Дмитрий Емец - Великое Нечто [litres]

— Ты давно водишь машину? — осторожно полюбопытствовал он.

— А то как же! — радостно сказал друг.

— И права у тебя есть?

— А то как же! В третий раз восстановил. Знал бы ты, сколько мне это стоило! Показать? — И, не глядя на дорогу, Никита стал копаться в бардачке.

— Осторожно! — закричал Корсаков.

В последний момент Бурьин вывернул руль, избежав столкновения с маршрутным такси.

— Куда прешь, придурок, по моей полосе? — завопил он, высовываясь из окна. — Ноги поотрываю!

— Вообще-то здесь одностороннее движение, — подсказал Корсаков.

— В самом деле? Ну тогда пардон… Извини, друг, — удивился Бурьин, начавший уже вылезать для расправы.

Алексей повернулся и стал смотреть в окно. Они как раз проезжали мимо литой ограды университета на Воробьевых. Родные места! Здесь он ходил пять лет до метро и обратно. Обычно питерцы учатся в Питере, ну да есть же и исключения.

— Она меня переживет, — вдруг грустно сказал Никита. — Я это чувствую.

— Кто? — не понял Корсаков.

— Ну эта… Анна. Она мне уже предлагала, чтобы я квартиру на нее переписал. Говорит, у тебя работа опасная, а я твой друг и ты всегда можешь на меня положиться. Вот стерва! Ведь точно переживет же!

— Если будешь так водить машину, то да, — согласился Корсаков. — А чего ты на ней тогда женился? Это ведь было, кажется, уже на последнем курсе.

Никита стыдливо закряхтел.

— Из научного интереса, — объяснил он.

— Что-что? Из какого интереса? — переспросил Алексей.

— Видишь ли, у нее везде ребра! Даже там, где их не должно быть. А я как бывший выпускник медучилища не удержался… Ты же в курсе, что я в училище еще учился?

— А что, по-другому не получилось проверить?

— Значит, не получилось.

— А мне показалось, она милая женщина, — специально, чтобы подразнить приятеля, сказал Корсаков и тотчас пожалел, потому что Никита от возмущения едва не врезался в грузовик.

— Сменим тему, — прохрипел он. — Тебе кто больше нравится, ворона или воробей?

— Бройлеры, — сказал Алексей.

На выезде на Хорошевку машины стояли сплошным сбившимся потоком. Неисправный светофор уныло мигал желтым.

— Э нет! Так мы на полдня растянем. Знаешь что, давай проедем дворами, здесь недалеко, — заявил Никита.

Бурьин решительно выехал на тротуар, наискось пересек газон, проскочил под аркой проходного дворика и совершенно неожиданно оказался перед длинным бетонным забором со старинной табличкой: «Дом на снос. Строительство ведет ЗАО «СМУ-5». Ответственный: прораб П. Р. Зайбегуллин».

Некоторое время Бурьин разглядывал это странное объявление, а потом выругался:

— А чтоб этого прораба! Помню, здесь был проезд, а потом улица, на которой живет тот переводчик… И че теперь, блин, делать?

— Пешком пройти. — Корсаков вылез из машины.

— Погоди, я с тобой! — крикнул Никита. — Только поставлю противоугонное устройство.

Он залез в багажник и достал табличку. На табличке крупно нацарапано: «Угонишь — ты труп!» — и нарисован скелет, очень внушительный.

Никита бросил табличку на переднее сиденье, захлопнул дверцу и бросился догонять Корсакова. Несколько минут они шли вдоль забора, тщетно пытаясь найти в нем проход или хотя бы пролом.

Но, видимо, прораб Зайбегуллин был с монументальными замашками. Все, что было за забором, могло три раза рассыпаться в прах, но забор, грозный и неприступный, стоял бы, как Великая Китайская стена, бессмертным памятником прорабу Зайбегуллину и его стройке века.

Приятели подумывали, уж не перелезть ли им через забор, но решили просто интереса ради дойти до его конца. Но хитрости прораба Зайбегуллина не было границ. Забор уткнулся в глухую стену многоэтажного дома, протянувшегося чуть ли не на целый квартал.

Приятели переглянулись и расхохотались.

— Лезем? — спросил Никита.

— Ну давай!

Слегка испачкавшись, они перемахнули через забор и спрыгнули на битый кирпич, думая, что восторжествовали над прорабом. Но Зайбегуллин и здесь оставил их в дураках. Построив одну сторону крепости, он поленился построить другую. С противоположной стороны стройки забора вообще не было…

Они успели как раз вовремя. У зиявшей выбитыми окнами пятиэтажки рядом с кучей строительного мусора стоял джип «Чероки» с распахнутыми дверцами. Двое мужчин втаскивали девушку в строительный вагончик. Девушка, кстати, совершенно обнаженная, отчаянно сопротивлялась, царапалась, но почему-то не издавала ни звука.

— Средь бела дня! Почти в центре города! Положим, я тоже любитель острых ощущений, но не до такой же степени! — присвистнул Бурьин.

— И что? Ты так и будешь тут стоять? — Перепрыгнув через кучу битого кирпича, Корсаков бросился к вагончику. — Как изменились времена! — крикнул он на бегу. — Ведь совсем недавно за оброненный женский платок стрелялись.

— И правильно, нечего вещами сорить! Потерял чего из гардероба — застрелись! — устремляясь за приятелем, согласился пыхтящий Бурьин.

Услышав топот, громилы повернулись. Один из них пытался втолкнуть сопротивляющуюся девушку в дверь вагончика, а второй спокойно стоял, опустив руки и ожидая Корсакова.

Оставив внушительные монологи наподобие «Отпусти девушку, подонок!» героям боевиков, Корсаков бросился на противника, надеясь сшибить его с ног, но тот оказался проворнее. Алексей почувствовал, как что-то вспыхнуло у него в глазах и отдалось тупой болью в затылке.

Падая, он увидел, что громила склонился над ним, растянув в улыбке губы. Глаза у него были холодные и чуть прищуренные.

— Полежим в больничке? — спросил он.

— Добей его, Фома!.. А ну, не вырывайся, стерва! — крикнул его напарник, все еще борющийся с девушкой.

Фома выпрямился и увидел несущегося к нему бородача в кожаной куртке. Этот противник показался ему более серьезным, и он встал в стойку.

Никита перешел на шаг. Лицо у него было невозмутимым.

— Хочешь подраться, мальчик? Ну давай! Посмотрим, что ты умеешь. — И он, дразня, поманил к себе противника пальцем.

Решив нанести первый удар ногой в голову, громила совершил ошибку. Удар был хорошо поставлен и, возможно, в другом случае мог оказаться решающим, но он не учел реакции и мощи своего противника. Его бьющей ноге уже не суждено было опуститься. Чуть отклонившись, Бурьин перехватил ее на лету одной рукой, а другой — с силой нажал на колено. Послышался хруст. Фома хрипло застонал и свалился на битый кирпич.

— Закрытый перелом плюс смещение коленной чашечки, — сказал ему Никита. — В другой раз не работай ногами так высоко… А ты куда? А ну стой!

Второй бандит спрыгнул со ступенек строительного вагончика и бросился к машине. Он бы успел, но Корсаков, уже немного оправившийся, поставил ему подножку. Почти сразу неуемная сила оторвала противника от земли, подняла высоко над землей, и он всем телом врезался в лобовое стекло джипа.