Генри Каттнер - Как это было

Он бы предпочел просто распрямиться, как гастропод, из неудобного положения, в котором находится с того момента, как, по настоянию дяди, уволился с административной должности в голливудской кинокомпании и стал частным секретарем мистера Штамма. Изворотливость обещаний дяди только подчеркнула то, что сам С. Эдмунд Штамм является одним из наиболее скользких ужей штата Калифорния, занимающего значительную территорию.

Оуэн машинально потянулся за пивом. Его глаза вернулись к маленькому изображению в книге, что он читал, которое имело нечто общее с милым, бесчувственным, кротким мирком, где рост и размножение скользкой саламандры вида plethodon glutinosis шло размеренным и предсказуемым путем.

Вы когда-нибудь брали стакан воды, думая, что в нем молоко или пиво? Вы помните этот долгий момент ступора и полной дезориентации, когда истина доходит до ошеломленных вкусовых рецепторов?

Оуэн сделал длинный, насыщающий глоток того, что по всем признакам должно было быть пивом, охлажденным до правильной температуры в специальном отделении холодильника.

Это оказалось не пиво.

Это был самый вкусный и самый невероятный напиток из всех, что Оуэн когда-либо пробовал в своей жизни. Прохладный, темный, легкий, нереальный, словно ветерок, дующий из ниоткуда, напиток полился в горло Питера Оуэна.

Пораженный запоздалым открытием, он опустил стакан и уставился на него. Но это был уже не стакан.

Он держал часы!

ОУЭН НИКОГДА их раньше не видел. Сидя вертикально, упершись спиной в подушки, слыша, как дождь барабанит по стеклу, и как вдалеке над морем гремит гром, он судорожно сглотнул два-три раза. Оказалось, что во рту еще остался вкус невероятного напитка. Или нет?

Горло, казалось слегка покалывало, и Оуэн почувствовал себя необычайно хорошо, от чего у него чуть было не закружилась голова. Это состояние быстро прошло и сменилось озадаченным сомнением.

Он взглянул на часы, стоящие на прикроватном столике. Там был и стакан с белым ожерельем пены над янтарным пивом, и с запотевшими от влаги стенками. Совершенно убежденный в том, что сходит с ума, Питер Оуэн уставился на голубые эмалевые часы, вертя их в руках и пытаясь найти возможное объяснение. Его вкусовые рецепторы все еще покалывало.

Или нет? Он быстро взял стакан и сделал глоток. Совсем другое ощущение. Это было хорошее пиво, но всего лишь пиво, а не нектар богов. Вполне очевидно, что нельзя пить из часов. Из черепа, да, возможно, если у вас странные вкусы, как и шампанское из туфельки, — но из часов? Что можно выпить из часов, если из них в принципе можно вообще что-то выпить?

— Время? — мелькнуло в голове Оуэна безумное предположение. — Время — не жидкость. Нельзя выпить время. Я просто перевозбужден. Вот что. Воображение разыгралось. — Он обдумал эту мысль. — Я ожидал почувствовать вкус пива, поэтому его и ощутил — не считая того, что вкус был совершенно иной. Ну, это вполне естественно. Просто это было не пиво. Это было ничто. Просто... глубокий вдох?

Откинувшись на подушку, Оуэн поломал над этим голову. Затем внезапно снова выпрямился и уставился на часы, неожиданно поняв, что никогда раньше их не видел.

У него появилось ужасное подозрение, что дядя, вероятно, решил ему сделать неожиданный подарок. Бойтесь данайцев, дары приносящих, с опаской подумал он. Дядя Эдмунд никогда ничего ему не дарил. Со стороны могло казаться, что пригласить доктора Краффта в Лас Ондас на длинный отпуск на море было великодушным жестом, но мотивы этого поступка лежали крайне далеко от великодушия. В это время дядя Эдмунд работал над продолжением «Леди Пантагрюэль» и коварно использовал идеи доктора Краффта. Популярность «Леди Пантагрюэль» в большой степени была обязана работам доктора, опубликованным два года назад, во время написания пьесы. В ней шла речь о путешествиях во времени, что сильно напоминало «Площадь Беркли», и большая часть лучших идей принадлежала доктору Краффту, хотя на театральной афише вообще не упоминалось его имени.

Что касается часов, которые Оуэн все еще сжимал в руке, то если это и был подарок дяди Эдмунда, вероятно, он являлся хорошо замаскированной атомной бомбой. Оуэн осторожно осмотрел предмет. Явно какая-то ловушка. Неужели она уже захлопнулась? Что-то определенно произошло, хотя он, конечно же, ничего не пил из часов. Некая галлюцинация могла обмануть его на пару секунд, но уж точно не дольше. Невозможно...

Это были маленькие часы, — не больше старомодных карманных часов, — напоминающие сжатый лимон, подумал Оуэн с каким-то естественным смущением, — а тикали они громко и пронзительно. У них были две обычные стрелки, и они не являлись будильником. К тому же, часы спешили на тринадцать минут.

Оуэн поморгал, глядя на свои часы на прикроватном столике, электрическую модель с будильником, установленным на семь. Он задумчиво поставил правильное время на голубых эмалевых часах, выставив черную минутную стрелку на десять сорок в соответствии с электрическими. Затем осторожно поставил громко тикающий предмет на столик, подозрительно поглядел на него и потянулся к пиву.

Стакана не было.

Оуэн вскрикнул от испуга и, наклонившись, внимательно посмотрел на пол. Он отчетливо помнил, как несколько секунд назад поставил стакан на стол. Он что, упал? На полу не было ни малейших следов пива или осколков. Со страшным подозрением, что его разум, в конце концов, не выдержал проживания вместе с дядей, Оуэн свесился с кровати и повис головой вниз (как мистер Квилп, содрогнувшись, подумал он), молясь, чтобы стакан просто закатился под кровать.

Стакана там не было.

— Мания преследования, — пробормотал Оуэн себе под нос, повиснув вниз головой, и подумал, как странно звучат его слова. — Теперь я подозреваю, что пиво украл дядя Эдмунд. О, это ужасно. Я никогда не смогу жениться на Клэр. Нельзя же передать печать безумия нашим детям.

Пока Оуэн висел, как летучая мышь, глядя под кровать, кровь прилила к голове, и он смутно понадеялся, что эта терапевтическая мера поможет вернуть здравомыслие.

ВИСЯ ВНИЗ ГОЛОВОЙ, он увидел, как на другом конце комнаты открылась нижняя часть двери, и в проходе показались шишковатые ноги в тапочках.

— Что-то потерял? — спокойно спросил доктор Краффт.

— Пиво, — ответил Оуэн ногам. — Я ищу стакан пива.

— Не там ищешь, — заметил доктор Краффт. — Почему бы не взять пива, подумал я. Затем вспомнил про молодого человека, собирающегося спать, — да, Питер, ты правильно все понимаешь. Пиво.

Оуэн вернулся в более естественное положение и сел в кровати, глядя на доктора Краффта с чувством, что он уже проходил через это. Старик держал пенящийся стакан.

— Я тоже выпью стаканчик, — безмятежно сказал доктор Краффт. — И представлю, что уже следующий вторник, когда я вернусь домой. Только... Питер, боюсь, я потерял моего дорогого Макси.