Уильям Моррисон - Хитрый Бангерхоп

— Простите, сэр. Этот вагон идет только вверх. Где вы хотите остановиться?

Колмер уставился на нее, но ее лицо было всего лишь розовым пятном под светлым ореолом. Ему хотелось разглядеть ее получше — он почти был уверен, что все лифтеры, которых он видел в этом здании, были мужчинами. Но не мог же он уткнуться носом в эту странную блондинку, оправдываясь тем, что разбил очки. Или все-таки мог?

— Где вы хотите остановиться? — повторило приятное сопрано.

«Точно проклятый попугай, — со злостью подумал он. — Или как машина. Но что можно ожидать от здания, арендованного такими тварями, как де Вик?»

Он выбрал число наугад.

— На сто десятый, — рявкнул он. — И давайте, поехали!

Это должно поставить ее на место.

— Простите, сэр. Мы уже едем, но этот вагон идет только до девяносто девятого.

— Ага, — с отвращением сказал он. — Только до девяносто девятого.

И он должен согласиться с этой ерундой? Лифт, конечно же, никуда не ехал, в этом он был уверен! Он достаточно поездил в лифтах, чтобы знать это. И его известное описание свободного падения в «Марсианском хануке» было основано на ощущениях от поездки в лифте с последнего этажа высотного здания. Если лифт шел вниз, тяжесть увеличивалась, если же вниз — уменьшалась. «А почему же сейчас, — с любопытством подумал он, — я чувствую лишь тошноту? Возможно, куда-то лифт все же перемещается». Колмеру показалось, что ему немного трудно сохранять равновесие.

Он прислонился к стенке лифта и тупо уставился вперед. Над закрытой дверью мигали какие-то розовые и зеленые огоньки. «Ну, ладно, — подумал он, — они движутся. Пусть так. А поскольку единственное направление, куда лифт мог двигаться, это вниз, то скоро они окажутся на первом этаже, он выберется из этого проклятого здания и поедет в офисы Форестри, Брэсбита и Хэйка, с которыми у него была договоренность о встречах. Нужно попробовать издавать книги у кого-нибудь из них...»

«Однако, — тут же подумал Колмер, — де Вик не самый плохой вариант. У старика Брэсбита, например, были свои недостатки, помнится, он как-то потащил пять своих авторов в суд за то, что они нарушили какие-то пункты в договорах... и в целом, на издательство де Вика все же можно положиться, если хорошенько подумать. Они бы не стали спорить, если заручиться мнением экспертов».

Но вся трудность была в том, кого можно назвать экспертом по жизни в тридцать первом столетии? Колмер описал этот век, как жесткий и до предела автоматизированный. Редколлегия де Вика считала, что нравы к тому времени должны стать значительно мягче. Ну, почему бы и нет? Например, в девятнадцатой главе он может написать, что Комитет по Евгенике отменит закон, по которому кузены девятого колена не могут вступать в брак и...

— Пожалуйста, сэр. Девяносто девятый.

— О...

Колмер замигал. Дверь лифта была открыта, тошнота прекратилась.

— Спасибо, — сказал он, а затем, понуждаемый внезапным порывом, буквально ткнулся носом ей в лицо.

Она не дала ему пощечину.

Она даже не шагнула назад.

Она просто стояла и ждала.

Внезапно Колмер осознал две вещи, одна из которых была положительной, а потому очевидной, другая же отрицательной, а потому ее трудно было доказать.

Очевидная вещь состояла в том, что перед ним действительно была молодая особа... или кукла. Ее лицо было личиком куклы с яркими, немигающими голубыми глазами и розовыми, почти нечеловечески идеальными чертами лица.

С отрицательной было сложнее. Чего-то в ней не хватало. И лишь через несколько секунд Колмер понял, чего именно. Она не пахла.

Колмер не был бабником, но не был и полностью отстраненным от женщин. Кроме того, он читал журналы, а в них были щедро разбросаны рекламные объявления. Так что он знал, что ни одна американская девушка не покажется на людях живой или мертвой, не капнув духами за ушком, мазнув помадой по губам и не побрызгав волосы антистатиком, не говоря уж о дезодорантах, лаке на ногтях и обо всем прочем.

Но напоминающая куклу лифтерша вообще ничем не пахла.

— Мы прибыли, сэр, — повторила она в полудюйме от его носа. — Девяносто девятый.

Колмер вышел, слегка испуганный и еще более озадаченный. Она была хорошенькой, но какой-то пустой и назойливо повторяющейся. Он было подумал, не стоит ли что-нибудь еще спросить у нее, как в этот момент лифт внезапно уехал. Уехал сразу, хотя никто в него не вошел, и лифтерша не стала, как ее предшественники, болтать с продавцом сигаретного киоска...

Колмер попытался оглядеться. Не было ни лифта, ни сигаретного киоска, ни часов, всегда висящих в холле. Несмотря на свою близорукость, Колмер понял, что находится не в холле здания Пинкстоун, где располагалось издательство де Вика.

Насколько он мог понять, он вообще не находился ни в каком холле.

В воздухе висело слабое электрическое гудение и сильный запах озона. В обе стороны от него тянулись ярко освещенные коридоры и, хотя Колмер не мог рассмотреть детали, но видел, что, по крайней мере, часть освещения исходила от объектов, движущихся по коридорам.

Прищурив глаза, он недоверчиво вертел головой. «Это конец, — мрачно подумал он. — Если это какая-то уловка де Вика... Если Вик сговорился с лифтершей, его увезли в подвал здания, то... Но нет. Ничего подобного не может быть».

Колмер протянул руку, чтобы опереться о стену коридора, больше для моральной, нежели физической поддержки, и тут же отскочил. Стена была теплой, покалывала пальцы и, казалось, слегка вибрировала.

Колмер крепко зажмурился. Внезапно ему показалось, что близорукость не так уж плоха, что она обертывает его своего рода изоляцией, чтобы предохранить от опасности.

Но на сей раз это не помогло.

На этот раз, хотя Колмеру и не нравился окружающий мир, он хотел бы получше его рассмотреть.

Он открыл глаза, надавил указательными пальцами на уголки глаз и слегка растащил их в стороны. Вообще-то это слегка помогало: под давлением глазные яблоки слегка искажались, и это могло в какой-то мере заменить очки...

Или не могло? Колмер не мог ответить. Передвигающиеся расплывчатые нимбы света действительно стали более четкими, но были искажены, и он не мог признать в них...

Или не хотел?

Колмер опять помотал головой, чувствуя, что начинает дрожать от страха.

«Хорошо философам, — оцепенело подумал он, — рассуждать о неспособности отличить сон от реальности. Какой-то китайский философ не мог понять, кто он — мудрец или навозная муха». Но Колмер был не такой. Он знал , что это не сон. Окружающее было невероятным, но реальным. Вам не нужно щипать себя, чтобы понять, бодрствуете вы или спите. Вы это просто знаете. Но когда вы перестаете это знать, то вы...

«Сошли с ума», — жестко закончил он.