Марамак Квотчер - Второй Беличий Песок [СИ]

— Это вы с чего взяли? — осведомилась Пушира, хрумая клубнем топа.

— А вот, слухани, — показал на нацарапанное на доске Макузь, — Общее количество полученного практически равно количеству исходного, исключая потери. Поскольку вещество ниоткуда не появляется, то.

— А что это такое?

— В душе не грызём, — уверенно ответил грызь, — Но затем собственно и.

Далее грызи собрали научный совет в составе четырёх морд — благо, для этого стоило только цокнуть — и составили программу дальнейших действий. Она была, но не особенно подробная, так как в основном рассчёт был на то, что в результате опыта подтвердится отсутствие в дёгте чего-либо кроме дёгтя — ан нет. Макузь немедленно задался вопросами про плотность полученной жидкости, её испаряемость, растворимость и так далеко далее; приспособления для того, что провести замеры, на месте имелись, так что оставалось их сделать.

— А напушища вот это, плотность, жажкость? — уточнил Лущик.

— Ну, в нулевых это стандартная процедура, — цокнул Макузь, — А поскольку она стандартная, то если результаты замеров совпадут с уже известным веществом, значит скорее всего это оно и есть.

— Понятно, — кивнула Мариса, — Вот в пушнину же, неведомая жижица из обычного дёгтя!

— Это она пока для нас неведомая, а может очень даже и.

— Всё равно заставляет разбрыливать, — вспушилась белочка.

Тут уж поперёк цокнуть было трудно, так что они продолжали разбрыливать и жечь в топке здоровенные поленья — извели уже очень приличную кучу, надо заметить. Золу при этом, естественно, аккуратно собирали, потому как из неё много чего можно сделать и куда применить — за ведро золы было немудрено получить ведро клубней, например. Эту погрызень использовали и на огороде, для опыления листьев от жуков и добавляли в почву, если на ней росло слишком много щавеля — так щавель рос тише, а всё остальное громче.

Постепенно количество полученной жижицы достигло нескольких уверенных зобов, а взятые пробы были измеряны всеми возможными способами. Чисто на слух жидкость напоминала ламповое масло, которым заправляли светильники — но его получали отстоем и фильтровкой подсолнечного масла, а никак не из дёгтя. Впрочем грызи знали, что одни и те же вещества можно извлекать из самых разных источников, так что шока от этого не испытывали. Мариса цокнула очевидное, что однако не сразу пришло в голову остальным — а именно возможность проверить, насколько хорошо жижица светит при горении. Наскоро сварганив фитиль, Макузь подпалил его от печки и занёс полученную лампу в норупло, закрыв двери и занавесив узкое окошко — так становилось хоть ухо выколи. Небольшой язык пламени вертелся на фитиле, бросая отсвет на бревенчатые стены и сурящики.

— Так себе, — фыркнула Пушира.

— А по-моему вполне себе ярко, — почесал за ухом Лущик.

— Надо проверить ночью, — цокнула Мариса, — А то днём глазы к свету привыкли.

— Это да, — кивнул Макузь, — Но лучше всего — взять обычный светильник и сравнить, будет точнёхонько.

— И то правда, — цокнули грызи хором.

Макузь затушил фитилёк и принюхался — запаха было не так много, и он вполне соответствовал тому, что бывает при горении обычного светильника. Так-так, задумался грызь, открывая дверь для проветривания.

— А это будет в пух, перерабатывать дёготь в светильное масло? — поинтересовалась Мариса.

— Ну пока йа бы так не цокнул, — не цокнул так Макузь, — На эту банку мы извели такое количество дров, что куда проще обычным способом. Из подсолнухов за это время можно бочку выдавить, наверное.

— Это надо тоже расслушать, — заметил Лущик, — А то чем гусак не шутит.

В любом случае, грызи годовали по поводу того, что хоть что-то получилось из этой затеи — они бы не особо расстроились, если бы и ничего не получилось, а тут такой вброс профита!..

— Слушай Маки, — тихо цокала Мариса, когда грызи сидели прибочно ночью и пырились на луну, — Какой профит имеется вслуху, йа что-то не совсем понимаю.

— Факта, — пояснил тот, поглаживая шёлковый хвостище белочки, — Знание держится на двух песках: на том чем разбрыливают, и на фактах. Мы весьма задёшево добыли факту, что из дёгтя можно сделать ммм… ну вот эту ерунду.

— Ну и??

— Само по себе ничегошеньки. Точно также само по себе не особо интересно, например, что если ввалить в землю золы, то на неё не будет расти щавель, кло? Но вместе с другими фактами получается знание, профит и хрурность.

— Пожалуй оно так, — кивнула ухом Мариса, — А вот это что?

Грызунья показала лапкой на луну, которая лезла по звёздному небу над тёмными верхушками елового леса.

— Нуэээ… — закатил уши Макузь, — Вообще невооружённым ухом это похоже на круглый камень.

— Это? — усомнилась грызунья.

— Ага. Возьми достаточно плоский камень сходного цвета, промой в ручье и услышишь, что весьма похоже.

— Но почему камень висит наверху?! — резонно цокнула Мариса.

— Без понятия, — точно ответил грызь, — Но рано или поздно мы и в этом разберёмся, есть такое предчувствие.

— Кстати волк, — показала в кусты белка.

— Хвост положить, там колючки, — зевнул Макузь.

Негромкий взвизг уколотого животного подтвердил, что там действительно колючки. Грызи знали, что бережёного бережёт даже хвост, так что провели некоторое оборудование своего погрызища, находящегося по сути дела в далёкой дичине. Волки, медведи и рыси сдесь были далеко не редкими гостями, и если не придерживаться правильных линий поведения — то велик шанс стать кормом для. Хотя шанс был и куда меньше, чем в неосквиряченном лесу, потому как пропушиловцы постоянно работали над тем, чтобы зверьки не бросались хотя бы на грызей и не воспринимали их как еду. Поскольку эта деятельность продолжалась со времён задолго до ПВ — Посчитанного Времени — то и результат накапливался. Совсем дикий медведь например не стал бы, почуяв грызя, сразу предупредительно орать «АЭЭЭЭЭ», дабы не вышло чего — а сдешние орали все как один.

Вообще грызи никогда не мыслили Лес или ещё какое место, как обиталище одних только грызей — любое белко расслушивало лес как сообщество деревьев, грибов, птиц, зверьков и так далее, а разумных белок — как проводников рассудка для всего этого великолепия. В жилищах грызей всегда обитали не только сами грызи, но всевозможные организмы, начиная от улиток и заканчивая лосями, когда мороз. Слыша своими ушами, что лось никак не осиливает построить себе гнездо — что странно, учитывая его мышечную массу — грызи и пускали животных к себе, когда те ломились, и без зазрения совести забрасывали свои постройки, чтобы их могли использовать другие звери. И когда подрастающая белка всё более полно осознавала такое положение вещей, укреплялось чувство попадания в центр пушнины.