Дмитрий Емец - Вселенский неудачник

Я задумался. Доводы двойника казались вполне убедительными, но все же у меня имелся неопровержимый аргумент.

– А все-таки есть доказательство, что именно я исходный и первоначальный! – Мой голос звучал вполне уверенно.

– Ну и чем ты это докажешь? – хмыкнул двойник.

Не знаю, как там насчет хромосом, но уж ослиным упрямством он точно меня напоминал.

– Чем? Да хоть этим! – Я ткнул пальцем вначале в свой скафандр, а затем в его кое-как сплетенную набедренную повязку. – Это тебя ни на какие мысли не наводит? Если бы настоящим Титом являлся ты, то скафандр был бы на тебе. А так ты просто двойник, жалкая, неизвестно откуда взявшаяся копия! Ну что, теперь поверил?

Мой собеседник нахмурился. Между бровями у него пролегла глубокая морщина, и я понял, что, назвав его «жалкой копией», явно перегнул палку.

– Вот как ты ставишь вопрос... – процедил он с затаенной злобой. – Значит, у тебя есть скафандр, а у нас нет? Ладно, и у тебя его сейчас не будет.

– С какой это стати? Отнимешь его, что ли? – заявил я вызывающе.

– Посмотрим... – туманно ответил он и, наклонившись к моему уху, деловито зашептал: – Поделишься со мной скафандровыми брюками? Тогда верхняя часть со шлемом останется у тебя.

– И не подумаю! – решительно отказался я.

– Эх, осел упрямый... Уговаривать тебя, конечно, бесполезно? Добром ты брюк не отдашь? – сокрушенно вздохнул двойник.

– Разумеется, – согласился я.

– Тогда считай, что сам напросился, – таинственно пообещал двойник.

И прежде чем я успел сообразить, что он собирается делать, мой собеседник вскочил и крикнул:

– Эй, Титы Лукичи! Все сюда! Здесь один скафандровый объявился! Утверждает, что только он настоящий, и делиться не хочет!

В ту же секунду к нам рвануло Лукичей двадцать. Меня моментально окружили, сбили с ног и схватили за руки. Я видел вокруг себя одинаковые небритые физиономии, в глазах которых светилась одна вполне определенная мысль. Не сомневаюсь: при других обстоятельствах и я поступил бы так же.

– Кого бьете, себя бьете! – заорал я и, не надеясь на снисхождение, стал лягать наседавших на меня Лукичей ногами. Двух или трех мне удалось украсить синяками, а одному расквасить нос, но скафандр это не уберегло.

Сосредоточенно пыхтя, двойники сорвали его, оставив мне лишь носок на правой ноге, а затем набросились друг на друга и стали перетягивать скафандр каждый в свою сторону.

С разных концов луга и из леса, горя желанием принять участие в драке, к нам неслось еще человек двести Лукичей. Сообразив, что в такой свалке мне наверняка свернут шею, я перестал размахивать кулаками и побежал под гору. Уже спустившись с холма, я посмотрел наверх и с удовлетворением заметил, что больше всего достается заложившему меня Лукичу, который ухитрился-таки напялить отнятые у меня брюки. Он весь уже был изукрашен синяками, нос ему свернули набок, однако брюки упрямый двойник не отдавал и лишь сосредоточенно пинался, проявляя завидное мужество.

Внезапно в голову пришла ужасная догадка. Вдруг, воспользовавшись сумятицей, кто-то из Лукичей забрался в ракету? Что ему теперь стоит взлететь и бросить меня на произвол судьбы на незнакомой планете в одном носке?

Я повернулся и, спотыкаясь, со всех ног помчался к звездолету. Добежав до «Блина», я забарабанил в люк кулаками и завопил:

– Эй, Мозг, пора отсюда смываться!

– Смывайся как-нибудь без меня! – язвительно заявил Мозг.

– Как это без тебя? Открывай!

– Не открою!

– Почему? – гневно взревел я.

