Елена Ахметова - Паргелий [СИ]

Шафранно-желтая кожа заметно шелушилась; то тут, то там виднелись расчесанные едва ли не до крови участки. Белки глаз было бы куда корректнее именовать желтками. Под тощей грудиной вздымался раздутый, покрытый сыпью живот; мне впервые пришло в голову, что широкие голенища сапог потребовались вовсе не ради ножей, а из-за зверского отека ног.

При такой картине принесенного куска печени могло и не хватить. Приди этот чудик на пару дней позже, и мне пришлось бы отправить его к тем, кто разбирается не столько в принципах Равновесия, сколько в медицине. Да и что прикажете делать со столь ярко выраженными последствиями?..

Но попытаться я все равно должна.

— Равновесие встало на твою сторону. Но я лишь смертная, и мои действия…

— Девочка, я уже знаю, что будет больно, — снова прервал меня этот ходячий труп.

Я поджала губы и молча вручила ему чистую скатку из кожи, которую он так же молча сжал в зубах.

Все знают, что будет больно! Просто есть стандартный набор фраз, которые я так или иначе обязана озвучить по регламенту, иначе Верховная съест меня с потрохами. Но не объяснять же это каждому прихожанину? Тем более, что конкретно вот этот почитай что мертв…

— Тебе будет очень больно, — не то предупредила, не то пообещала я — и опустила руки на пентаграмму.

Один несомненный плюс ученического класса перед алтарями внутренних помещений все же есть: звукоизоляция здесь на высоте. Во-первых, слишком близко к приемным покоям, а во-вторых — ну, ученицы же, что с них взять? Некоторые еще и теряются, когда прихожанин начинает орать как резаный, прерывают процесс замены — растягивают, так сказать, удовольствие…

Этому, похоже, и вправду не впервой: вопил он, конечно, так, что мне уши закладывало, но соскочить с алтаря или хотя бы свернуться в комок не пытался, а скатку старательно стискивал в зубах, несмотря ни на что. Под желтушной кожей на правом боку что-то задвигалось — посетитель потянулся было зажимать, но спохватился и вцепился в крючья для рук. Я одобрительно кивнула, хотя ему явно не до моей жестикуляции: свиная печень в углублении и до начала процедуры выглядела не так чтобы особенно аппетитно, а сейчас и вовсе приобретала совершенно тошнотворный вид. Процесс замены клеток шел полным ходом, но просто поменять печени местами недостаточно. Каждая молекула перестраивалась под организм, чтобы не быть отторгнутой, и, судя по перекошенной в крике бандитской физиономии, восторга по этому поводу прихожанин не испытывал.

Когда я закончила, в приемных покоях Храма сестры уже затянули предрассветную литанию. Слышала я ее плохо, будто звучала она где-то далеко; судорожно, с хрипом дышащий посетитель, по всей видимости, не слышал вовсе, да и голос все-таки сорвал. Свиная печень в пентаграмме превратилась в нечто совсем уж помойного вида, и я брезгливо спихнула ее в утиль.

— Мне… я… — вся напускная суровость и немногословность слетела с прихожанина, как покров с приватной танцовщицы, но лютый хрип так царапал уши, что я поспешила принести стакан воды. — Я буду?..

В общем и целом пока все выглядело так, будто никакого чуда не свершилось. Мужик по-прежнему был желтушен и весь в сыпи, но не могу же я разом убрать и все последствия? Ну, то есть могу, конечно, но их пришлось бы передать кому-то, а добровольцев тут что-то не наблюдалось…

— Жить — будешь, — скептически оглядев содержимое мусорного ведра, все же пообещала я. — Но помни, что Равновесие помогает тем, кто делает…

— …все за него, — буркнул мужик. В норму он приходил поразительно быстро.

— …все для того, чтобы ему помогли, — все же закончила я. Храм в народе и так не слишком любят, к чему допускать такие вот разговорчики в строю?

— В прошлый раз была другая жрица, — сообщил посетитель. — И она меняла не так больно.

Ценная информация, ничего не скажешь. Погодите минуточку, я отмотаю время назад и тоже поменяю не так больно.

— Наверно, сестра Дарина опытнее тебя, — сипло заявил мужик, все еще глядя в потолок.

Я помрачнела.

Сестра Дарина была опытнее всех, кроме Верховной, и отлично разбиралась и в Равновесии, и в медицине, и одни вулканы ведают в чем еще.

— Несомненно, — подтвердила я. — Сестра Дарина — пример для всех нас.

За исключением разве что одного малозначащего момента: жрица, которую сама Верховная прочила в свои преемницы, исчезла месяц назад, не оставив Сыскному отделу ни единой зацепки. Если бы не это, меня никто бы не пустил обслуживать посетителей, по крайней мере, ближайшие лет пять.

— А где она? — будто бы невзначай поинтересовался прихожанин, но на мгновение на его физиономии мелькнуло такое цепкое выражение… и я натурально уронила челюсть.

— Ты что, запустил замененную ею печень до такой степени только ради того, чтобы притащиться сюда и задавать мне вопросы? Да вы, ищейки вулкановы, совсем ума лишились?!

Мужчина вздрогнул и скосил на меня желтушные глаза. Отпираться, что характерно, даже не пытался: Равновесие не станет помогать тем, кто лжет его посланницам — еще одно очень удобное суеверие.

— Нет, с печенью случайно вышло, но несколько вопросов у меня все же есть.

Если бы Верховная услышала то, что я ему высказала, пересдавать бы мне экзамен по корпоративной этике…

Нет, я знала, что у Сыскного отдела есть гипотеза, будто бы между Дариной и главной жрицей храма вулкан извергся. На основании откровенно идиотского предположения ищейки сделали вывод, что Верховная захотела убрать чрезмерно опытную сестру из Храма, чтобы у той не было ни единого шанса подсидеть начальство раньше срока.

Гипотезу проверяли тщательно, но ничего накопать не смогли. Все контакты с общественностью поддерживала сама Верховная, а она на такие наезды реагировала однозначно: выставляла следователей из Храма, настоятельно советуя пересмотреть свое отношение к религиозным столпам государства и прекратить мерить духовное светскими мерками. А поскольку до более разумных вопросов ищейки не додумались…

Дарину жрица обожала едва ли не больше, чем принесенных в дар Равновесию детей, и искренне хотела, чтобы ее нашли. Но нынешний наместник, по всей видимости, еще искреннее хотел подвинуть предприимчивую женщину подальше от власти и использовал для этого все возможные средства. Его ли рук дело — исчезновение преемницы? Неизвестно, но пользовался он им мастерски.

— Слушай, меня это расследование самого до печенок достало, — буркнул посетитель, не дожидаясь, пока я заткну свой фонтан нецензурного красноречия.

— Это я и так вижу, — несмешно скаламбурила я, ткнув пальцем в мусорное ведро. — И у меня нет ни малейшего желания довести до подобного состояния еще и саму себя. Записывайся на аудиенцию к Верховной жрице Храма и задавай свои вопросы ей!