Кир Булычев - Осечка-67

Коган . Наконец-то. Кажется, это «Аврора». Сейчас нас накроет.

Они замолкают и ждут. Тихо. Совсем тихо. Только похрапывает кто-то. В буфет входит еле видная темная фигура. Останавливается и шепчет.

Керенский . Зося, ты спишь?

Зося . Нет.

Керенский . Я тебя не разбудил?

Раскладушка с Зоей стоит ближе других к рампе. Остальная комната тает в темноте. Керенский присаживается на край раскладушки в ногах Зои. Разговор происходит полушепотом. Порой, когда они замолкают, слышны отдаленные выстрелы и очереди.

Не вставай, отдыхай. Неизвестно, когда удастся снова отдохнуть.

Зося . А как вы, Саша ?

Керенский . У меня пассивная роль. Мой совет министров режется в преферанс с примкнувшим к нему Бундом. Ребятами на баррикадах командует Колобок. Они в основном гоняют мародеров и всякое хулиганье.

Зося . А почему же они не идут на штурм?

Керенский . Я спрашивал у японских телевизионщиков. Они, правда, без переводчика и не все понимают. Но, по их расчетам, штурм уже идет. Но связи со Смольным нет.

Зося . А мы не можем позвонить, спросить, чего же нас не берут?

Керенский . В Смольном все время занято.

Зося . А вам страшно?

Керенский . Нет. Мне странно. Ну разве мне вчера утром могло прийти в голову, что я на самом деле буду защищать Зимний дворец?

Зося . А мне-то каково? Я же член комитета комсомола. И вот в вашем стане.

Керенский . У меня бабушка Зимний брала. Правда, потом ее посадили.

Зося . А нас посадят, если мы его вовремя не отдадим.

Керенский . Пока речь шла только о ценностях, я держал нейтралитет. Но когда оказалось, что опасность грозит вам, то я избрал сторону справедливости и порядка.

Зося . Если у вас это личное, то зря. Я привыкла сама обходиться. И обо мне есть кому позаботиться!

Керенский . Зря в таких вещах не бывает. Как премьер-министр и руководитель обороны Зимнего дворца я просмотрел в отделе кадров личные дела сотрудников.

Зося . Вы не имели права!

Керенский . Я сейчас на все имею право. Так вот, Зося, вы расстались с вашим мужем уже более года назад и проживаете вместе с мамой и дочкой четырех лет на Большой Подьяческой в доме 12, квартира 8.

Зося . Как вы посмели!

Керенский . Разве это секрет?

Зося . Это от вас секрет.

Керенский . Почему? Нет ничего дурного в нашей взаимной симпатии. Вы — командир женского батальона смерти, я — председатель Временного правительства. Судьба предназначила быть рядом.

Зося . Ну это же игра, Саша. Это игра, на одну ночь.

Керенский . Кто-то сказал, что жизнь — игра. Это мудрые слова.

Зося . Не надо… А вы женаты?

Керенский . Я плохо себя вел, и меня оставили…

Видно, как склоняется черный силуэт премьера к Зосе. И в этой паузе отдаленные взрывы, чей-то крик, потом слышен шепот Когана.

Коган . Меня очень тревожит, что меня выбрали на буржуазную роль.

Раиса Семеновна . Но это же задание партии!

Коган . Я отлично знаю, что это задание партии. Но Роза с детьми наверняка не спят, потому что они понимают, что после этого задания партии может последовать следующее задание.

Раиса Семеновна . Какое?

Коган . Отправиться в Петропавловскую крепость — там, говорят, уже подготовлены места для буржуазии. А потом найдется еще одно, последнее задание партии — встать у стенки и закричать «Да здравствует товарищ Брежнев!».

Раиса Семеновна . Боря, ты сошел с ума!

Коган . Слава богу, если только это. Ну я пошел?

Коган поднимается, ощупью идет между коек.

Зося . Ты сошел с ума… мы совсем незнакомы.

Керенский . У нас еще все впереди.

Коган наталкивается на койку.

Зося . Ой, кто это?

Коган . Простите за беспокойство. Я представляю здесь партию Бунд.

И тут грозно и громко звонит телефон. Что-то обваливается за стойкой. Вскакивает Мальвина.

Раиса Семеновна(берет трубку). Алло, это Эрмитаж! Да, Эрмитаж. Что же вы людям спать не даете? Как так только одиннадцатый час?.. Господи, так это вы, товарищ Антипенко!

Зося поднимается и идет с Керенским из буфета. Они останавливаются в стороне и шепчутся о вещах, не имеющих отношения к революции.

Нет, все в порядке. Настроение коллектива на высоком уровне… Ну что вы — никаких пьянок. Все товарищи готовы к бою, оружие вычищено, пули отлиты… Почему я несу чушь? Я говорю то, что велит мне долг! А я хотела у вас спросить, как ваше здоровье? Лучше? На какую такую площадь вы собрались? Я ничего не понимаю — почему вы пойдете на площадь? Ночью, под дождем, в таком состоянии здоровья. Вы же ничем не сможете нам помочь. Как не собираетесь помогать? То есть как так по другую сторону баррикады? Простите, товарищ Антипенко, а с каких пор мы перестали быть советскими людьми? Кто принимал постановление об исключении нас из партии и комсомола? Тогда мне не о чем с вами разговаривать!.. Вот именно, когда вы вернетесь на службу, тогда весь коллектив с вами поговорит. (Бросает трубку.) Это был Антипенко. Он сказал, что мы — отщепенцы и враги народа. Что случайностей не бывает. Если мы здесь, а народ там, то, значит, есть решение. Он намерен нас штурмовать с именным пистолетом, подаренным ему товарищем Менжинским… Это я-то враг? Да я всю блокаду в Ленинграде провела!

Мальвина зажигает свечу.

Видно, что по одну сторону буфета стоит Коган, по другую — Керенский.

Коган . Ну скажите мне, пожалуйста, почему у нас не умеют просто развлекаться. Ну взяли бы Зимний дворец понарошку, под охраной милиции, ну сняли в кино, и все довольны. Почему у нас по поводу очередного праздника готова произойти новая революция?

Керенский . Боюсь, господин Коган, что мы давно уже ждем ее. Революцию. Каждый по-своему. У вашего Антипенко замечательный классовый нюх. Зося, у тебя шинель здесь?

Зося . Здесь. Я ею накрывалась.

Керенский . Пойдем, обойдем посты. Надо приободрить людей. Темно, мокро, с той стороны матерщина идет, люди сомневаются.

Появляется Симеонов .

Симеонов . Товарищ Керенский. Пожалуйста! Там пьяные лезут. Лозовую избили, все лицо в крови.

Зося(бросаясь к двери). Ну я же приказала всем пенсионеркам — смотрительницам залов немедленно разойтись по домам!

Раиса Семеновна . Эти бабушки — первые болельщицы и защитницы дворца. Их бульдозером от баррикады не оттащишь. Бегите, я сейчас — только перевязочные средства возьму!

Мальвина задувает свечку.

Мальвина . Солдат спит — служба идет.

Кабинет Отрепьева в Смольном. Свет горит ярко. Сталин и Свердлов — над картой Ленинграда.

В темном углу стоит телевизионная камера.