– Не имею права.

– Как это?

– Когда хозяин покидал ракету, мною был получен приказ не открывать никому, кроме него. А как я могу быть уверен, что ты – это он, если вы все биологически абсолютно идентичны? И сам-то небось не знаешь точно, настоящий ты или одна из копий?

– Я – настоящий. Когда проснулся, на мне был скафандр, – воскликнул я.

– Ну-ну... И где же он сейчас? – поинтересовался Мозг, направляя на меня свой видеоглаз.

– Его уже нет. Но у меня остался носок... – оправдываясь, заявил я.

– Тоже мне аргумент, – фыркнул Мозг. – До тебя сюда приходили еще трое, и все утверждали, что они – настоящие Титы. И на каждом что-нибудь было. У кого шлем, у кого часы, а у одного галстук...

– Мерзкие самозванцы! Гадкие фальшивки, которые меня ограбили! – завопил я, сообразив, что опоздал.

– Ну, это еще неизвестно, кто кого ограбил. Откуда я знаю: вдруг ты тоже один из грабителей? Или, по-твоему, в твоем носке есть нечто такое, что делает его убедительнее галстука или часов? Где, скажи мне, шкала ценностей, которая ставит этот кусок материи выше, чем шлем, брюки или другие предметы экипировки? – разглагольствовал Мозг.

– Так ты не откроешь? – перебил я его.

– И не подумаю.

– Смотри, дошутишься! – пригрозил я, оглядываясь в поисках камня потяжелее.

– Если собираешься разбить иллюминатор, забудь об этом. Один Лукич уже пытался, да только стекло-то теперь бронированное, вот он и убрался ни с чем. Правда, для вразумления пришлось слегка стукнуть его током, – фыркнул Мозг.

Поняв, что он не собирается открывать мне люк, я отошел. Мерзавец Мозг явно забавлялся моей беспомощностью, и я решил не доставлять ему удовольствия. По крайней мере остальных Лукичей он тоже не пускал – и это было уже хорошо.

Удалившись от ракеты метров на сто, я сел на траву и, наблюдая за табунами шляющихся везде Титов, задумался. Для меня было абсолютно ясно, что все Лукичи являются моими копиями или клонами, каким-то образом возникшими этой ночью. Я вспомнил свой сон и преследовавшее меня ощущение, что я в нем не один. Значит, так все и было: пока я спал, во мне внимательно и бесцеремонно копались, разбирались, как я устроен, разглядывали мои мышцы, кости, межпозвоночные диски, сплетение внутренних органов, просвечивали кору мозга, считывая воспоминания о детстве и недавних событиях. Когда же все мерки с меня были сняты, началось массовое производство идентичных клонов. Причем тот, кто изготавливал мои копии, занимался этим так усердно, что воспроизвел даже шрамы и серу в ушах. Единственное, о чем он (она, оно, они) не позаботился, был скафандр, который он (она, оно, они) вполне логично счел не имеющим прямого отношения к моей биологии.

Оставалось только понять, кому нужно заселить моей скромной персоной целый мир? Я напрягся, пытаясь припомнить все, что когда-либо читал или слышал о подобных случаях. Что-то вполне определенное не давало мне успокоиться. Почему-то я был уверен, что ключ к этой загадке уже лежит у меня в памяти.

Внезапно словно назойливый комар зажужжал в лобных долях моего мозга, и я вспомнил прочитанную когда-то книжку, в которой один старый академик, наполовину выживший из ума, наполовину гениальный, рассуждал о теоретической возможности существования мыслящих планет, которые целиком – вместе с корой, магмой, внутренним ядром, полюсами и океанами – составляют единое разумное существо. Я не помнил точно обоснования этой теории, но, кажется, она базировалась на множестве сходств между планетой и мозгом. Говорилось, что форма планеты имеет такую же полушарную организацию, как и мозг, – ее ядро наделено личностным сознанием, а магма и лава, кипящие в ней, выполняют функции подкорки.