Алексей Калугин - И черт с нами

– И, в-третьих. – Я рано расслабился, Лоя, оказывается, задала еще не все свои вопросы. – С чего вы взяли, что Зифул пытался устроить провокацию?

– У нас есть доказательства, – сказал я.

Гамигин молча кивнул.

– Среди демонов это не принято, – покачала головой Лоя. – Даже к своим врагам мы относимся с должным уважением.

– Ну что я могу на это ответить? – Поставив локти на подлокотники кресла, я поднял руки вверх и развернул открытые ладони, как лепестки лотоса. – Наверное, Клайс Зифул слишком долго жил среди людей. И перенял не самые лучшие их качества.

Лоя скептически поджала губы.

Но мне было все равно, сумел я убедить рыжую чертовку или нет. А до Зифула мне и вовсе не было никакого дела. Мало того что он заварил кашу, которую нам с Гамигином приходится расхлебывать, так, вместо того чтобы помочь, он же еще и молчит, как герой-подпольщик. Если Зифула сейчас что-то и тревожит, так только невредимость собственной шкуры. Я почему-то был почти уверен, что, представься такая возможность, Зифул, не задумываясь, свалил бы всю вину за произошедшее на нас с Ансом. Да и Лою бы не забыл. Определенно, постоянное близкое общение с людьми сказывается на демонах не лучшим образом. Зифул решил отведать запретный фрукт из тех, что люди жуют себе и только косточки выплевывают. И чем все закончилось? Никогда не верил в то, что наркоманом можно стать после первой же сигареты с травкой. Но даже по первой укурке можно наделать столько глупостей, что на всю оставшуюся жизнь хватит.

– Все! – Я решительно поднялся на ноги. – Ты, Анс, как знаешь, а я отправляюсь спать. Лоя, не забудь отправить Малинину фотографию Шмидта.

Я провел руками по волосам, тряхнул головой и потопал в спальню. Завтрашний день обещал быть не из легких.

Как и обещал, я уснул, едва успев натянуть одеяло.

Гамигин разбудил меня в семь утра. Если бы не демон, я бы и до двенадцати проспал. Люблю я это дело. Кроме того, во сне, случается, в голову приходят гениальные идеи. Кекуле, например, задремав как-то в кресле у камина, увидел, как должна выглядеть формула бензола. Жаль только, что после пробуждения чаще всего остается лишь воспоминание о снизошедшем на тебя во сне озарении, детали же теряются по ту сторону границы сна и бодрствования.

Но этой ночью я не видел никаких снов: ни цветных, ни черно-белых, ни со звуком, ни с субтитрами. Поэтому не возникло и разочарования. Напротив, я был готов встретить новый день, как самурай, вполне допуская, что он может оказаться последним. Не для меня лично, а для нашей с Ансом миссии в Московии.

Пока я принимал душ, Анс успел приготовить завтрак. В отличие от гениального повара из «Оскара Уайльда», демон, не мудрствуя без нужды, сунул в микроволновку две упаковки с готовыми завтраками. Бифштекс с картошкой-фри – что может быть лучше для настоящего мужчины в начале славного дня!

Небо за окном затянуто серым облаками, мелкий дождик накрапывает.

– Какие планы на сегодня? – спросил Гамигин так, будто мы находились на экскурсии в незнакомом городе и нужно было сделать выбор, отправиться в музей или просто побродить по улицам.

– Предлагаю для начала нанести визит Александру Алексеевичу Алябьеву, – сказал я. – Ну, а дальше – по обстоятельствам.

Гамигин не имел ничего против такого плана.

– А где Лоя? – спросил я как бы между прочим, поливая картошку кетчупом.

– Ухаживает за больным.

Ответ мне уже не понравился, поэтому я не стал развивать тему, выясняя, как именно она за ним ухаживает.

Закончив завтрак, мы быстро собрались и спустились во двор.

Пострадавший накануне от рук вандалов «Ламборджини Галлардо» стоял на своем обычном месте, радуя взгляд всеми четырьмя как следует накачанными колесами.

В машине было тепло и сухо. После сытного завтрака меня снова начало клонить в сон. Я сидел, глядя из-под полуприкрытых век на дворники, неутомимо стирающие с лобового стекла капли дождя, которые все падали, падали, падали, падали…

– О чем задумался? – спросил Гамигин.

Надо же, оказывается, со стороны я произвожу впечатление глубоко о чем-то задумавшегося человека.

– О Лое Розье, – ответил я первое, что пришло в голову.

– И что ты думаешь о Лое Розье? – задал новый вопрос Гамигин.

Интересно, почему, садясь за руль, любой нормальный человек сразу же превращается в шофера? А шоферу, хлебом его не корми, дай только потрепаться.

– Она мне нравится, – сказал я.

– Ты ей тоже, – улыбнулся демон.

Я развернулся в сторону Гамигина:

– С чего ты взял?

– Мы не первый год знакомы.

– И что же ей во мне нравится?

– То, что ты не похож на человека.

– Ну, спасибо!

Я попытался отвесить демону поклон, но не получилось, потолок кабины помешал.

– Не за что, – с невозмутимым видом ответил Анс.

Я снова уставился на мокрое лобовое стекло, пытаясь понять, как относиться к тому, что сказал демон.

Оторвал меня от дум зазвонивший в кармане телефон.

– Каштаков. Слушаю.

– Здорово, Каштаков!

Судя по голосу, полковник Малинин был нынче в прекрасном расположении духа.

– Доброе утро, Вячеслав Семенович, – вежливо поздоровался я.

– Нашел я твоего Шмидта, Каштаков!

– Да? – Я переключил телефон на внешний микрофон, чтобы Гамигин мог слышать наш разговор. – И кто же это?

– Николай Адамович Рыков, гражданин Московии, пятидесяти одного года от роду. Привлекался трижды за мелкое мошенничество. Два раза отделался денежными штрафами, на третий сел на полтора года. Ну как?

– Здорово, Вячеслав Семенович, – сказал я совершенно искренне. – Мне бы ваши возможности, я бы и не такие дела распутывал.

– Ну, ты не зарывайся, Каштаков, – осадил меня полковник. – Мы тоже свое дело знаем.

– А известно ли вам, где найти господина Рыкова?

– Знаю, – ответил Малинин, и сердце мое возликовало. – Пятнадцатого апреля сего года в четыре часа утра гражданином Шибалкиным, проживающим по адресу Чистопрудный бульвар, дом пятнадцать, вышедшим на улицу выгулять собаку, в четыре часа утра возле этого самого пруда был обнаружен лежащий на земле неизвестный. Гражданин Шибалкин принял неизвестного за пьяного и вызвал патрульную машину, которая и доставила его в ближайшее отделение. В отделении выяснилось, что неизвестный не пьян, а находится в состоянии полной прострации, после чего его переправили в 12-ю горбольницу. По отпечаткам пальцев и сканам радужных оболочек глаз было установлено, что неизвестный не кто иной, как Николай Адамович Рыков. Что с ним произошло, непонятно. Врачи говорят, что в мозгу у него, как у младенца, ни единой мысли. Поскольку родственников Рыкова отыскать не удалось, он был направлен в муниципальный приют имени великого пролетарского писателя Максима Горького, где сейчас и пребывает.