Дмитрий Емец - Вселенский неудачник

– Вы спятили? Так долго сидели в прошлом, что мне пришлось обесточить весь район. Хотите, чтобы энергетическая компания меня выследила? – бушевал изобретатель, пытаясь за рукав вытащить меня из капсулы.

– Плевать я хотел на энергетическую компанию! Не надо меня хватать! И не подумаю отсюда вылезать! – отрезал я.

Махарадзе запнулся и, перестав ругаться, посмотрел на меня уже совсем другими глазами.

– Что вы надумали, Тит? – спросил он с испугом.

– Хочу отправиться в будущее. Подстерегу там того, кто собрался меня пристрелить, и разберусь с ним по-свойски, – сказал я, достав из кармана бластер и протерев линзу.

Энергообойма была почти полной, а в том, что из такого древнего пугача вполне можно поджарить любого убийцу, я не сомневался.

Изобретатель был неплохим интуитом, хотя от него и разило коньяком на три шага. Опасливо покосившись на бластер, он сразу понял, что отговаривать меня бесполезно.

– Хорошо, Тит. Я отправлю вас в будущее, но предупреждаю, что вы не в силах его изменить, – сказал он.

– Это мы еще посмотрим, – отрезал я. – А теперь молчите и настраивайте свой курятник!

– Сейчас. Чуть подождите, у меня дрожат руки...

Ненадолго отлучившись, изобретатель вернулся с графином и без перерыва опрокинул себе в глотку две большие рюмки.

– Вот теперь другое дело... – сказал он и занялся хронокапсулой.

Ослепительная вспышка – и я вновь в магическом салоне. Вероятно, на этот раз имело место небольшое искривление пространства, потому что я материализовался уже не в самой комнате, а на лестнице. Сжимая в руке бластер, я стал медленно подниматься по ступенькам, прислушиваясь к каждому шороху. Толкнув декоративную глыбу, ведущую в помещение за перегородкой, обнаружил, что она легко проворачивается, но заходить внутрь, подвергая себя случайностям, не отважился. Вместо этого я подошел к уже знакомому месту в перегородке, где была соскоблена краска, и, держа бластер наготове, заглянул внутрь. За стеклом никого не было, и это меня успокоило. Значит, убийца еще не появился и у меня было некоторое преимущество.

Отыскав в углу выключатель, я погасил свет и устроился за несгораемым шкафом напротив освещенного проема лестницы. Из этого укрытия, оставаясь незамеченным, я мог держать под прицелом дверь и засечь того, кто сюда ворвется, раньше, чем его глаза привыкнут к темноте.

Томительно потянулись минуты. Ладонь на рукояти бластера взмокла, и я хотел вытереть ее о куртку, но услышал осторожные шаги на лестнице. Кто-то крадучись поднимался. Я поднял бластер и прицелился. Ища опору для локтя, я хотел опереться о металлический шкаф, но он неожиданно накренился и громко, на всю пещеру, лязгнул. Я беззвучно выругался.

Шаги замерли. Через мгновение на лестнице что-то вспыхнуло, и она погрузилась во тьму. Я понял, что имею дело с профессионалом, который, лишая меня преимущества, прострелил из бластера электрический провод. Теперь мы были на равных. Оба в кромешной темноте, оба вооружены, оба начеку.

Внезапно в моих наушниках раздался голос изобретателя – встревоженный и невнятный. Этот гениальный алкоголик определенно не терял даром времени.

– Тит! Немедленно возвращайтесь! Я только что понял... – вопил он.

Не дослушав, я поспешно сорвал наушники и раздавил их, так как пьяное бормотание Махарадзе мешало следить за убийцей.

Он двигался бесшумно, точно кот. Я лишь увидел, как в проходе внезапно обрисовался нечеткий силуэт, который был лишь чуть темнее серого дверного проема. Я замер, боясь даже моргнуть и чувствуя, что вошедший напряженно всматривается в темноту. Стрелять я медлил. Он тоже.

Внезапно из дыры в декорациях пробился случайный лунный луч и упал на руку, сжимавшую бластер, дуло которого перемещалось в мою сторону. Испытав животный страх, я выскочил из-за несгораемого шкафа и выстрелил. Вспышка на миг ослепила меня, а затем я почувствовал тошнотворный запах паленого мяса и понял, что попал. Впрочем, на таком расстоянии промахнуться было почти невозможно.

Зажав нос, я подошел к выключателю и зажег свет. В трех шагах от меня головой к лестнице лежало оплавленное тело мужчины с большой дырой в груди. Голова у него была забинтована, а глаза, смотрящие в потолок, уже остекленели. Рядом с его рукой валялся бластер. Я наклонился и увидел, что у мертвеца мое лицо... Дальше описывать не стану – это слишком тяжело, но минуту, когда я смотрел на свой обезображенный труп, помню по сей день: та картина часто видится мне в кошмарных снах.

Хорошо еще, что пытка продолжалась недолго: в соответствии формулой Сапчука-Махарадзе я был выхвачен из будущего уплотненной петлей времени и вновь оказался в хронокапсуле.

Передо мной, пошатываясь, стоял пьяный в дым изобретатель. По его лицу блуждала идиотская улыбка, а в руке он держал почти пустой графин.

Выскочив из капсулы, я схватил гения-алкоголика за шиворот и встряхнул так, что в нем забулькал коньяк.

– Какого черта? Знаете, что я только что сделал: застрелил сам себя!

– Сами виноваты. Я пы-пытался вас предупредить, но вы не с-стали меня слушать, – забормотал он.

– Что я не стал слушать?

– Вы меня т-торопили, и я н-неправильно настроил аппарат. Вместо того чтобы послать одну направленную в-волну, я п-послал две, продублировав вас. Одна из копий материализовалась на три с половиной минуты позже другой. Я понял это не сразу, а только когда обнаружил перерасход энергии. Попытался связаться с вами, но с-связь оборвалась.

Я застонал:

– Ах ты, пьяный идиот! Значит, палец задрожал на кнопке? Да знаешь, что ты сделал? Натравил меня на самого себя! Что теперь будет с тем телом?

– Не в-волнуйтесь! Я уже отключил машину. Скоро труп исчезнет, а бластер я з-заберу, когда буду там... вернее, уже з-забрал. Ну как вам моя фо...

Внезапно взгляд изобретателя остановился, и Сапчук стал заваливаться набок. Я подхватил его и уложил на диван, так как знал, что именно там он вскоре будет созерцать себя спящим.

Гениальный потомок грузина и марсианки вырубился вовремя, иначе бы я, не испугавшись темпорального парадокса, накостылял ему по шее. Теперь же ограничился тем, что погрозил изобретателю кулаком и несколько раз пнул хронокапсулу.

Спустив пар, я вышел на улицу. Погода, как почти всегда на Гандрене, была мерзкой. Накрапывал дождь. Я поднял воротник куртки и отправился в гостиницу.

Недавно, когда я разбирал антресоли своей юпитерианской квартиры, рядом с коллекцией метеоритов, старым скафандром и пачкой звездных карт нашел пыльную тетрадь. Открыв ее, обнаружил корабельный журнал, который я вел в первые годы космических странствий. Основные записи относятся к две тысячи четыреста восьмидесятому году. Записи нерегулярны, с большими перерывами между датами, часть страницы съедена мышами, другие же – мои внуки извели на жаб, журавликов и воздушных змеев.