Елена Ахметова - Обманка (СИ)

Я глупо хлопнула ресницами.

— Вы уж извините, ребят, но я чувствую себя вполне… гм, относительно нормальным человеком, который ко всему прочему не понимает, почему вот этот тип, — кивок в сторону кривящего губы Владыки, — сидит тут так, как будто у него помирает безумно богатый дядюшка с кучей прямых наследников.

— Быть заклинанием для человека — не значит оказаться сгустком энергетических плетений, — раненой змеей зашипел Диллиан. — Это всего лишь значит, что этот злосчастный переводчик теперь такая же часть тебя, как и твоя душа. И неважно, веришь ты в ее существование или нет! — не дожидаясь возражений, рявкнул он.

— Хорошо, допустим. — Удивительно, как быстро пара дней чистого бреда учит соглашаться с любым идиотизмом! — И что же тебя так разозлило в этом?

Не успела я закончить свой вопрос, как мы с лекарем грустно проследили полет еще одного светильника. Я завороженно смотрела на плавное падение золотисто-коричневых подгнивших листьев; тилр, ничего не сказав, бросился к стволу дерева, в котором образовалась небольшая, но все же хорошо заметная вмятина.

А Диллиан вдруг затих, устало опустив руки, странно успокоенный устроенным вандализмом.

— Ни заклинания, ни чистая энергия не могут быть филактерией, — неожиданно ровным голосом проговорил Владыка. — И то, и другое задерживает душу лишь до тех пор, пока не пострадает оболочка самого лича… либо до тех пор, пока траш не родит новое заклинание.

— Понятно лишь отчасти, — осторожно призналась я. Если о филактериях и личах я еще имела некоторое представление, то слово «траш» я вообще слышала впервые. Но сообщить об этом Диллиану я не успела.

— Траш — это такие создания, как ты, — мирно проинформировал он, не поднимая головы. — С двумя душами, одна из которых связана с заклинанием. И если обычные маги способны создавать лишь вариации уже существующих энергетических плетений, то траш способны порождать нечто принципиально новое, в корне отличающееся ото всего, что было прежде.

— Эм… порождать? — пуще прежнего напряглась я.

— Именно так, — кивнул Диллиан. — Траш рожают заклинания, как обычные женщины — детей… причем если женщина дарит ребенку свою любовь — то траш отдает заклинанию свою душу. Вторую душу.

Я закрыла глаза, ссутулившись и опершись на расставленные ладони.

Мама, кажется, я — двудушная тварь с потенциальной способностью рожать заклинания вместо нормальных детей. Помню, ты всегда говорила, что увлечения другими мирами до добра не доводят, хоть и не могла толком сказать, почему…

Причин не верить Диллиану просто нет.

И отчего же мне кажется, что даже если я смогу вернуться в родной мир, то места мне там уже не будет?

— Слушай… — заговорил первым Владыка — и тотчас же запнулся. — А я до сих пор не знаю, как тебя зовут, — с глуповатой усмешкой признался он.

— Эльмира, — с точностью скопировав его усмешку, представилась я — мне и в голову не приходило, что за все время, проведенное вместе, я так и не назвала ему своего имени.

— Эльмира, — повторил Его Величество, по звукам перекатывая незнакомое имя на языке. — Когда ты пыталась прочесть надписи на порталах, буквы двигались? — в вопросе чудилась слабая надежда — словно Диллиан до сих пор пытался верить, что никакая я не траш, а поведение букв являлось решающим критерием.

— Двигались, — кивнула я, припомнив нечитаемые надписи на огромных каменных распальцовках, оставшихся парой десятков метров выше. — Извивались, как змейки.

Свергнутый Владыка Хеллы опустил светло-светло-серые, почти белые глаза, бессмысленно глядя в пол, где неподвижным ковром лежали опавшие листья и засохшие тоненькие веточки. Соломинка, за которую он хватался, сломалась — коварный омут разверз темные глубины.

Я наконец пересилила себя и поднялась на ноги. Ступни наконец успокоились, но взамен незамедлительно затрещала голова.

— Так что вы с Эсеро хотели проверить насчет Эртрисс? — спросила я, подойдя поближе к растерявшемуся Владыке.

Он не поднимал головы, не отводил взгляда от пола; губы его не шевелились — но, тем не менее, в моей голове отчетливо зазвучал его голос:

— Слышишь меня?

— Это и есть действие сенсоров? — поморщившись, поинтересовалась я, массируя виски — в тот момент, когда Его Величество передавал свои мысли, их ощутимо закололо изнутри.

— Оно и есть, — отозвался Диллиан. — К боли быстро привыкаешь.

— Так что проверить-то? — повторила я свой вопрос.

— Я уже проверил, — сказал он, наконец подняв голову. — Я спрашивал Эри. А услышала ты. Поэтому я и не мог до нее достучаться — у тех, кому сенсоры вживляли в детстве, они превращаются в неотъемлемую часть самой сущности человека, как и его душа. Правда, никто и думать не мог, что с передачей души смещаются и координаты сенсоров…

Он помолчал, носком сапога вороша листья.

— Никудышный я защитник, наверное. Моя любимая в опасности — и без подстраховки, на которую рассчитывала, не знает, что меня свергли и она летит прямиком в гадюшник зазря, потому что без моего подтверждения договор не будет иметь силы… и я никак не могу с ней связаться.

— Эртрисс — умная девочка, не пропадет, — сказала я — скорее из желания успокоить, нежели из-за того, что действительно так считала.

Совершенно не умею приводить людей в чувство.

— Эльмира… — медленно проговорил Владыка Хеллы. — Если я узнаю, что ты вынашиваешь заклинание — я тебя убью.

Темные стволы, обросшие сероватым пушистым мхом, упирались в сплошную шелестящую завесу крон, будто в облака; невысокий кустарник робко разворачивал листья навстречу приглушенному свету, мягко льющегося в просветы между ветвями деревьев, с которых лохмотьями свисали голубоватые бороды лишайников. Под ногами едва ощутимо пружинил травяной покров: сочные ростки поднимались сразу же, стоило только с них сойти, — будто их и не приминали вовсе; светло-сиреневые бутоны, мелькающие в ровной зелени, казалось, мерно сияли изнутри, и к ним изо всех уголков леса слетались крошечные бабочки-светлячки — не знаю, как они назывались на самом деле, но их крылья, постепенно меняя цвет, едва заметно фосфоресцировали в полумраке.

Угловатый силуэт Эсеро перемещался совершенно бесшумно, — как и темная фигура свергнутого Владыки Хеллы, неслышно ступающего по земле.

Эту идиллию, в общем-то, портили всего два простеньких факта: во-первых, никакой это не лес, естественно, а всего лишь очередное творение тилров посреди их подземной колонии; а во-вторых, несмотря на свою очевидную искусственность, трава под ногами отлично шелестела в ответ на каждое мое движение, так что я неуклюже брела вслед за венценосными особами, шумя как пьяный медведь и чертыхаясь всякий раз, когда в босые ноги впивалась какая-нибудь очередная кусачая дрянь или острый камешек, скрытый зеленым покрывалом.