Марамак Квотчер - Второй Беличий Песок [СИ]

Пуши слушали, вытаращив уши, потому как уж кого, а от Ситрик такого не ожидали — но не это главное, впечатление произвела сама былина в белкином исполнении, каковое нельзя было не признать попавшим в пух. Пожалуй после этого песенка действительно стала известной в Щенкове, а до этого ни-ни.

— Ну ты выдаёшь, грызо! — цокнула Чейни, похлопав Ситрик по плечу, — Хотя в пушнину безусловно!

— Что есть то есть, — потёрла коготки серая, — Это йа недавно на причале услышала, грызи из этого, как его… цокалища Шабатон, вот. А ты вид на Куриную горку уже нарисовала?

— Да йа бы и нарисовала, но напух нужно синей краски, потому что из красной синюю не сделаешь, а там река и пруды, двое. Если их чёрным или жёлтым покрасить, будет тупо, а если зелёным, то не видно вообще.

— Пум-пурум-пум, — задумалась Ситрик, пырючись в небо.

Задумывались они так уже далеко не первый раз. Впринципях, всё что нужно для изрисовывания бумаги, в цокалище имелось — но цокалище большое, и пока всё найдёшь, опушнеешь почище енотовой собаки. Вслуху этого у причастных грызей возникла мысль нарочно сделать склад, он же лавка, с карандашами, кистями и красками всех нужных наименований. Подумав, что это в пух, Ситрик начала деятельность: для начала нашла пушей, готовых этим заниматься — потому что сама она могла подсобить, но напух не окапываться там пожизненно. Затем требовалось тупо найти помещение и некоторое количество единиц Добра, чтобы не запросто так забирать товары. Вся эта возня требовала опять-таки носиться по цокалищу и трепать грызей за уши; пока было возможно, Ситрик ходила на лыжах — вдоль дорог имелись проторённые лыжни и каталось там легко. В половодье, само собой, она перебиралась в основном по гатям, как и все остальные, и использовала курсировавшие по канавам лодки. Когда же земля высохла, белка схватилась за велогон, имевшийся в сарае у семьи — он был довольно тяжёлый, но всё равно получалось раза в два быстрее, чем пешком, а если с горки, так и во все пять.

Поскольку цоканье шло не о тысячах тонн, Ситрик рассудила просто и пробила идею для начала разместить склад просто в сарае у одной из причастных белок — тем более при осмотре выяснилось, что там просто срач, который нечего особо оберегать. Именно там поставили полки, ящики и коробочки для создания запасов — точнее, Запасов, что совсем не одно и тоже. У причастных же грызей был самый основной ресурс — Дурь, и не менее основной инвентарь в виде собственных лап, а также составленной Ситрик схеме того, где что лежит. Всмысле и где что лежит в сарае, и где это можно достать в цокалище, с указанием цены. Цена была не то чтобы средняя, а как была так и оставалась, если ничего не случится — грызям просто будет лениво менять ценники, вот и всё.

В воздухе отчётливо понесло, и в том числе надвигающимся летом, а следовательно на носу был первомай. Ситрик использовала одно из зеркал, которые в частности имелись в лавке в некотором количестве, чтобы ослушать, как она выслушит, пардон за каламбур. Выслушила она ничего, разве что на левой лапе шерсть была выкрашена пятном фиолетового цвета, потому как белка вляпалась в фуксиновую краску. Отмыть эту штуку не имелось никакой возможности, срезать весь пух под корень было не в пух, но тем не менее пятно мозолило глаза.

— Оу, щенковский огородовой! — фыркала Ситрик, пялясь на шерсть, — Как же это убрать?

— А напущища? — пожала плечами Чейни.

— Выслушит не в пух, вот что, — цокнула серенькая, — Конечно не то чтобы уж совсем никак, но хотелось бы.

— Нуээ… возьми да покрась фуксином ещё, — от балды предложила Чейни, — Как будто так и надо.

— Хмм… А вот это стоит попробовать!

— Только не вздумай потом цокнуть, что это йа тебя уговорила.

Ситрик не собиралась ничего цокнуть, а взяла краски, развела да и выкрасила шёрстку, так чтобы пятно перестало быть пятном. Она сразу сообразила, что полностью фиолетовая белка — это не особо в пушнину, а вот частично… В итоге получилось так, как получилось — лапки оказались фиолетовыми ниже локтей и колен, частью покрасился хвост и ушки, а в дополнение белка добавила чёрного цвета, чтобы было. Ну а уж гриву она выкрасила в тёмно-красное ещё раньше.

— Пух ты! — удивилась Чейни, услыхав результат, — Совсем другой песок!

— Ну, может быть, — почесала за ушком Ситрик, — Только интересно, через сколько времени пух приобретёт свою прежнюю окраску.

— Не знаю, вот заодно и проверим.

По крайней мере до первомая никаких изменений в цвете пушнины замечено не было, а многочисленные Треожисхулты, собравшиеся на эт-самое, потешились фуксиновой белкой и одобрили, что неудивительно — никаких проблем от этого не предслышалось, зато среди куч рыжих белок будет одна нерыжая. Как и предуцокивала Чейни, яркие чёрные уши вызывали некоторый подъём хохолков среди встречных белкачей — а вслуху общего сбора, встречных было полно, и общее количество хохолкоподъёма составило, слышимо, значительную сумму. Воодушевившись этим, Ситрик после первомая ещё подкрасила шёрстку, и в частности сделала чёрные полоски под глазами — под одним одну, а под другим две, наверное чтобы не спутать. На этом белка решила, что хватит применять краску не по назначению, и стала применять её по назначению.

— Слушай Мак, а почему? — цокнула Ситрик.

Грызи просиживали хвосты в читальной комнате учгнезда, потому как хотелось и выслушать буквы, и морозец снаружи стоял достаточный, чтобы вспушиться тридцать три раза. Пушей сюда сейчас набилось предостаточно, но цоканье стояло тихое, чтобы не создавать громкого — только и слышалось, как трясутся уши.

— Потому что Ъ, — уверенно ответил Макузь, не успев оторваться от книжки, и только потом поднял уши, — А?

— Бэ, — улыбнулась белка, — Йа точнее хотела спросить, зачем вообще такая лютая пилка жажи?

— Где ты слышишь лютую пилку жажи? — уточнил белкач.

— Ну не сдесь, допустим, но те пушины, которые показывали вчера, — Ситрик подёрнула ухом, — Это ли не пилка, не жажи ли, и не лютая?

Цокнуть поперёк было трудно — вчера грызями показывали пуханизмы, предназначенные для напилки древесины на дрова при прокладке просек, сборе сушняка или вырубках мёртвого леса. Огромные, извергающие столбы дыма гусеничные чудища выслушили весьма пугающе, особенно когда зубья пил крошили дерево в опилки.

— О да, — кивнул Макузь, — Это она.

— Нутк и?

— Соль в том, что главное это что? — распушил щёки белкач, — Хрурность.

— Вот и йа про то же! — фыркнула Ситрик, — Такенное погрызище в Лесу — это хрурность?

— Ещё какая. Дело в том что если просто так, то есть много того, что мимо пуха, — цокнул Макузь, — Вот сидишь ты, проводишь хрурность, а тут подходит голодное мясоедное животное и пытается тебя переварить. Кло?