Дмитрий Емец - Великое Нечто [litres]

И сказал Крам: оттого живут без страха, что еще не их черед, но настанет и их время.

И спросили у него: как можно совладать с пожирателями тел наших?

И сказал Крам: никак. Даже если и скроетесь — отыщут вас. Совершенствуйте души ваши, ибо над ними пожиратели невластны.

И спросили у него: что делать нам? Есть ли тот, кто спасет нас и материю нашу?

И сказал он: покиньте меня, буду я думать.

И думал долго, и кормились чудовища плотью, и плавали вокруг планеты цепочки шаров. И даже если кто и песчинкой был, и того находили.

И пришли к Краму, кто остался, и спросили: надумал ли, кто спасет нашу материю и даст нам бессмертие?

И сказал он: да, только хуже вам будет, если скажу. Развивайте души свои, пока не поздно, и отриньте пустые надежды!

Но спрашивали его снова: скажи, кто спасет материю нашу? Ибо не хотим мы думать о душах наших. Хотим жить как прежде, придавая материи формы.

И тогда сказал он: предупреждал я, пеняйте же на себя.

Есть Великое Нечто, то, что дало вам души ваши и власть над материей. Все мы части его. Теперь оно спит.

Опасайтесь его, но ищите! Только бойтесь разбудить его прежде, чем будете готовы.

И спросили: победит ли оно чудовищ?

И сказал он: да, победит, ибо чудовища бессильны пред ним, как мы пред ними.

И спросили: что есть Великое Нечто?

И сказал он: Великое Нечто непознаваемо, но оно есть одухотворитель, способный дать бесплотным душам власть над материей и отобрать у чудовищ тела ваши неповрежденными.

И спросили: почему мы тогда должны бояться его?

И сказал Крам: не знаю, ибо даже мне это неведомо, но опасаюсь я: ибо, думаю, как чудовища собирают всю материю Вселенной в единый ком, вдруг и Великое Нечто собирает все души в единую душу. Ибо как единая материя гибель для отдельных форм, так и единая душа гибель для отдельных душ, а не хочу я терять свою душу, ибо хоть малая она, но я в ней хозяин. И будет снова Единая Материя и Единая Душа, и все начнет заново.

И спросили у него: точно ли знаешь ты, что заберет у нас души Великое Нечто?

И сказал он: только думаю так, ибо природа его и мне неведома.

И спросили: где искать нам Великое Нечто?

И сказал он: сложно будет вам отыскать Нечто, ибо далеко оно, совершенствуйте же души ваши! Ибо приросли вы к материи, увязли в ней и не могут ваши души путешествовать одни.

Хотели схватить его, думая, что скрывает он тайну и не хочет говорить о Великом Нечто. Но не смогли схватить, ибо не было у него материи, а одна форма. И прошли насквозь и убоялись, ибо впервые видели форму без материи. И засмеялся Крам, и исчез.

И услышали они голос его: помните, что я сказал!

И вдруг познали, где искать Нечто: увидели звездный путь к нему, увидели зарождавшееся светило и планету с дремлющей жизнью, но не могли идти, ибо души их были увязаны с материей, и возрыдали…

«Осторожно, двери закрываются. Следующая станция «Чистые пруды».

Услышав записанный на пленку голос, Лирда очнулась.

— Мы чуть не проехали, скорее! — закричала она и, схватив зазевавшегося Грзенка за руку, бросилась к выходу. Едва они выскочили, как двери захлопнулись. У Лирды защемило юбку, и лишь в последний момент она ее выдернула. Кнорс не успел вылететь, и ему пришлось просачиваться уже из тоннеля, где вдруг заискрили провода и послышался легкий скрежет. Похоже, его шарахнуло током, что привело хищника в состояние радостного обалдения. В черном сплошном облачке появился просвет в форме идиотской улыбки.

— «Лу-бян-ка», — прочитал Грзенк надпись на перроне станции. — Зачем нам эта «Лу-бян-ка»?

— Папочка, где ты видел прямой поезд от «Университета» до «Беговой»? Нам нужно пересесть на «Кузнецкий мост»! — Лирда подхватила растерянного узбека за локоть и потащила его к переходу.

— Эй, кнорсик, за мной! Не отставай! — весело крикнула она.

Когда они спускались вниз на эскалаторе, шарахнутый током и прибалдевший кнорс разбил две большие лампы и погнул щит с рекламой.

— И какой от него толк! — пробормотал Грзенк. — Что он стоит рядом с майстрюком.

Внизу у эскалатора стоял сонный краснолицый сержант милиции Дорохвощенко и предавался меланхолии, размышляя о том, как все в нашей человеческой жизни хреново. Денег нет, башка после вчерашнего трещит, отпуск обещают в декабре…

Дорохвощенко совсем ушел в свою мерлюхлюндию, как вдруг сверху послышался грохот ламп. Осколки запрыгали вниз по наклонному скату. Приготовив дубинку, милиционер кинулся к эскалатору и увидел девушку в свадебном платье, а рядом с ней морщинистого узбека в тюбетейке и полосатом халате, явно замешанных в этом вредительском акте.

Не обращая на Дорохвощенко внимания, оба преспокойно направились мимо него к переходу. От такого нахальства у милиционера глаза на лоб полезли.

— А ну стоять! Эй ты, аксакал, очумел? — закричал он, загораживая Грзенку проход. — Зачем лампы бил?

Старичок рассеянно посмотрел на Дорохвощенку и остановился.

— А, вы об этом… Бедняга просто отсырел, — сказал он.

— Что? Ваши документы! — нахмурился Дорохвощенко, мрачно похлопывая дубинкой по ладони.

Грзенк снял тюбетейку и погладил себя по лысине.

— Что ему надо? — спросил он у Лирды. — Какие документы?

— Имеется в виду твое удостоверение с указанием социального статуса, — объяснила Лирда. — Вроде печати на хвосте у лапитян или татуировки между задних ног у муксов. У землян на этот счет существует даже пословица, довольно неприличная: «Без бумажки ты какашка».

— Не умничай! Давай документы! — побагровел Дорохвощенко. — Не держите меня за идиота!

— Никто вас не держит. Это вы нас задерживаете, — терпеливо сказала Лирда. — Документов у нас нет, мы еще не успели их подделать. Но не волнуйтесь, с социальным статусом у нас все в порядке. Всего хорошего!

И они спокойно тронулись мимо сержанта к переходу.

— Куда? Стоять! — закипел Дорохвощенко, брызжа слюной. Он погнался за ними и хотел схватить узбека за халат.

Но не успел он даже дотронуться до старичка, как что-то ослепительно сверкнуло у него перед глазами. Вообразив, что в него выстрелили, Дорохвощенко потянулся к пистолету, но рука замерла на полпути к кобуре. Стрелять явно было уже не в кого.

Стены родного метрополитена, надоевшие до чертиков, исчезли. Сержант увидел, что стоит по колено в снегу. Услышав какой-то звук, он резко обернулся.

Несколько оленей разгребали копытами снег. Увидев в сотне метров от себя дым, Дорохвощенко, ежась от холода и матерясь, подбежал к костру. У чума, подобрав под себя ноги, сидел чукча и курил трубочку.

— Вертолетка вчера улетел, начальник, — заметил он, не проявляя ни малейших признаков удивления.

— Где я?! — закричал Дорохвощенко.

— В тундре, однако, — невозмутимо сказал чукча.