Кир Булычев - Осечка-67

Керенский(своим соратникам). Тульский обком действует.

Тут же звонит снова междугородний.

Да? Кто говорит? А, Леонид Ильич? Нет, не Сталин и не Свердлов. И даже не Ленин, опять не угадали. Так что не надо на меня кричать. Ке-рен-ский… Дорогой Леонид Ильич, такие цитадели, как Зимний дворец, сдаются лишь однажды. Не надо искушать судьбу… Ничего мы вам не отдадим. Ну что ж, принимайте меры. Собирайте Политбюро.

Снова звонит телефон.

Керенский у телефона! Что? Да погодите вы! Кто здесь в иностранных языках силен? Кажется, английский.

Коган(берет трубку). Гуд морнинг… Йес. Йес… Йес… о, ноу! Сэнк ю!

Краснов . Что он сказал?

Коган . В общих словах… понимаете, Александр Федорович, я проходил английский язык в школе и числился среди лучших учеников…

Керенский . Жалко, что ничего не понял.

Коган . Я понял! Коммунизм — капут! Либерти — йес!

Колобок . Эх ты, Коган. Может, из-за твоей темноты мы потеряли международную поддержку.

Появляется Нетудыхата . Он несет портрет Николая Второго. Он снимает со стены портрет Брежнева и на его место вешает портрет царя. Никто не замечает этого.

Мальвина . Александр Федорович, Саша, можно, я попробую? Я же очень способная. Я уже шесть лет иностранного мужа ищу — столько за это время выучила!

Керенский поднимается, уступает ей место. Снова звонит телефон.

(Отвечает по-английски с сильным русским акцентом.) Йес! Тзе секретари ов тзе прайм министр ов тзе фри Раша. Гуд морнинг, мистер президент. Ай шел транслеит фор тзе прайм министр. (Оборачивается к группе слушателей.) Президент Джонсон. Посылает вам свои поздравления в связи с приходом к власти. Желает успеха.

Керенский . Скажи президенту Джонсону, что мы благодарим его лично и американский народ за поддержку России в тяжелую историческую минуту борьбы с мировым коммунизмом. Будем надеяться на политическое и экономическое взаимопонимание…

Мальвина . Медленнее, Саш!

Тут Керенский видит, что вместо Брежнева появляется Николай Второй.

Керенский(принимая от Нетудыхаты портрет). Вот это лишнее. Наш народ вряд ли выскажется за монархию. Поищите-ка более демократический портрет.

Нетудыхата . Но вашего портрета найти не удалось. Мы все хозуправление перерыли.

Керенский . И не надо. Надеюсь, этого не случится.

Антипенко, который пробился в угол комнаты, хлопает в ладоши.

Семен Остапыч, оставьте ваши манеры!

Антипенко . Разумеется, Александр Федорович.

Керенский помогает снять портреты, и в это время Антипенко склоняется к Мальвине и шипит.

Какой он тебе Саша! Ты что хочешь, чтобы я тебя под трибунал отправил? Ты какое имеешь право оскорблять главу государства?

Мальвина . А пошли вы…

Звонит телефон. Мальвина берет трубку.

Плиз спик инглиш. Оу, уи! Авек гран плезир. Абсолютман! Гран мерси.

Краснов . Кто? Что сказал?

Мальвина . Генерал де Голль, поздравляет вас с победой, Александр Федорович, и сравнивает ее с обороной Фермопил.

Керенский . Вот именно!

Звонит телефон.

Если Мао Цзэдун, веди себя вежливо, но сдержанно.

Мальвина . Как вы сказали? Уот? Сэнк ю, Сэнк ю, оф коре.

Раиса Семеновна . Ну что ты молчишь?

Мальвина . Так, пустяки, Исландия. (Тут же снова тянет руку к телефону.) Йес. Ху из спикинг? Ой, извините… одну секундочку. Ой, что я наделала? Это из Кремля. Сам, по-моему.

Все подаются назад. Керенский берет трубку.

Керенский . Да, я вас слушаю. Да, это Керенский у аппарата. Нет, я не узурпирую никакую власть. Какое Политбюро? А, ваше Политбюро? И что же? Нет, я не советую вам полагаться на милицию и внутренние войска в Петрограде. Город под нашим контролем. Какая стратегическая авиация? Какая бомба? Вы не сошли с ума?

И тут голос Брежнева вырывается из телефона, словно мы начинаем слушать вместе с Керенским.

Голос Брежнева . Нам нелегко было прийти к такому решению. Однако мы единогласно проголосовали на Политбюро о нанесении бомбового ракетного удара по городу героев. (Голос Брежнева срывается, он всхлипывает.) По городу победившего Октября, по городу Ленина… К счастью, мне тут сообщили, что в нашей державе еще осталось более ста различных городов, и мы устроим конкурс — социалистическое соревнование, победитель которого получит название Ленинград.

Слышны короткие гудки.

Входят Коган с Нетудыхатой, которые вносят новый портрет, и Коган лезет на стул. Оказывается, что это — портрет Дарвина.

Их никто не останавливает.

Немая сцена.

Раиса Семеновна . Они не посмеют…

Колобок . Они все посмеют…

Снова тишина.

Антипенко тащит портрет Брежнева и старается оттеснить Когана с портретом Дарвина в сторону.

Колобок . Надо, чтобы люди в бомбоубежища бежали.

Керенский . Если посмеют, то никто не добежит до бомбоубежища.

Все стоят и ждут.

Занавес

За закрытым занавесом слышен телефонный звонок. Один раз, два, три…

Занавес раскрывается.

Все ждут, пока Керенский возьмет трубку.

Керенский . Я слушаю.

Он долго молчит, слушает то, что ему говорят в трубку, и люди непроизвольно стягиваются к аппарату, чтобы услышать хоть слово.

Спасибо.

Он вешает трубку и, оборачиваясь к стене, делает знак, чтобы Коган вешал портрет Дарвина.

Стратегическая авиация отказалась уничтожить наш город. По нашим сведениям, коммунистическая партия приняла решение уйти в подполье.

Керенский проводит рукой по лбу, будто пытается собраться с мыслями.

В комнате поднимается шум. Громче всех кричит Антипенко. Он подает Когану портрет Чарльза Дарвина.

Антипенко . Да прямее, прямее! Простого дела доверить тебе, Коган, нельзя.

Керенский идет к двери.

Колобок . Вы куда, Александр Федорович?

Керенский . Побудь за меня. Я в больницу, к Зосе.

Он уходит.

Занавес