведь ты? Возьмешь меня замуж?

– Я же-же-же…

– Он женат! – с удовольствием наябедничал Халявий.

Лягушка трагически перевернулась на подушке кверху лапками.

– О, н-нет! – простонала она. – Все пропало! Неужели брак был заключен по обряду Древнира и скреплен его заклинанием? Тогда я навсегда останусь лягушкой! Такие браки нерасторжимы!

– Какого еще Древнира? – подозрительно поинтересовался дядя Герман. – Я женился в грибоедовском загсе, как все приличные люди! На моей свадьбе был один космонавт и два народных артиста!

Беатриса Премудрая в восторге задрыгала лапками.

– Слава хаосу! В загсе не считается. Считаются только магические браки, заключенные по ритуалу Древнира. У вас же не такой брак, нет? – спросила она.

– Нет! – заверил дядя Герман. – Не такой! Мы даже и в церкви не венчались, потому что я занимал ответственный пост.

– А позднее? Не венчался? – быстро и с беспокойством спросила лягушка.

– А сейчас ему не положено, как королю вампиров! Подданные не поймут! – с гордостью за родственничка встрял Халявий.

Счастливая Беатриса Премудрая подпрыгнула и, прежде чем Дурнев успел опомниться, поцеловала его в губы. На дядю Германа дохнуло среднестатистическим болотом.

– Женись на мне, милый! Я ведь красавица. Василиса Премудрая со мной ни в какое сравнение не идет. В какой воде я ножки мою, она той водой умывается.

– В самом деле? Красавица, говоришь? – спросил дядя Герман, с сомнением глядя на лягушку.

– Верь мне! Тебя я лаской огневою и обожгу и опалю! – пообещала она. – Согласен? Будешь у меня в холе и неге, аки блин в масле кататься!

– Э-ммм… Ну можно! – застеснялся дядя Герман, которому ужасно хотелось жениться на красавице.

– Правда, придется подождать тридцать дней и тридцать ночей. Раньше магические браки по обряду Древнира не заключаются. К сожалению, этот старый зануда был против поспешных знакомств и поставил особый магический блок, – грустно добавила лягушка.

Дурнев кивнул. Он готов был ждать хоть два месяца. Опыт подсказывал ему, что красавицы на дороге не валяются, если, конечно, они не мешают пиво с водкой или коньяк с белым вином.

– Заверни меня в платочек да неси домой, яхонтовый! – распорядилась лягушка. – Да жене твоей, в немагическом браке с тобой живущей, ничего обо мне не говори! А уж я тебя, сладкий мой, не забуду! И приголублю и приласкаю.

Полный самых сладких мечтаний, дядя Герман облизал губы и дрожащей рукой полез в карман за носовым платком. Спрятав лягушку, он задвинул пустой сундучок за мусоропровод, чтобы с утра отнести его в гараж, и, точно заговорщик, просочился в родную квартиру. В их квартире, и это сразу ощущалось после улицы, вечно боролись два запаха – запах таксы, любившей старые газетки больше газона, и запах дорогих французских духов.

Тетя Нинель не спала. Одетая в просторный шелковый халат, из которого легко можно было выкроить две простыни, Дурнева невнимательно читала женский детектив «Колобок в парике». Услышав, как в замке повернулся ключ, она, томно потягиваясь, вышла навстречу мужу. Такса Полтора Километра, спавшая под диваном неспокойным старческим сном, выползла и, стуча когтями по паркету, побежала наводить порядок.

Первой оказавшись у ног дяди Германа, такса подозрительно зарычала на его карман. Она смутно ощущала, что что-то неладно.

– На кого это она рычит? – подозрительно осведомилась тетя Нинель.

– Ни на кого! – быстро сказал Дурнев.

– Ни на кого она бы не рычала! Ты что-то скрываешь от меня, Германчик? – прозорливо спросила тетя Нинель.

Дурнев заметался.

– Чего ты ко мне пристала? Хочется ей рычать и рычит! Небось на Халявия! Он опять ловил кошек! – плаксиво сказал он.

Тетя Нинель укоризненно взглянула на оборотня.

– Халявочка, это правда? Зачем ты гонялся за кошками в новом костюме? – проворковала она.

Оборотень, которого вынуждали сознаться в том, чего он не совершал, многозначительно посмотрел на дядю Германа. Бровки заерзали на узком лобике.

– Братик, отведешь меня завтра в ресторан? – поинтересовался он.

– Каждый день? А не жирно будет? – возмутился дядя Герман.

– Фу, какой ты противный, братик! От домашней еды у меня несварение желудка! А то смотри… за кошками не буду гоняться… Как тебе, не сыро? Или, может, помочь?

И Халявий многозначительно похлопал себя по карману. Дядя Герман сдался, правильно поняв намек.

– Ладно, отведу! Будь ты проклят! – сказал он.

– И к манекенщицам пустишь? – продолжал допытываться Халявий.

Дурнев вздохнул. Он сообразил, что любимый братец будет теперь шантажировать его бесконечно. Вот и теперь они беседовали шепотом, как заговорщики.

– Они на тебя наступят, – сказал он.

– А это уже не твоя проблема! Я не виноват, что мне нравятся высокие женщины. Мой дедушка первым браком был женат на богатырше. Я весь в него. Так пустишь или не пустишь? – с напором спросил оборотень.

– Да, да, да! – прошипел дядя Герман.

Халявий, выторговавший то, на что раньше и надеяться не мог, просиял.

– Да, да, да! Я гонялся за кошками! Я типа фанат, маньяк и все такое! Как же я люблю своего братика! Тебе так повезло с ним, мамуля! – громко признал он, бросаясь на шею к изумленной тете Нинели.

Дурнева стряхнула с себя навязчивого карлика и умиленно обняла дядю Германа, случайно едва не раздавив при этом коварную соперницу. Такса Полтора Километра заворчала и от греха подальше ретировалась под диван. Порой этой кривоногой колбасе казалось, что она самое разумное существо в доме у Дурневых.

Потянулись дни. Халявий, он же царь Мидас, он же Вацлав Нижинский, он же Герострат, он же машинка для наклеивания этикеток, он же император Калигула, он же племянник бабы Рюхи и еще шут знает кто такой, каждый вечер ездил в рестораны и кутил с манекенщицами, вводя дядю Германа в непредвиденные расходы. Среди московского бомонда неизвестно с чьей подачи распространился слух, что этот маленький карлик владеет несколькими нефтевышками в Тюмени и что именно по этой причине коварный Дурнев его охмуряет. «Подпоит, бумаги подписать заставит – и все дела! Он такой!» – шептали деловые тузы, которые с удовольствием охмурили бы Халявия сами, но побаивались дядю Германа.