Сергей Лукьяненко - Понедельник не кончается никогда [litres]

– Все, не выбраться теперь касатикам! – злорадно констатировала Наина Киевна. – Запечатал-таки инопланидную миску, родимый…

– Это дело надо обмыть, – привычно предложил Брут, отняв у меня бутылку.

А Мерлин забормотал, как всегда перевирая строчки из Мэлори:

– И тогда великий маг и отшельник, сэр Ви-ай, запечатал пещеру злого дракона, дабы сие богомерзкое чудище не смущало более души добрых христиан…

– Это вам даром не пройдет… Я этого так не оставлю… – жалким голосом пообещал я, но никто не обратил на мои угрозы ни малейшего внимания.

И тут произошло чудо. Запечатанный люк вдруг несколько раз провернулся вокруг оси и втянулся внутрь корабля. Оттуда вырвался луч пронзительно-голубого света. Соловецкие хулиганы тоненько завыли и попятились к лесу. На поляне перед ямой с «инопланидной миской» остались лишь мы с начальником канцелярии. Из ямы показался темный силуэт пришельца. Памятуя незабвенного Константина Константновича Константинова, уроженца планеты Константины в системе Антареса, я ожидал увидеть похожее на него четырехрукое существо, может быть даже – соотечественника, прибывшего Константину на помощь, но я ошибся. Вопреки законам оптики голубой луч, светивший пришельцу в спину, позволял хорошенько рассмотреть симпатичного, веснушчатого и курносого, молодого человека, обладателя буйной шевелюры. Завидев нас, курносый инопланетянин улыбнулся, показав идеальные зубы, и на чистом русском языке произнес звонким голосом:

– Добрый вечер, земляне!

Луна давно закатилась, приближался рассвет, но возражать пришельцу никто не стал. Лично я и не смог бы, губы у меня распухли так, словно по ним долбили молотком для отбивки мяса. Ха Эм Вий же в ответ что-то глухо пробурчал и снова занес Большую Круглую Печать. И снова – безуспешно. Вероятно, улыбчивого инопланетянина прикрывало особое силовое поле, защищающее от административной магии даже самого высокого порядка. Не получив ответа, пришелец продолжал.

– Благодарю вас за оказанную помощь! – воскликнул он. – К сожалению, у меня очень мало времени, чтобы оказать вам услугу, достойную вашего великодушия, но за те оставшиеся в моем распоряжении несколько минут я могу выполнить любое, лучше всего – самое заветное, желание каждого из вас, о благороднейшие из сапиенсов.

Тут меня чуть было снова не сшибли с ног. Гоп-компания ринулась из лесу и вплотную приблизилась к «тарелке». Перебивая друг друга, Наина Киевна, Мерлин и Брут начали выкрикивать заветные желания. Судя по результату – весьма немудрящие. На поляне появились несколько «Запорожцев», разнообразная мягкая рухлядь, мебельный гарнитур, хрустальная горка, штабель ящиков с бутылками – надо полагать, водочными, – холодильники, телевизоры, радиоприемники. На мгновение мне даже почудилось, что снова среди нас Человек Полностью Неудовлетворенный, но тут петух прокричал во второй раз и поток инопланетных благодеяний иссяк.

– А вы что же? – обратился веснушчатый пришелец ко мне.

Я открыл было рот, но вдруг понял, что нигде не вижу начальника канцелярии. Вий исчез. Неужели у него нет заветных желаний? Да быть такого не может! И я не ошибся. Хрон Монадович никуда не делся, напротив – он вырос! Да настолько, что его зловещая фигура возвышалась теперь над лесом, словно это был и не Вий вовсе, а какое-нибудь чудище, вроде Годзиллы. В третий раз хрипло заорал далекий петух и словно захлебнулся собственным криком. Вдруг меня осенило. Разумеется, у столь древнего и могущественного существа, каким был начальник канцелярии, было одно заветное желание, выполнение которого грозило человечеству неисчислимыми бедами. Ведь исполнись оно, солнце перестанет вставать над Землею, и вековечная тьма воцарится повсюду, отдавая планету во власть разномастной нечисти.

И противопоставить этому желанию можно лишь другое, столь же эффективное. На мгновение мне стало жалко упущенных возможностей. На гарнитуры и «Запорожцы» мне в высшей степени плевать, другое дело, испросить здоровья родителям или счастья для всех даром, но я попросил совсем о другом, произнося слова как можно более внятно, хотя распухшие губы не позволяли четко артикулировать звуки.

И знаете – мое желание исполнилось, но… это уже совсем другая история.

– Диван, – упавшим голосом сказал Витька, когда я по молчаливому зову дубля «Корнеев-853» пришел в лабораторию. Сам дубль отстал еще в коридоре, наткнувшись на внеплановый ремонт светильников, и теперь глухо бился о стремянку, которую держали пять джиннов. Шестой, как я успел заметить, вкручивал лампочку против часовой стрелки.

– Что диван? – осторожно спросил я. Слишком уж свежа в памяти была та катавасия вокруг транслятора, что сопровождала мой первый день в Соловце. И любое упоминание дивана не в научном контексте вызывало у меня безотчетную дрожь и острое желание прикинуться фантомом.

– Его съели… – Эдик утешающим жестом держал руку на корнеевском плече. А может, и не утешающим, а удерживающим – дабы Витька в порыве горя не начал крушить все вокруг. На полу и так валялись осколки чего-то стеклянного, обрывки всякого бумажного и ошметки подозрительно органического. Витька всему отдавался с воодушевлением – будь то созидание или разрушение.

– Кто съел? – осторожно уточнил я. Витька как-то давно не рассказывал о своих опытах с живой водой, и в мою душу закралось страшное подозрение. На всякий случай я мысленно очертил вокруг себя круг. А потом, вспомнив последние достижения психотерапии, воздвиг и мысленную зеркальную стену.

– Откуда я знаю, кто? – огрызнулся Корнеев. Подозрение в моей душе окрепло.

– Мы предполагаем, что это не моль, – вежливо сказал Амперян, скромно прикорнувший на углу стола.

– Почему? – подобные уточнения кормили мое подозрение гигантскими порциями.

– Потому что материал его обшивки не относится к числу тех, что ест моль, – терпеливо пояснил Амперян. – Насколько я знаю, моль предпочитает…

– Кстати, а вы знаете, что жрет не сама моль, а ее личинки? – зачем-то брякнул Роман.

Витька издал горестный вздох и схватился за голову.

– И что… – осторожно спросил я. – Все совсем так плохо?

– Как ты считаешь, если три магистра сидят и горюют – это совсем плохо или не совсем плохо? – парировал Роман, отступая в сторону и давая мне взглянуть на пациента, который, по их мнению, был скорее мертв.

Диван являл собой печальное зрелище. Даже, я бы сказал, душераздирающее.

Справедливости ради, надо сказать, что он всегда выглядел несколько неопрятно – неудивительно, учитывая, что Витька гонял его и в хвост… то есть и в спинку, и в подлокотник. В комиссионке вряд ли бы дали за него больше десяти рублей. Витька всегда с гордостью говорил, что именно так и должен выглядеть настоящий магический инструмент – а все эти ваши блестящие штучки и прочее пижонство суть бесовское замыливание глаз и увод в сторону от истинной сущности вещи.