Елена Ахметова - Паргелий [СИ]

Не думать, к слову, получалось отлично.

А следовало, наверное, сразу обдумать и принять простейший факт: переживающий за свою драгоценную репутацию ищейка выспаться мне не даст ни под каким соусом.

— Дорогая, твои сестры видели тебя с другим мужчиной, — торжественно констатировал несчастный переживающий, стоило мне сомкнуть глаза и приступить к созерцанию чрезвычайно содержательного сна, изобилующего камариллом и пропадающими жрицами. — Что ты скажешь на это?

— Нырни в жерло, дорогой, — пробурчала я, отворачиваясь к стене. — Будешь трахать — не буди…

В келье воцарилась шокированная тишина, а потом кто-то — угадайте, кто! — начал давиться смехом. Я попыталась накрыть голову подушкой, но та к моим объятиям осталась холодна, так и не выглянув из-под покрывала. Выколупать ее оттуда, не открывая глаз, не получилось, и я обреченно обернулась к двери, готовясь высказать ищейке все, что я думаю о подобных концертах вообще и о сержанте Кориусе в частности.

И не проронила ни слова, потому что никакого Кориуса во внутренние помещения Храма, конечно, не пустили.

Рядом с кроватью маячил гнусно хихикающий и вполне довольный местью Рино, и в этом ничего удивительного и возмутительного не было. А вот за порогом моей кельи стоял принц и старательно удерживал на лице каменно спокойное выражение, но что-то сразу давало понять, что Его Высочество крайне смущен и жаждет стукнуть капитана чем-нибудь тяжелым, желательно, по голове.

Я обменялась со вторым Эльданной Ирейи понимающим взглядом и осознала, что как никогда солидарна с точкой зрения власть имущего. Увы, ничего тяжелого под рукой не оказалось, — но, раз уж все равно открыла глаза, вполне можно достать-таки из-под покрывала подушку и запустить ею в ищейку. А тот, зараза такая, без проблем ее поймал и все-таки расхохотался в голос.

— Кто тебя сюда пустил? — прошипела я.

— Так, все еще не соображаешь, — вынес вердикт Рино. — А вроде поспала… сама подумай, разве мог я куда-то сунуться без ведома сестры Нарин?

Он еще что-то говорил, старательно подкалывая меня на тему умственных способностей, но я уже не слушала.

Его руки, прижимающие к животу мою подушку, выглядели неправильно, несмотря на окончательно спавший отек. И с составом крови, мерно перекачивающейся по проступившим венам, тоже было что-то не то.

— Когда ты последний раз ел? — спросила я, не дожидаясь паузы в пространной речи.

Ищейка наконец-то заткнулся и укоризненно уставился на бессовестную меня, посмевшую вклиниться в его чинные разглагольствования, но потом на его физиономии обозначилась глубокая задумчивость и даже некоторое смущение. Аналогичные метаморфозы произошли и с каменной маской Его Высочества, возмутив меня донельзя.

— А ну марш в столовую! Оба! — рыкнула я и тут же заткнулась сама.

Нет, принц ничего не сказал. Он просто иронично приподнял пшенично-золотистую бровь и чуть улыбнулся, но этого оказалось достаточно, чтобы мне страстно захотелось провалиться сквозь землю. Нашла кем командовать! Хорошо хоть Верховная не слышала… но не отступать же теперь, верно?

— Я приду чуть позже, — смущенно пробормотала я, покосившись на таз с водой в углу комнаты.

Рино открыл рот, наверняка приготовившись ознакомить меня с бурным и вряд ли цензурным потоком мыслей о моем воспитании и соответствующем пиетете к королевской семье, но Его Высочество опередил братца, разом внушив гораздо больше уважения, чем тот мог добиться в принципе. Так и не переступив порог моей кельи, принц чуть склонил голову и негромко сказал:

— Разумеется, сестра Мира. Мы подождем Вас в столовой. — И неспешно двинулся в указанном направлении, ни секунды не сомневаясь, что ищейка сейчас подхватится и догонит. Я закрыла за ними дверь, вернулась к тазу с водой и обреченно подумала, что такта все-таки у братьев Ариэни больше, чем у меня, хоть это качество и досталось в основном Его Высочеству.

Из таза на меня пялилась хмурая кикимора со знатным отпечатком смятого рукава на щеке; когда я сняла защитные очки с макушки, взъерошенные ими волосы так и остались торчать дыбом, здорово напоминая национальный аррианский головной убор из вороньих перьев. Заспанные и все еще красноватые глаза удачно дополняли ансамбль, и для полноты картины не хватало разве что бубна и медвежьей шкуры. Я попыталась урезонить прическу с помощью влажного гребня и тут же выяснила, что где-то по дороге из участка в Храм на мне размотался тюрбан, и моя не покрытая толком голова познала на себе все прелести ветреной погоды при неспящем вулкане. Покрытые размоченным пеплом волосы немедленно превратились в твердокаменный монолит, по-прежнему воинственно топорщащийся во все стороны. Я с сомнением изучила свое отражение. Показываться в таком виде в столовой точно нельзя, потому что в противном случае принц решит, что это жрицы тут надо всеми издеваются, проверяя на прочность нервы окружающих.

Я хмыкнула и оставила таз в покое, зато сосредоточенно зарылась в прикроватный сундук, выискивая в нем чистое платье. Кажется, королевской семье придется подождать, пока одна не слишком почтительная и верноподданная сестра Равновесия примет душ… но девушка я или где? Подождут!

Когда я, чистая и довольная собой, проходила мимо кухни, из подсобки до меня донеслось умиротворенное посапывание: сестра Нири, в отличие от меня, спокойно спала после незапланированной смены, так что я бесцеремонно завернула в ее святая святых и сперла из погребка кольцо домашней колбасы, кусок сыра и с полковриги вчерашнего хлеба. В раздаточной, конечно, стояла завернутая в махровое полотенце кастрюля с еще горячим супом для ночных дежурных, но мне самым бессовестным образом хотелось слопать что-нибудь всухомятку.

Трапезная пустовала, только в самом дальнем углу склонились над столом две головы, светло-золотистая и темно-каштановая. Сначала я подвисла, припоминая, кому принадлежит вторая и не спалюсь ли я тут с ворованной колбасой, но потом сообразила, что до сих пор ни разу не видела Рино без головного убора — даже тогда, на алтаре, желтушник лежал по пояс голый, но в засаленном тюрбане. Я почему-то была твердо уверена, что капитан светловолос, как и его брат; ищейка же оказался достаточно вреден, чтобы обмануть даже столь невинные ожидания. И не слишком-то благоразумен: на столе остывали две нетронутые тарелки с супом, а Рино воодушевленно писал что-то на помятом свитке.

— …у него попросту не будет возможности воспользоваться результатами. Сам прикинь — он же постоянно на виду, все имущество задекларировано, чуть где появится лишняя медяшка — вопросов будет на золотой! Нет, интересующий нас гаденыш из вольных купцов, причем из тех, у кого есть доступ к крупнейшим ювелирным мастерским!